Заявление Кирилла Медведева
Опубликовано в журнале Критическая Масса, номер 1, 2006
Впервые опубликовано: Сайт поэта Кирилла Медведева (http://kirillmedvedev.narod.ru), 10 января 2006 года (ред.)
Издательство “НЛО” выпустило книгу “Кирилл Медведев. Тексты, изданные без ведома автора”, реализовав возможность, заложенную в моем “Манифесте об авторском праве”, — самовольная публикация без каких-либо договоров с автором.
Можно восхититься смелостью ультралиберального издательства “НЛО”, которое решилось нарушить священное для либеральной идеологии право частной собственности, причем с определенным риском для себя (потому что “Манифест” можно считать, конечно, только этическим, а не юридическим документом).
Это происшествие можно толковать по-разному. Я имею сейчас два толкования, противоположные, но, видимо, в равной степени обоснованные:
1) наивно-позитивное, примерно такое: “сила искусства победила юридические конвенции”.
2) трезвое и негативное; крупное этаблированное издательство отменило претензию поэта М. на особую маргинально-независимо-отверженную позицию, недвусмысленно указав ему на его место в культурном контексте и лишний раз продемонстрировав способность капиталистической системы включать в себя многие идеологически враждебные интенции.
Нелишне перечислить возможные мотивы, побудившие издательство (кстати, нужно помнить, что проект осуществлялся двумя-тремя людьми, судя по всему, в режиме строжайшей конспирации) на этот шаг:
а) симпатия лично к автору и двойственное желание — подыграть ему в его стратегии и одновременно проблематизировать ее;
б) симпатия к текстам и убежденность в том, что они должны быть опубликованы вне зависимости от убеждений автора;
в) желание использовать пафос текстов и/или их качество как, некоторым образом, орудие в идеологической борьбе (такое вполне возможно, учитывая довольно внятные идеологические позиции издательства “НЛО”);
г) желание повлиять на дальнейшее поведение автора (склонить его к “возвращению в литературную жизнь”, помешать дальнейшей маргинализации и т. п.).
Скорее всего, имеет место сочетание всех этих факторов, хотя и неизвестно, в какой пропорции. Степень осознанности тех или иных мотивов также не до конца ясна. Впрочем, помня о количестве участников и о том, что ту или иную обобщенную силу обычно представляют конкретные люди, можно допустить, что субъективные мотивы вполне могли преобладать над стратегическими и другими. Как бы то ни было, есть повод задуматься о разных аспектах авторского права.
В нашей стране четкое представления об авторских правах имеют:
а) сторонники максимально жесткого законодательства, дающего хозяину прав максимальный контроль над текстом (абсурдным и одновременно логичным выражением такой позиции стал недавний запрет издательства “Водолей” на цитирование переводов из книги Шекспира),
б) анархические сторонники свободного циркулирования текстов и другой интеллектуальной собственности.
Остальные 90% деятелей книгоиздания имеют весьма смутные принципы в вопросах копирайта и склоняются то к первой, то ко второй позиции в зависимости от своих интересов.
В целом ситуация в книгоиздании, существующем в основном на доходы сырьевого сектора, отражает общую картину — мы видим крупный бизнес, выстроившийся в очередь за “амнистией капитала”, которая легитимизировала бы криминальные доходы десятилетней давности. Укрепление закона об авторском праве есть своеобразный аналог такой амнистии, при том что крупные издательские корпорации по-прежнему не брезгуют криминальными методами 90-х (урезать гонорар, обмануть автора, скрыться от оплаты; разнообразные манипуляции с текстом, тайные дополнительные тиражи), однако, в общем лояльный олигархический капитал, влияющий на принимаемые законы, все больше заинтересован в стабилизации в том числе и обстановки с авторским правом.
Также известно, что стабилизации авторского права требует от России Всемирная Торговая Организация, будущее вступление в которую влечет плачевные последствия для большей части населения России, как и для многих стран “третьего мира”. Не знаю, как издательство “НЛО”, а я отрицательно отношусь к вступлению России в ВТО и солидарен с альтерглобалистской борьбой по всему миру.
В моем понимании местная криминальная буржуазия и транснациональная буржуазия, умеющие, когда надо, действовать силой, а когда — проводить нужные законы якобы в рамках легитимности, стоят друг друга. И отношения бандитизма, презрение к “закону”, презрение к человеку вообще, а не только к освященному законом “автору”, пронизывающие современное российское общество, не должны примирять художника с законами мирового арт- и книгоиздательского бизнеса, при помощи которых капиталистическая система поддерживает свою жизнь. Авторское право — один из таких законов.
История имеет другую, более частную, скорее этическую сторону. Из “Манифеста” можно вывести возможность моего тайного сговора с каким-либо крупным или мелким издательством. Следуют два вопроса: для автора — вопрос его честности перед собой и собственным проектом, а перед читателем — вопрос о степени его, можно сказать, внехудожественного доверия автору.
Тема авторского права отчасти связана и с непрекращающимися, особенно в поэтических кругах, спорами о том, что первично — текст, автор или авторский “проект”, причем о первичности текста обычно говорят люди, которые не только получают те или иные “авторские” дивиденды со своих текстов, но и лично участвуют, так или иначе, в литературной политике. Это странно. Лично я целиком отождествляю свои тексты с собой, считаю, что они являются выражением моих собственных — осознанных, полуосознанных или неосознанных — эмоций и представлений. (Именно поэтому для меня неприемлем, хотя и симпатичен, принцип анонимности. Следовать ему, то есть отказываться не только от каких-либо разрешений на публикацию, но и от самого авторства, было бы нечестным по отношению к себе.)
Я полагаю, что разговоры о разделенности текста и автора могут быть более или менее уместны, когда речь идет об Интернет-авторе, фактически лишенном имени и тела, то есть о ситуации, когда о своей связи с текстом знает только сам автор. Во всех остальных случаях идея отдельности текста от автора имеет либо метафизическую (текст как выражение неких надличностных сущностей), либо деконструктивистскую (текст как непременно объект толкований и манипуляций, неподвластных автору) подоплеку. Обе идеи достойны сильнейшего недоверия, как исчерпавшие или серьезно дискредитировавшие себя на современном культурном этапе. Автор не может целиком обусловить восприятие текста (в этом плане текст действительно самоценен), однако автор может влиять на контекст восприятия, он может внетекстовыми практиками поддерживать, расширять, варьировать или отменять связь с текстом, существующую изначально.
Жест издательства “НЛО” проявил и усилил конфликт между двумя моими собственными амбициями — естественным желанием быть прочитанным и усвоенным и нежеланием иметь отношение к условиям, во многом и позволяющим мне, в том числе, быть прочитанным и реализоваться как поэту. Конфликт этих двух амбиций и варианты его разрешения по-прежнему волнуют меня.
Я хорошо осознаю, что для 90% процентов интересующихся поэзией все эти обстоятельства не имеют ровно никакого смысла. Какая, собственно, разница, где стихи опубликованы, и на чьи деньги, и кто хозяин типографии, главное, какие это стихи, не правда ли? Правда. Именно поэтому я хочу сказать, что если этот случай вызовет хотя бы минимальную работу мысли в вышеобозначенных направлениях, то я сочту это своим успехом вне зависимости от того, как — положительно, или отрицательно, или никак — происшедшее отразится на восприятии текстов, их автора и его “проекта”.
декабрь 2005 — январь 2006