Перевод с иврита и вступительное слово Александра Бараша
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 3, 2010
Перевод Александр Бараш
Дан Пагис
ГЕНЕАЛОГИЯ
ОТ ПЕРЕВОДЧИКА
Дан Пагис (1930–1986) – классик современной ивритской поэзии. Родился в городе Радауц на Буковине, в Румынии. Во время Второй мировой войны несколько лет был в концлагере. В !946 году приехал в подмандатную Палестину. Стал профессором средневековой еврейской литературы в Иерусалимском Университете. Восемь книг стихотворений, четыре книги по средневековой еврейской поэзии, одна детская книга.
Несколько “штрихов” к этой краткой биографической справке.
До приезда в британскую Палестину Пагис не знал иврита. Его родным языком был немецкий. Но уже к рубежу 60-х он стал одним из ведущих специалистов по средневековой еврейской поэзии. При этом в Иерусалим (Стена Плача и так далее) Пагис приехал впервые лет через десять после прибытия в Страну. – Баланс сентимента и рефлексии, как и религиозного и секулярного, был, явно, не тривиален. Это – и в стихах.
Он никогда никому и ничего не рассказывал о жизни подростком в концлагере. Не только “публично”. Жене тоже. Вдова Ада Пагис написала о нем книгу “Неожиданное сердце” (название по одному из его стихотворений) – и там она пытается восстановить, по каким-то косвенным свидетельствам, как и когда произошла депортация: в какой из пеших колонн его с дедушкой и бабушкой погнали в лагерь и пр. (лагерь был где-то на Украине, дед там умер). Кажется, единственное, что Пагис говорил при расспросах, что ему выпало не самое худшее, многим было гораздо хуже. Ну да, это был “трудовой” лагерь, а не лагерь прямого уничтожения.
Его детская книжка, с собственными рисунками, написанная в 60-е годы (для своих детей, с посвящением “Мерав и Ионатану с любовью”), до сих пор – одна из самых популярных в Израиле. “Настольная” она и у моих детей.
Начинается так:
которое не хотело быть яйцом
Потому что не умело
ни стоять
ни прыгать
ни ходить
А все время только каталось и переворачивалось…
Александр Бараш
ГЕНЕАЛОГИЯ
Мой сын бежит ко мне и говорит мне: сын.
Я говорю своему отцу: послушай, сын, я.
Мой отец бежит ко мне и говорит: папа,
ты слышал? В нашу честь установлен мемориал.
Я бегу к себе и вижу: я лежу
как всегда, лицом к стене, и пишу
мелом на белой стене
все их имена, чтобы не забыть
свое имя.
МИНУТА В ЛУВРЕ
Я тороплюсь на срочную встречу:
за стеклянной перегородкой меня ждет
(я уже опаздываю) скорописец фараона.
Он сидит скрестив ноги,
весь внимание.
Смотрит на меня белыми глазами.
Что продиктую ему.
Что я должен продиктовать ему.
Посетители, проходя мимо, задерживаются на минуту,
отражаются в стекле, стираются.
Итак, мы, он и я.
Его колени смотрят на меня с большим терпением.
Итак, что.
Он обожженная глина,
я глина постепенно замерзающая.
Что прикажу ему.
Он видит
мое молчание,
он процарапывает его
на гладкой доске.
Я взглянул на часы, и стираюсь
со стекла, с его лица.
Не видел, что я уже был.
Он ждет меня.
Я уже опаздываю.
КОММЕНТАРИЙ
Уже с самого начала силы были неравные: Сатана очень большой чин на небесах, а Иов из плоти и крови. Но и без этого соревнование не было честным. Иов, который лишился всего своего богатства, потерял сыновей и дочерей и был поражен проказой, вообще не знал, что это соревнование.
Поскольку он слишком много жаловался, судья велел ему замолчать. Поскольку Иов подчинился и замолчал – он победил, сам того не зная, своего врага. И вот: ему возвращено богатство, даны сыновья и дочери – новые, понятно – и снята боль утраты первых детей.
Мы могли бы подумать, что эта компенсация страшнее всего. Могли бы подумать, что страшнее всего неведение Иова, который не понял, что победил, и кого. Но на самом деле страшнее всего то, что Иов никогда не существовал, а был лишь притчей.
АВТОБИОГРАФИЯ
Я умер от первого же удара и был похоронен
на каменистом склоне.
Ворон указал моим родителям,
что со мной делать.
Моя семья пользуется уважением, во многом благодаря мне.
Мой брат изобрел убийство,
мои родители – плач,
я – молчание.
Потом случились вещи, которые все прекрасно помнят.
Наши изобретения были усовершенствованы. Одно влекло за собой другое,
были выпущены указы. Были и те, кто убивал по-своему
и плакал – по-своему.
Не буду называть имена
из уважения к читателю,
ведь вначале детали могут исказить целое,
но в конце концов они разъясняют по слогам:
ты можешь умереть один раз, два раза и даже семь,
но не можешь умереть десятки тысяч раз.
Я могу.
Мои подпольные ячейки проникают в любое место.
Когда Каин начал прорываться по земле,
я начал прорываться внутри земли,
и давно уже моя сила берет верх над его силой.
Его батальоны бросают его и присоединяются ко мне,
но даже и это – только пол-мести.
Александр Бараш родился в 1960 году в Москве. Поэт, прозаик, эссеист. В 1985–1989 годах издавал (совместно с Н. Байтовым) литературный альманах “Эпсилон-Салон”, координировал деятельность группы “Эпсилон” в Клубе “Поэзия”. С 1989 года – в Иерусалиме. Автор четырех книг стихотворений, последняя – “Итинерарий” (М.: НЛО, 2009), романа “Счастливое детство” (М.: НЛО, 2006). Стихи и проза переводились на английский, французский, иврит. Лауреат премии Тель-Авивского фонда литературы и искусства (2002). Автор текстов рок-группы “Мегаполис”. С 1990 года – сотрудник Русского отдела Радиостанции “Голос Израиля”.