До вечной встречи в небесах
осталось ровно полчаса –
воздвигни сутолоку всех
на безотрадные весы –
ни виноградная лоза
ни отправная бирюза
ни приуроченное за
не отвернут косы
но станет попросту ясней
доставит хворосту грустней
заменит яростью тесней
и разожжёт костёр
всё то что выбилось сквозь лик
всё то что горестнее книг
и не напраслиною вмиг
ступает до сих пор
всё это выживет как даль
ограду вышвырнет свою
всё это слышит как рыдал
у криворучья на краю
всё это сучья и столбы
меняет нынче на грибы
и процветает босиком –
напрасно с вами незнаком
не знаю где но здесь в лесу
не чьё-то лишнее несу
не стану знать а стану зреть
останусь зрение смотреть
ступени мокрые пройти
вдобавок мохом зарасти
кому не лень придут встречать
на стане ближних замечать
озёр рыдающая плоть
морей ликующая гладь
речная глубь и благодать
стекающая высь
голубоглазая вода
не подобает никогда
невероятное испить
как спит на ветке рысь
как шерсть кипит и ждёт сосуд
иль как песок шероховат
не пригласят преподнесут
а ты не виноват
как едет поле по гульбе
как нынче сам не по себе
съезжаешь к тихим мотылькам
ты для себя остался сам
как пахнет хвойная метель
как изгаляется ковыль
как дремлет пыль и стонет хмель
себе теперь поверь
как гром грохочет по кустам
как грех представится простым
как забываются в пустом
признания потерь
мы слышим видимую суть
её прошу не позабыть
но парики Елизавет
пора остепенить
стаканы сохнут и молчат
вокруг великое кричит
и за незримостью кручин
судеб смеётся нить
и нет ни слова ни добра
а теплота не подведёт
и проходимцем ввечеру
мелькнёт видение карет
и никого не укорит
накуролесит второпях
необозримее слепых
прибоя дым как вскрытый пах
я помню запахи поры
где были вредные добры
где грусть в горсти кидалась враз
и это было не про нас
не пронеслось а пролетело
засим осталось где-то в Туле
болит затылок непричастный
совсем задумавшийся честный
и это называть ли счастьем
когда теперь скажи по чести
я вижу кости и мониста
и стойкий голубь ворожит
слетают лихо эполеты
на вицмундиры бросим лето
не забываем мы полёты
пускай тоска брюзжит
в хорошем доме пахнет мылом
в прекрасном доме пахнет мелом
а в самом лучшем неумелым
позволь ему цвести
где губы тянут и смеются
где можно просто обогреться
где можно в прошлое зарыться
и за горением грести
как много лодок накидали
как мало вёсел в самом деле
как быль влечёт в стволе измятом
да зверь дрожит в дупле
как боль проносится как ветер
спокойно выберет фарватер
как тикают часы простора
букашка на столе
как плачет Русь среди чухонства
как зарывается Украйна
как загораживаешь крылья
смущением объят
не много ль на душу Карелий?
не мало ль набело умелей?
не хочешь наглухо так лопай
мой друг и брат
и похвала за похвалою
вовсю становятся смелее
когда-то злые тяжелеют
перебирают счёт
читают прошлое не просто
а ну сними размеры роста
с креста иль с крыши или с места –
вокруг Нева течёт
и всеми собранные гости
и живописцы нашей вести
и птица юная и луки
стрелков расстреливавших нас
на вас смотрю почти причастен
и благодарности по части
не выживания а чувства
примите в этот раз
резва настойчивая сила
посевы скашивают сёла
а нас наверное спросила
о многом слов неверных зыбь
но правомерно задыханье
дохода в собственном дыханье
и нам скажу до одуренья
достаточно сих глыб
голубка верная не дремлет
а мир по-прежнему приемлет
безукоризненно как жала
трамвая рельсы расслепят
следы слипаются и лупит
по крышам нашего участья
непрекращающийся лепет
угомонившее как сад
ведь это я над миром рею
ведь это я отраду рою
и безотрывным но тревожным
земное сделаю возможным
и так тирады повторяли
как нас турили да швыряли
и так не сразу проверяя ты парус вывесил на рею
и за мостом своим с мечетью
читая чопорность зачатья
воспримет частное значенье
и ждёт волна
и замечательное свойство
пора не чествовать отчасти
а доверяться словно действу
всему сполна
и город радуги и горя
не обойдёт ни в коей мере
и нас вовсю живущих в мире
июльских радостей своих
и так не к спеху огорчаться
что неохота мне прощаться
и я пою хоть эту малость
как зов земель иных.
1972
* * *
Расцвела островами Нева –
и над нею конечно над нею
всё сильнее болит голова
ясновиденье станет сильнее
как в бессонном чаду анфилад
проясняются судьбы неровно
потому что не так уж и рад
а отчаянье это бескровно
как играет волна и клянёт
несусветного времени гнёт
как рыдает она и тревожит
неизбежное – что же! быть может!
как шумит за листвою листва
как трамвай перекатывал плавно
неумелые наши права
облака над Невою державной
прощевай и лазури тверди
что у тверди своя же изнанка
поскорее себя находи
сознавая своё спозаранку
и навечно вздымая как жезл
соглядатайство города с лесом
непредвиденный шороха жест
ограничится просто навесом
и как шины шуршат впопыхах
как решенье порой разрешимо
не останется спешки в стихах –
и бегут по дороге машины.