Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2012
Рафаэль ШУСТЕРОВИЧ
/ Ришон-ле-Цион /
Скажи «невозможное»
|
* * * Не правда ли – там мадонна, А за плечом – Тоскана? Не правда ли – монотонно Кисть порхает, лаская Пейзаж и просцениум, зная, Что там, за плечом, Тоскана – Холмистая, полевая, Ни божия, ни мирская? Тоскана, плечо мадонны, Окно, скала, Тразимено, И мимо движутся, конны И пеши, и неизменно Тоскана, вино и небо, Скала, и башня, и речка, И все эти пере- и недо-, И два небольших человечка То в ссоре, то в поцелуе, И всё за плечом мадонны, И в речке прозрачные струи, И в виноградниках склоны. Неожиданный гром неожиданный гром на небе втором неожиданный слом на небе седьмом облака повышенной жирности есть и ещё неожиданности и вообще наверху затевают уху неведомые рыбаки у неведомой верхней реки Ненависть И ненависть – мелодия. Её выводит голос заунывный с метафизических высот: он пробует крещендо, потом снижается почти до шипа – и снова набирает высоту, окрестностью овладевая, расходится жиреющей волной, подобно опьянённому цунами и всплеску взрыва, он уходит за горизонт – и возвращается оттуда, набравшись новых, небывалых соков в безвестных далях. Слушайте, внимайте. Иллюзии три стихотворения I Вечность – псевдоним Зависти к камню, к породе Излившейся. Рядом с ним Оказываешься пародией – Мягкими тканями, остовом, Как положено – островом (Обладающим остротой восприятия). Безнадёжное предприятие Эта зависть: к базальтам, гранитам, известнякам, Однолетним сухим колоскам, Папоротникам, разворачивающимся из-под капюшона, Голосемянно глядящим, отрешённо На всё произошедшее со времени их «В начале». II Восстания масс недобитый ропот Высокую ноту берёт. Дистанционно движимый робот Вползает в недобрый дот. Здесь рифму «Бродский – бомбардировщик» Подправят решительно: «беспилотник». Пускай на закат убегает плотник, Но плотник своё возьмёт. III Я смотрю на творимое – и не пойму: Брат ли я сторожу моему, Или мы разных таксонометрий, Несовместимых бессмертий? Жабры Лосось осёдлый бесконечно рад Цедить метафизический субстрат Из пряной переменчивой воды, Где, что ни вечер, близко до беды. И каждый вдох – удача, торжество… Но сколько грязи в жабрах у него. Ил Бюст Цезаря везут по реке на барже. Цезаря нет среди живых уже, Но бюст по реке везут: Обычный для бюстов зуд Экспансии. Весть не дошла пока; Тянется мраморная рука К дальним портам на краю земли, Там, куда бюст везли. Цезаря, ведомо, предали друзья. Их имена поминать нельзя Сопровождающим казённый бюст. Туман по-над Роной густ, Густ и мутен придонный ил, Где мрамор свой пыл остудил. С новогреческого Падение всесильного министра не обошлось без предзнаменований, хотя они героя не смущали: он был несуеверен и циничен. Король списал долги, и даже прибыль учёл, министру тайно дали смыться за тридевять земель, поскольку рук поганить суверенам не пристало. Министр, отвечая на вопросы досужей прессы Тридевятьземелья, с усмешкой молвил, что задумал мемуары, которые напишет на том свете, едва освоится. Пускай теперь и пишет: читатели их, несомненно, ждут. Отговор Блюститель дел, не знающий Ни зла и ни добра, Не смей меня выламывать Из этого ребра. Тебе приходят в голову Дурные чудеса, А голова моя ещё От помыслов чиста. Твоя работа сделана, Тебе к другим пора – Не смей меня выламывать Из этого ребра. Сиреневый сад Ночные сады, где царит Рио-Рита, Черновики недальнего рая, Где кружится юная, юная свита, Пеаны и лины свои распевая. Сады сиреневого тумана, Сады черёмухи и жасмина, Где турман рад нырнуть для тирана, Из тьмы выбирая юные спины. Всё меньше, меньше, всё дальше, дальше Садово-парковая архитектура Эстрад дощатых, оркестров фальши, Повязок с надписью «комендатура». Толпой у парков, толпой у трона, Кто выжил – преданные награде, И вам стоять спиной к Ахерону, Обороняя последние пяди. Game room В болотах у нас затевается что-то, где ряска, частуха, камыш и аир. Пора выбираться гуськом из болота в заветную комнату, комнату игр. Не то чтобы просто стрелялки-бродилки, хотя не без этого, не без того. Ура, в голове набухают опилки, а это и ценится прежде всего. Зови же Гефеста, зови же Фальстафа, над бездной лихой распевай йо-хо-хо, играй в бильбоке головой Голиафа и складывай лего из глыб Йерихо. Цепные разматывай головоломки, дерзая по краю плясать налегке, как предки играли, как будут потомки – чужой головой на лугу в бильбоке. Приходят горой в многоцветной коробке и чем ни новей, тем верней на ура. Как нынче легко нажимаются кнопки. Ура, увлекательна эта игра. Неведение мы хотим пребывать в неведении о неведении противоречивы сведения то доносят там облака и кущи где намного лучше а не то лютый холод не то лютый жар то оно плесневелый подвал то шар о четырёх осях вращения мы в неведение мы за столбы просвещения хотим организовать посещение мы в неведение на черта нам сведения Infinitive Скажи «невозможное». И повтори: «невозможное». Скажи «неизбежное». И повтори: «неизбежное». Вот видишь, мой друг: предприятие это несложное. Но ясно уже – не такое оно безмятежное. Скажи, о скажи. То, что сказано, не повторяется, Порхнуло – и нет, ведь ему так немного отводится. Побудь… – ускользает, бежит, пропадает, теряется. Но где-то, но где-то оно пребывает, находится. |