Опубликовано в журнале Крещатик, номер 4, 2010
Анатолий ДОМАШЁВ
/ Санкт-Петербург /
|
* * * Сиротеет Васильевский Остров, не вчера ли звонил мне Тайгин – летописец, музейный Апостол, сам себя сотворил он таким. Его дом за Летейской Смоленкой, в окна смотрится кладбища край, но Апостол – он занят нетленкой, дневничок заполняя впотай. * * * Конструктивисты были модернисты и дело их – не чепуха, они – творцы, художники, артисты, изобретатели стиха. Творя себя по гамбургскому счёту, на зуб, на вкус ища слова, они так эту делали работу – дымилась дымом голова, сорочек тлели рукава. * * * Льётся в русские стаканы итальянское вино: из прославленной Тосканы, и оно – красным-красно! Раньше крымскую «Массандру», «Пино-Гри» или «Мускат» мы в Гурзуфе с Александром среди лавров, олеандров пили, глядя на закат. Без Канар и без Италий с лёгким флёром, как в дыму, пили, жили и считали мы за счастье быть в Крыму. Догорал закат над морем, уползал огонь во тьму… И не знал я, что мне вскоре пить придётся одному. Едут скифы Ковылями прямо в мифы, бездорожьем по степи на телегах едут скифы, с ними я – в одной цепи. Пики подняты, как флаги – вверх щетинят силуэт. Дети спят. Молчат собаки. И конца обозу нет. Аж до звёзд в ночи скрежещет скрип колёс – телег и арб, с неба Шлях Чумацкий блещет, освещая войско, скарб: плуг, ярмо, секиры, косы, живность мелкую живьём, в колее белеет просо – зёрна вмяты в чернозём. Едут скифы ковылями: цоб-цобе, бычок, не спи, низко виснет звёзд орнамент – поводырь в ночной степи. Побывали за морями, повидали полземли и всё ходим дураками, и всё топчем ковыли… * * * А было ведь: мели дворы, и лестница блистала от подчердачной конуры и до полуподвала, и на площадках этажей прошедшей жизни блёклой цвёл яркий праздник витражей через цветные стёкла, и знали дворники всех нас, и управхозы тоже, ещё дрова были – не газ, на васильки похожий… И вы были моложе. * * * – Как здоровье? – буркнет встречный для приличия вопрос. Я всегда на эти речи балагурю – как матрос: – Есть, при мне моё здоровье, всё с собой – какое есть, и не бычье, не коровье, а другого и не снесть. – Как живётся? – продолжает… – Вроде даже ничего, после кофе, после чая, доложу вам – о-го-го! Удивляется ответу мой случайный визави, а других-то тем и нету у него, его язви. «Надо ж, – думает и злится, – всё такой же – на коне, чуть живой, а гоношится…» И завидует он мне. Листая Циприана Норвида …из пепла вдруг блеснёт алмаз. Ц.Н. И если уж сгореть придётся дочиста, то не алмаз из пепла будет греть, а та оплавленная медь нательного креста. |