/ Москва /
Опубликовано в журнале Крещатик, номер 1, 2005
ОСЕНЬ
Киты вяло уплывают на запад. Птицы, черствея, туго дудят в дудки. Вода отбрасывает старый ячмень; маслянистое небо кроется рваными пятнами. Чуете? Клетки кислорода вспархивают крыльями и выпускают наружу политологов. Я стою и теряю двусмысленность. Осень.
БОРОДА
Однажды у Юлии Бабашкиной выросла борода. Случай удивительный и по всем правилами паранормальный. Где такое видано, чтоб у Юлии — и борода? Да какая, пушистая, мягкая, с нежным сероватым отливом. Впрочем, лучше я расскажу, как всё произошло. А случилось это следующим образом: идём мы в парке с Юлькой, гуляем, на птичек любуемся, и тут — бац! — вырастает борода.
ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ НА ДНЯХ
Ах, грустная история на днях. Ребёнка похищает демон. Но вдруг оказывается, что демона-то и нет! А нет демона — нет ребёнка. Нет ребёнка — нет похищения. Нет похищения — нет интриги. Нет интриги — нет читателя. Нет читателя — нет денег. Нет денег — нет меня. Грустная история на днях.
ГАДАНИЕ
Многое можно сказать о человеке по его тексту. Почти как гороскопы в газетах, только намного точнее. Вот идут стройными вереницами многоточия — автор измотан, не уверен в собственных силах, болен желтухой, напился. Длинные тире свидетельствуют об уверенности. Вот писатель победно вскидывает ноги (если он мужчина), гордо оттопыривает грудь (если женщина) и давай строчить пулемётами: раз-два, пять-семнадцать… Не текст, а sebastodes goodei какой-то. Излишние запятые — признак привередливости и скрупулёзности. Болят глаза от закорючек и крючков? Верным симптомом идёте, товарищи! Ну а если никаких букв нету — значит, этого человека попросту не существует или вы уставились смотреть на затмение в открытое на пятой странице окно.
ПОДАРОК
Янка снимает бумажный браслет и протягивает мне обнажённую левую руку, приглашая к обеду. Я откусываю кусочек за кусочком; неторопливо сантиметрами дохожу до запястья (оно — на закуску). После стягивания тугих колготок следует аппетитная нога, потом вторая; я жестом показываю, что сыт, наелся, хватит! — но Янка в экстазе; она кивает головой в сторону живота, активно просит ещё и ещё. Что делать, придётся есть. Не очень люблю эту часть тела, поскольку пупок у девушки пахнет свежими газетами. Дотрагиваюсь кончиком языка до хитросплетения резинок. Судьи вопят: “Офсайд, офсайд!” — но я не обращаю внимания на жужжащих мух. Вздох. Всхлип. Опять вздох. Янка улыбается, превращаясь в пыль. Эту пыль я сотру с книжной полки, устроив жене на день рождения маленький подарок.
CКАЗКА
Когда я учился в школе, учительница рассказала мне сказку. На самом деле все клоуны до безумия трезвые люди. Резвятся на сцене, отплясывают, запускают шариковые установки, кидают надувные сапожки в детишек, плетут дорогу домой, целуют две розовые щёчки, берут гранёные стаканы палёной водки, падают на матрасы и горько-горько плачут. Густые слёзы сдают в банк. На то и живут.