Перевод Томаса Чепайтиса
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2015
Отвага литовцев
Литвины были крайне отважны, однако среди окружающих племен выгодно выделялись также благонравием и здоровьем. Поэтому все их боялись. К югу от литвинов обитало даже племя костобоков, а назывались они так потому, что соседи-литовцы без устали ломали им ребра.
Едва услышав, что ребра соседей срослись, литвины с дубинками уже тут как тут.
Литвины и андрофаги
К северу от литвинов некогда жили андрофаги, о коих Геродот, имевший с ними какие-то общие дела, писал, что они прозваны так за то, что едят людей, ведь андро — это примерно человек, а фаго — жрать, наворачивать. Питались андрофаги соседями и друг другом, зубами разрывая сырое мясо.
Литвины, не выдержав, послали к ним культурную миссию, установившую там культуру и порядок — то есть научили их варить, парить и жарить, а также коптить.
Соприкосновение великих цивилизаций
Как-то египетский фараон Рамзес выведал у своих жрецов, что на севере якобы обитает великое племя литовцев, создавшее свои собственные, земляные, пирамиды и понасыпавшее их не десятки, а несколько тысяч, и что литовцы славятся мудростью и добротою и правят множеством северных народов.
Рамзес не поверил, но на всякий случай послал несколько писцов и бальзамировщиков разобраться что к чему, и, если эти рассказы — правда, пусть египтяне поучатся у литовцев чему-нибудь хозяйственно полезному.
Египтяне и впрямь увидели много полезного, но в хозяйстве им это вряд ли могло пригодиться, потому что, хотя курганы и произвели на них впечатление, столько земли в Египте не нашлось бы, а насыпáть пирамиды из песка — занятие пустое. Поучиться премудрости и добродетели египтянам тоже не удалось: им с литовцами никак не удавалось договориться, ведь литовцы, как все нормальные люди, говорили по-литовски, а египтяне объяснялись иероглифами.
Египтяне научили пруссов мумифицировать сородичей и отправились восвояси.
После чего египтяне стали лениться, забыли воевать и пришли в упадок.
Александр литовцев боится
Александр Македонский, собираясь идти на персов, раздумывал, не завоевать ли ему знаменитых литвинов, которые еще во время оно были знамениты тем, что о них решительно ничего не было известно.
Послал он гонцов на север. Последние, идучи оврагами да болотами, достигли наконец литовских окраин и увидели, что дальше там ничего нет, одни перья в воздухе летают, весь воздух — одни перья, даже дышать затруднительно. Обернувшись, вернулись домой и поведали, что видели; Александр, вестимо, подумал, что это литвины перья гусиные для подушек щиплют и что литвинов этих тьма-тьмущая, сладу с ними никакого не будет. Посему двинулся на Персию.
Ну и молодец, потому как, двинувшись на север, замерз бы, подхватил бы насморк и в таком виде — с носом, забитым перьями, — предстал бы перед греками, а те бы его на смех подняли да Александром Сопливым прозвали, а вовсе никаким не Великим.
Дворяне на курганах
Литвины страсть как любили курганы сыпать; столько их насыпали, что и ста экскаваторам до Судного дня не разворотить, и каждый дворянин со своей дворней, воздвигнув курган, залезал на него да вдаль глядел с тоскою, потому как, по сути, не знал, что еще с этим курганом делать.
Вечерами любо-дорого поглядеть: взгромоздится на каждый курган по дворянину — вдаль глядят, судачат, табачком, топорами делятся.
Как вдруг — ну в бородах чесать, только пыль летит да дохлые пчелы!
Чешут, чешут, глазами сверкают — все одновременно!
Koнтрадикции с северными народами
Литвины и вообще были народом, склонным к меланхолии, а вдобавок еще, стоя на курганах, стали они замечать всякие такие тени, снующие мимо них туда-сюда. Поначалу литвины думали, что это всего лишь особо шустрые бабай или бабайка, но через десяток с лишним лет, поймав на опушке в силки одного такого господинчика, выяснили, что это датчанин (дан), спешащий из Ютландии в Византию, еще же сильнее удивились они, когда дан этот им поведал, будто даны, по собственному своему мнению, владеют Литвой и Куршем.
Даны эти так быстро всё делали, а самих их было так немного, что литвины только моргать успевали, не понимая, что же это такое творится. Как-то один дан сказал, пробегая мимо, что датский король построил церковь неподалеку, но, пока литвины прочухали что к чему, пока собрались поглядеть, пока доковыляли, датская церковка эта уже совсем в землю ушла, заросла плющом, а сами даны дали деру то ли в Византию, то ли еще куда-то.
Отношение литвинов к огню
Литвины огонь очень уважали, византийцы даже прозвали их за это пирсолатрами, или огнепоклонниками. Едва завидев где-нибудь в лесу огонек, литвин тут же, сломя голову, мчится туда и глядит, глядит на пламя.
И так у него тепло, так хорошо на душе становится.
Коварные тевтонцы этой склонностью не преминули воспользоваться: по вечерам разводили у Рагайне костерок и прятались в засаде. За ночь им пять-шесть литовцев, приплывших на веслах из-за Мемеля, попадалось, а то и все восемь.
Первый памятник литовского языка
Когда литвины на рождество 1207 года ворвались в земли Торейды, то заодно они ворвались и в нас. пункт Куббезэлэ, где как раз в церкви справляли рождественскую литургию. Прихожане разбежались, иных из них перерезали около церкви, а священники, по милости божьей закончив мессу, сняли все покровы и одежды с алтаря, сложили их в углу ризницы, в том же углу сели сами и спрятались. Тут как раз заходит один литвин, и, как позже писал в “Хронике Ливонии” Генрих Латвийский: “…едва они это сделали, как уже в церковь явился один из врагов, обежал все кругом, был уже почти в ризнице, но, увидев обнаженный алтарь и не найдя ничего, что можно присвоить, сказал ‘Ба!’ и пошел к своим”.
Право, без шуток — это первый словесный звуковой памятник литовского языка, записанный очевидцами.
Ба!
Прочувствуем — какая глубина, хоть и не совсем литвинская…
Даже по этому ничтожному фрагменту можно судить, что у литвинов в XIII веке была теперь уже, увы, исчезнувшая форма разочаровательно-восторгоизъявительных междометий в звательном падеже, выражавшая всю тщету бытия.
# © Gintaras Beresnevičіus, 2005
© Томас Чепайтис. Перевод, 2015