|
СТАНСЫ,
1985
Два
сонных яблока у века-властелина…
О.
Мандельштам
Тысячеглазый взгляд у века-недоноска
И ядерный клыкатый рот:
И, века пасынок – в чужих обносках, –
Я в зазеркалье глаз его, где многое – наоборот.
Мой дом – эдем, где нету апельсинов,
Цветущий сад… без лепестков, без жарких роз;
Там Одиссей трамвайной эры катит в сине-
Матограф – Трою мутнозеркальных
грёз.
Он жаждет волн, объятий Геллеспонта,
Он зачарован пением сирен, –
Ах, в лабиринте зазеркалья будет Ариадной
Ему прекрасная Hellen!
Но плен тысячеглазен века-окулиста,
Тысячезубы пасти ядерных его акул, –
И тысячен приход дебила-оккультиста,
И варит тыщщи блюд ересиарх-лукулл.
Век электронных чувств, машинного искусства,
Сермяжной метафизики, сомнительной еды;
Террора, ужаса, беспечности, безумства…
И сыты маги те, из уст чьих
клекочет
вечное: «Недолго до беды!»
Тысяченога поступь века-бедуина:
Верблюдом гордым в Лету век плывёт…
Я разминулся с ним…
(ещё
я Вечности не отработал недоимок) –
И, если веку Бог меня не выдаст,
свинья,
пожалуй, не сожрёт.
Тысячерылый рот у века-исполина
. . . . . . . . . . . .
Век – шелудивый вепрь, в свирепости незрячий;
Век – кривоногий бык, – зверь, сталью обречен;
Век – жертвенный петух: лжецу проворный стряпчий
Его подаст – тому, что чернью был –
спьяна – мессией наречён.
Век – белый кашалот, зло (мусор) полимера, –
уныло жвачная сирена –
Резин жующий сыр овечий;
Век-каннибал, век-гриф, гиена, –
жующий мысли своего предтечи.
. . . . . . . . . . . .
Но до сих пор не изжевал
Эйнштейна, Дарвина и Маркса.
31.07.1985
РОМАНТИЧЕСКИЕ
СТРОФЫ
Я грёз сиреневой Фиальты,
Распада складок Балаклав,
Глицинии в апрельской Ялте
Целенаправленный Ахав.
И – целеустремлённый лоцман,
Меж звёзд, как вех тропы кита
Преследующий смутный образ, –
Я ловчий лун, страж миража.
Мой приз-рак-кит – не зло Вселенной,
Не тайнство вод, не страх небес –
И не богами окрыленный
Пегас – им правит пусть Зевес.
Мой звёздный курс, мой лунный траверс
Не преклоняются богам:
Моей серьги сребристый аверс –
Не герметический хиазм,
Не каббалический орнамент
(пифагорейская печать);
Равно не герб с двумя орлами,
Тем паче – профиль палача.
Торговых дел монетный реверс
На всенародный капитал
Китов обрек Гермеса жертве, –
Но Белый Кит – он капитан…
Он круто правит, будоража
Сердца народов, разум стран, –
Китовым биржам абордажный
Крушит борта в щепу таран…
Мой белый кит – что белый ангел –
Кружит над бездной в упоенье –
Паренья невесомый аист,
Мой верный пёс – воображенье.
14.02.1985
ОЧАРОВАНИЕ
ИССЫК-КУЛЯ
Кыргыз, покинь свою отару,
Седло намажь бараньим жиром,
Отдай курдюк шальным татарам,
В бурдюк айран налей игривый.
Кыргыз, стреножь своих коней –
В челне гарцуй по Иссык-Кулю!
Заоблачных рыбачь сельдей.
Ржаветь в стволах представим пулям.
Сетей кружевистых извив
Прекрасней бубна сбруи конской,
Узор их мерно-прихотлив,
А сбруйный бубен медно-остр.
Оставь бубны, разбей зурну,
Забудь заветы мулл свирепых –
Причудливее утонуть,
Чем тлеть костьми в семейных склепах.
Разрушь могильный храм, кыргыз,
Сорви жестяные картины.
Плыви меж бездны и вершин
В свой новый плен –
пленительный, возвышенный
и синий.
70-е гг.
ПЛОЩАДЬ
ИСКУССТВ
Сквер – весь в ночном оцепененье…
Стеклом на ветках ломкий лёд,
Холодных ламп ломая излученье,
Венец сияния вкруг них плетёт.
Ночные грифы – латы и секиры, –
Покрыты инеем, врата венчают…
За ними – белозолотистый призрак –
Сквозь театральный снег
Мираж дворца
Мерцает…
Нет ни души…
Брожу один – арабским шейхом
Ночных видений:
Вот – «Бродячая собака»
Вот – стайки «тихарей» –
Вот милицейские к а р
е, –
Вот крытые фургоны «раковая шейка»
(карета юному адепту Пикассо!)…
Год пятьдесят
Шестой, – когда казалось –
Кончилась эпоха мрака…
…да одинокий Гений русский, разгоняя скуку,
Подставил снегу бронзовую руку.
4.01.1984
* * *
Есть только этот мир – под синим небосводом;
И в этом синем мире есть краткий жизни миг, –
Есть пир движения, любви… Есть сладкий миг свободы…
Плюс удивление: как этот мир возник?
Есть в дивном этом мире луна – ночей царица
И солнце в поднебесье – дня жгучий фараон,
Есть сонмище богов – чтоб им молиться –
И духи зла… и бесы… и ведьмин хоровод.
Есть в бренной этой жизни нетленная надежда, –
Но безнадежен вещей обречённости изъян…
И утра лживовечного порыв мятежный
Смиряет меланхолия вечерних обезьян.
Но пепел тлеет в нас несбыточных мечтаний…
И грезим мы ещё под гнётом роковым,
Печали, радости, тоске – и состраданью –
Открыты – как открыт ветрам – в степи – ковыль.
27.02.1985
ЯНВАРСКИЕ
РЕМИНИСЦЕНЦИИ ДОЖДЯ
Дождь – невский моросящий дождь –
Вновь капает по листьям, липам, лужам,
По стёклам ветровым, где конопатый вождь
Приклеен, вновь кому-то нужен.
Погода хмурится, и снова тучи
Скользят по небу чёрной чередой,
Вновь ветер западный, порывистый, летучий
Вздымает вал пред невскою губой.
Ненастье близится, и где-то над Кронштадтом,
Над чёрно-сизою балтийскою волной,
Уж виден занавес – он синего железа цвета, –
Он застит горизонт (там где-то
Хельсинки,
потом Стокгольм).
Широкой шторою наклонно-полосатой –
Балтийский ливень, безнадёжно проливной.
Уж гром гремит. Нептун в ночном шлафроке
Над Биржей поднял мокрые весла.
Толпа зевак сличает меты на футштоке,
Что у Литейного моста.
И в подворотнях петербургских зданий
Три алкаша, дрожащие от века,
Глотают водку с новым,
псевдо-греческим, прозваньем,
Что, впрочем, – весьма достойно человека.
И выплывает – курсом по Фонтанке –
Баржа с простуженными седоками,
И тихари сидят на деревянных лавках, –
Вдоль берегов
с
промокшими особняками.
И – поражённый – видит заграничный зритель
В бинокль – от эрмитажного причала, –
Как на златой игле
эмпира златокрылый житель
Златых очей потупил взор устало.
Дождь – невский, бесконечный – льётся
По сфинксам, всадникам, поэтам, – по листве, –
По капюшонам, по зонтам – под ними
однообразные –
потерянные – лица,
Подслеповатые
(в
большинстве).
16.01.1984
ЗВЕЗДА
Я говорю вам: новой жизни не бывает.
Покуда жив – она одна. Одна!
Тот – безвозвратный – шлюз аэропорта
Не прерывает нить веретена.
Оно – жужжа, как шмель над медуницей, –
Что шар Земли, нить не направит вспять.
В туманном далеке звезда.
Её лучу – стремиться
К безмерности… покуда ей – сиять.
Когда же срок веретену медлить своё вращенье,
И кокон нитяной, как звёздный тлен, истает,
Я отыщу звезду – Петрополь – моего круженья,
Полярную, – чтобы в ночи, где та звезда витает,
Сказать: прости, Звезда… Твой подданный, твой раб,
Твой верный пешеход,
Твой – звёздный! – странник – улетает.
4.10.1984
О
ПРОТЯЖЁННОСТИ
«Тлен –
тручёная тряпица,
ветошный
трут; огонь
пресекают
ударом кремня
о
кресало так, чтобы
искры
на трут осыпались.
Засветив
серничек,
гасят
тлен крышкой».
Даль
Есть
взоров долгих тёмный пламень,
Есть мысли томной дымный плен,
Есть чувств немых кремнистый камень,
Есть жизнь, короткая как тлен.
Есть тяжкий труд – и бред – ученья,
Есть рок – судьбы невнятный смысл,
Есть вышних сфер перст повеленья,
Есть жизнь, короткая как мысль.
Есть воздух – трепетный, как крылья, –
Есть мотылёк – как божий дух, –
Есть в небе взвесь легчайшей пыли,
Есть жизнь, короткая как вздох.
Нет в жизни – ах! – душ откровенья –
Есть страха свет, иллюзий тень.
Нет в жизни старости, нет молодости,
Нет между ними – полдня протяженья…
Есть жизнь – короткая, как день.
8.02.1985
|