Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2015
По
материалам парижских журналов
Magazine littéraire, 2014,
9;
France culture
papiers, 2014, 11.
Любите ли вы Саган?
Шестьдесят
лет назад небольшой роман под названием “Здравствуй, грусть” вызвал огромный
скандал.
Написала
его летом 1953 года — за шесть недель, в школьной тетрадке — никому не
известная девушка восемнадцати лет. По тем временам — еще несовершеннолетняя,
родители подписывают за нее договор с издателем, получают гонорар: на все
требуется их согласие.
Заглавие
она взяла у Поля Элюара, чьими стихами наслаждалась еще подростком. А у
любимого Пруста нашла псевдоним — Саган. В этом имени, позаимствованном у
героев “В поисках утраченного времени”: супружеской пары аристократов, богатых,
беззаботных, живущих, как им заблагорассудится, — заложена будущая легенда
писательницы.
“Маленький
очаровательный монстр” — так назовет ее Франсуа Мориак. В ее первом романе —
полное безразличие к моральным устоям эпохи и сексуальная свобода. Сесиль, его молодая героиня, ни к чему не стремится,
отвергает не только идеалы своего буржуазного круга, но и мораль феминисток, не
желая ни работать, ни учиться. Она живет настоящим, не думая о будущем. “Kак можно допускать апологию
ничегонеделания, лени и свободной любви?” — возмущались многие. Сесиль не одинока. Если до войны
подростки в романах были в основном мальчиками, не считая Клодины
Колетт в 20-е годы (“Здравствуй, грусть” вышла в свет
в год смерти Колетт, и многие увидели в Саган ее
преемницу), то в послевоенной прозе появляется новая героиня — девочка
вызывающего поведения (“Гостья” Симоны де Бовуар, “Возраст зрелости” Сартра,
“Плотина против Тихого океана” Маргерит Дюрас). А после романа “Здравствуй, грусть” хлынут
потоком исповедальные рукописи молодых женщин.
Свободный
тон в романе сочетается с классическим изложением, что удивительно: ведь в ту
пору властвует так называемый “новый роман”, отвергающий сложившиеся нормы
письма. Саган признáется позже: ей смертельно
скучно читать то, что написано ради формы. Игнорируя модернизм, она так и не
примкнет ни к одному литературному клану. Ускользая от тех, кто пытался
втиснуть ее в рамки той или иной “системы ценностей”, сохраняя свободу в выборе
жанра и стиля, она, естественно, не могла не вызывать раздражения. Никому не
пришло бы в голову винить мадам де Лафайет в том, что она описывает жизнь одних
только аристократов, — Саган же постоянно упрекали за то, что она интересуется
лишь “мирком” богатых избалованных людей. А когда она решит сменить тему и
расскажет историю “маленького человека” (роман “Приблуда”, 1980), критика
возмутится: зачем она пишет о том, чего не знает?
Причина
успеха ее первого романа — еще и в том, что за нее соперничают два крупных
парижских издателя: Жюллиар и Галлимар.
Главенствует все же второй, и Жюллиару, чтобы выиграть
борьбу, нужны новые силы, новые таланты. Роман “Здравствуй, грусть” приходится
очень кстати. Галлимар читает “самотек” подолгу,
нетерпеливая девушка забирает у него рукопись и относит Жюллиару,
который всего два месяца спустя, 5 марта 1954 года, подписывает ее в печать.
Двести
тысяч экземпляров расходятся до окончания года. Так рождается легенда Саган.
Жюллиар не только способствует появлению
легенды, но и с помощью журналистов умело поддерживает ее. Саган — одна из
первых французских “пипл”, то есть писателей, которые
стоят наравне со своими героями и которых в немалой степени делают медиа. Хотя
Саган станет фабрикой по изготовлению бестселлеров, трудно сказать, что больше
интересует публику: ее романы или ее скандальная жизнь? Сен-Тропе,
швыряние денег на ветер, алкоголь, наркотики, казино… Беспечное существование
беспечных людей. Саган, по ее собственному выражению, — героиня комикса, где
речь идет только о деньгах, автомобилях и виски… “Когда я в хорошем
настроении, меня это забавляет. Когда в плохом —
раздражает…“ — это из ее признаний на радио (август 1956 года). Медийная слава обеспечивает ей огромные тиражи. Саган
достаточно опубликовать очередной роман, чтобы приобрести новую модель “феррари”. И не только. Деньги нужны и для наркотиков. В 1957
году, сильно разбившись на автомобиле, она привыкнет в больнице к морфию,
зависимость от которого у нее останется до конца жизни (больничный дневник
опубликован в 1964 году под названием “Токсичная”).
В
1962 году Рене Жюллиар умирает, и Саган переходит к
другому издателю. Но постепенно интерес к ее однотонным романам, где скучают
богатые сибариты, пропадает. Тиражи падают. У французской публики появляются
новые идолы. А майские события 1968 года, всколыхнувшие все общество снизу
доверху, заставили людей задуматься над новыми вопросами и увлекли новыми
идеями…
Легенды,
как и мумии, застывают навечно. Критика составила мнение о Саган раз и навсегда
и больше его не меняла. Легкий акварельный стиль, определенный талант, тонкая
психология… но — слишком поверхностно, непродуманно. Средненькие романчики,
написанные, чтобы отработать давно прожитые издательские авансы… Такое
впечатление, что автор спешит закончить, отложить перо и присоединиться к
веселой компании друзей-бездельников. Образ жизни, плохо согласующийся с
писательским трудом. Скорее персонаж в духе “dolce vita”, чем серьезный писатель. Некоторые всю жизнь идут к
шедевру, Саган, так сказать, начала с шедевра. Она и сама называла себя
“случайностью, которая длится”, а свои романы — “приятными и наспех
написанными”. Писала она быстро и легко (на второй роман, “Смутная улыбка”,
ушло два месяца), с удовольствием сочиняя свою “тихую музыку”, как о ней
говорили. Она счастлива, когда пишет. “Надо любить писать. Когда это любишь, то
предпочитаешь всему остальному”, — из той же радиобеседы 1956 года. Много лет
спустя в автобиографической книге “С моими наилучшими воспоминаниями” Саган еще
раз подчеркнет: литература и писательство занимали важное место в ее жизни. А в
книге воображаемых интервью с самой собой “Реплики”, отвечая на собственные
вопросы с присущей ей иронией и проницательностью, то серьезно, то цинично,
прекрасно понимая, какое скромное место она занимает в литературе, она скажет:
“Я считаю, что у меня есть талант. Больше — чем говорят многие. И меньше, чем
утверждают некоторые. Больше таланта, чем у девяти десятых, которых публикуют в
настоящее время”.
О
своем творчестве она высказалась критичнее всех. В последней прижизненной
публикации 1998 года, “За плечом”, она, перечитав, проанализировала двадцать
своих произведений, вспоминая связанные с ними обстоятельства и людей, — но
безо всякой снисходительности к себе. При всей ее физической слабости,
неумеренном образе жизни, пристрастии к алкоголю и наркотикам, Франсуаза Саган
прожила 69 лет. Она написала два десятка романов, десяток пьес, слова песен
(для Жюльетт Греко и Джонни Холидея)…
В
этом году исполнилось десять лет, как Саган не стало. Ее книги не продаются.
Пьесы давно не играют, песни забыты. В 2008 году вышел биографический фильм о
ней. Но какая в нем Саган? Реальная или выдуманная? В
2010 году ее сын Денис основал литературную премию имени Франсуазы Саган, но,
зная, как все “повязаны” в парижском Сен-Жермене, решил не только обновлять
каждый год состав жюри, но и держать его до последней минуты в тайне.
Что
осталось от легенды?
Легкое
отношение к жизни. Саган олицетворяет ушедшую эпоху, когда люди не жалели себя,
не стремились долго прожить, всеми правдами и неправдами продлевая молодость,
когда был вкус к излишествам и в них находили смысл. “Прелесть существования
заключается в том, что оно постоянно дает новые возможности для излишеств” (из
интервью Саган 1987 года).
Ее
сын скажет после ее смерти: “Франсуаза принадлежала к крупной буржуазии, и это
ее спасло”. Другими словами, ее спасло хорошее воспитание и привитый с детства
хороший вкус. Отсюда — пренебрежение к деньгам: они должны служить человеку, а
не командовать им. Отсюда — нетерпимость к расчетливости. Отсюда — нежелание
выставлять себя напоказ в романах, как это зачастую делают современные
писатели. Она говорила: “Писать — это забыть о себе”.
Как
считают критики, Франсуаза Саган осталась образцом элегантности в литературе и
в жизни. А ее первый роман “Здравствуй, грусть”, как бы то ни было, вошел в
историю французской литературы.