Перевод с итальянского Ксении Жолудевой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2017
Vladimir Nabokov Re, Regina, Fante / trad. di Ettore Capriolo. — Parma-Milano:
Franco Maria Ricci, 1974
Перевод с итальянского Ксении Жолудевой[1]
Сколько маркиз, несмотря на строгий запрет Поля Валери, вышло в пять часов[2] в романах нашего века! В 1928 году — тогда же изданы “Надя” Андре Бретона и “Трактат о стиле” Луи Арагона — роман русского изгнанника, уже прочитавшего “Улисса”, но еще невозмутимо подражавшего Флоберу и Толстому, подвергся порицанию и осмеянию критиков, а сегодня его автор объявляет о том, что “экономно и невозмутимо” решил воскресить свою старую книгу. И если верно, что переработка русского оригинала для последнего издания на английском языке коснулась лишь некоторых эпизодов, то произведение молодого Набокова демонстрирует удивительную живучесть. Кроме увлекательного времяпрепровождения, оно предлагает пищу для размышления тому, кто склонен верить периодически происходящим смертям и преображениям в романе.
Набоков как будто нарочно берет самую избитую, унылую романную ситуацию любовного треугольника и, не жалея совпадений и эффектных сцен, развивает ее по предсказуемым канонам бульварного романа. Достойными героями подобной эпопеи являются, естественно, богатый муж, человек умный и в нужной степени рассеянный; привлекательная, но уже увядающая жена с зудом неудовлетворенности Эммы Бовари, однако не такая легкомысленная и мечтательная, как героиня Флобера. Третий — молодой неуклюжий племянник из провинции, который под натиском настойчивой тети быстро проходит все этапы любовной инициации — от тревожного вожделения до скорого пресыщения.
Неглубокая, статичная, линейная история усложнена лишь громоздкими планами убийства, которые вынашивают любовники, и довольно банально заканчивается неожиданной смертью “дамы”. Второстепенные персонажи сведены к статистам или гротескным, неправдоподобным карикатурам: чудаковатый старичок — хозяин меблированных комнат, пьяница водитель, нервный изобретатель движущихся манекенов… Все усилия автора, кажется, направлены на подробное описание тройственной коннотации этой сентиментальной неразберихи, и каждая партия проиграна с безукоризненной психологической точностью. Но холодность, с какой Набоков относится к персонажам, ледяная отчужденность, с какой он двигает хорошо смазанный зубчатый механизм истории, крепко удерживают всю повествовательную конструкцию и намечают переход к другой характерной стилистической манере: уже в этом раннем опыте ясно прослеживается оригинальная смесь веселой и жесткой иронии (здесь даже слишком явной) и тонкого эротизма, который определяет более счастливый регистр его главных романов.
Однако — и это удивительно констатировать — ироничного отстранения и неприкрытой эксплуатации персонажей оказывается достаточно, чтобы вернуть актуальность и энергию в материю, которую принято считать инертной. Продуманная стилистическая и композиционная алхимия тут не нужна. Маленькое чудо происходит в ходе увлекательной интеллектуальной игры, требующей от читателя-сообщника быстрой реакции.
Только так, помня главное правило, что любую игру не следует воспринимать всерьез, можно оценить мастерство опытного игрока Набокова, который из карточной колоды вынимает лишь Короля, Даму и Валета и пробует, для своего и нашего удовольствия, составить из них ограниченное количество комбинаций. От себя, незаметно, не передергивая, для пикантности он добавляет чувственную интонацию и всевозможные отсылки к великой повествовательной традиции — к Бальзаку, Стендалю, Флоберу, Толстому, Драйзеру, может быть, Жиду — не столько для того, чтобы отдать дань культуре прошлого, сколько для того, чтобы подмигнуть читателю. Остальные карты ловко тасуются и выкладываются в случайной последовательности.
La Stampa, 1975, Aprile 11, p. 12
[1] © Ксения Жолудева. Перевод, 2017
ДЖОВАННИ БАТИСТА БОЛЬОЛО (р. 1938) – итальянский
литературовед и переводчик, профессор Урбинского университета. Лауреат
переводческой премии Гринцане-Кавур (1991).
[2] «Маркиза вышла впять часов…» — фраза,
которая, согласно Полю Валери и Андре Бретону, символизирует шаблонный зачин
романа.