Стихи поэтов Республики Корея. Перевод с корейского Станислава Ли. Вступление Анатолия Кима
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2014
Поэт
в Корее
Поэт в России больше, чем поэт,
сказал один знаменитый русский поэт, имея в виду государственно-общественную
значимость персоны поэта и грандиозность его многотысячно стадионной славы.
Другое, совершенно противоположное, значение имеет фраза: поэт в Корее больше,
чем поэт.
Начну с того, что, по моему
глубокому убеждению, каждый кореец — поэт. Я кореец, стало быть, я тоже поэт.
Существую поэтически, мыслю поэтически, вижу мир поэтически, люблю поэтически,
женюсь поэтически, развожусь также, огородничаю поэтически, занимаюсь бизнесом
поэтически. Один мой умный друг в Корее, профессор русист, так и сказал мне:
наш корейский бизнесмен — это эмоциональный бизнесмен, имея в виду что —
поэтический.
Началось
это давно, с незапамятных времен, когда вдруг оказалось, что каждый кореец,
живущий в этой до умопомрачения красивой стране, бедный или богатый, знатный янбан или подлый простолюдин, чиновник королевской
прокуратуры или бродячий продавец соли — каждый мог открыто или тайно сочинять
стихи, бормотать стихи себе под нос, в стихотворной форме обругать соседа за
то, что соседский петух до смерти заклевал его
петушка. Экзамены на замещение высокой государственной должности проводилось в
форме поэтического состязания. Поэзия была естественной средой обитания этой
избранной, поэтической страны, стихи изливались из уст
подпивших в харчевне погонщиков мулов, стихи бормотал идущий по дороге
деревенский мальчишка, развинченно мотая головой из стороны в сторону.
На рыбном рынке
в Сеуле я слышал, как немолодая растрепанная торговка солеными кальмарами
шерстила пьяненького попрошайку.
Ты,
грязнее грязи
под
ногтями
на
моей ноге!
Как
посмел ты
назвать
меня
потаскушкою!
Поэзия обитала в тысячелетней душе
корейца не только как высокое, но и, видите, как низкое. К высоким мотивам
обращались, очевидно, люди образованные, высокородные.
Весной
Заметил:
Стебель
цветка дрожит.
Из-под
земли
Толчками
Поднималась
яростная
Сила
центра.
Итак, в душе корейца едино
сосуществуют высокое и низкое, прекрасное и отвратительное, ян и инь,
метафизические облачные сны и идея чучхе, за сомнения в истинности которой
полагалась смертная казнь. Мой другой друг, художник, ныне живущий в Киргизии,
в молодые годы, будучи демсомольцем (демократический союз молодежи), видел
такую казнь. Его вместе с тысячами других школьников привели на стадион в
Пхеньяне на массовое зрелище — там расстреливали идеологических преступников,
поставив их на колени. А в пору Сеульской Олимпиады весь мир как завороженный
следил за волшебными, дивными танцами тысяч прелестных женщин в длинных
платьях, словно порхавших в воздухе высоко над трибунами стадиона, проходя в
танце по подвешенным воздушным мосткам.
Сейчас, пожалуй,
только в одной стране мира единый народ разделен на две страны, которые
находятся в состоянии войны вот уже на протяжении 63 лет. В сердце северянина
пылает яростная любовь и преданность идеям чучхе, к
своей народно-демократической родине, а в душе южанина затаился страх перед
своим северным братом, кого он называет “красным дьяволом”. Но и фанатизм
северянина и идеологическая ненависть южанина — это не что иное, как
непреодолимое, фатальное, единое национальное поэтическое чувство!
И у того и у
другого поэтическое кредо зиждится не на политических
рациональных убеждениях, а в образах снов и фантазий о том, какой должна быть
счастливая жизнь человека на этом и на том свете. Ибо для корейца они
равнозначны — мир земной и мир небесный, запредельный. И если на этом свете не
повезло, он родился бедняком, это мало что значит, ибо есть мир запредельный,
где все будет обстоять как раз наоборот. Надо набраться терпения, смиренно и
упорно трудиться, чтобы изжить свою карму, пройти свою судьбу на этом свете до
конца и преисполниться великого покоя пред вратами вечности.
А пока, в этом
мире, всякое неудобство проживания в нем можно компенсировать поэтическими
грезами, сочинять стихи, собирать их в книги или записывать на стволе дерева,
очищенном от коры. Так делал мой далекий предок, великий поэт Кореи ХV века Ким Сисып, когда у него
кончалась бумага. Он делал это потому, наверное, что хорошо понимал
неразличимость бренной жизни и небытия, идентичность словесного стихотворения и
великого лесного безмолвия.
В Корее за
двести лет до Гуттенберга было изобретено и налажено книгопечатание с наборным
металлическим шрифтом. В Корее, по сведениям Юнеско, появились первые на земле
известные профессиональные поэты. Корейские поэты первыми научились создавать
поэтический словесный субстрат, в котором глубинно затаенные движения
человеческой души сочетались с покачиваниями цветка на тонком стебле.
Цветок,
расцветая…
Мучается,
Дрожит.
И
я тоже дрожу.
В предлагаемой подборке стихов
современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным
феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом
внешним в пределах короткого стихотворения.
…Внизу
под окном
В
положенный срок
Отцвели
хризантемы.
И
пчелка печально
Лежит
на ладони.
А это
были стихи самого Станислава Ли, замечательного русскоязычного
поэта, живущего в Алматы. Я много читал из переводов корейской поэзии на
русский. Были переводчики со знаменитыми, даже “классическими” именами. Но все
они глубоко не удовлетворили меня по причине того, что были красиво
приблизительными, стилистически и формально ложнокорейскими,
имитирующими некую утонченную изысканность “восточной поэзии”. Никто из них,
кроме Станислава Ли, не проник в самую сердцевину того
загадочного торнадо корейской поэзии, возникшего в атмосфере общечеловеческой
культуры, где проносятся мощные потоки разных, открытых миру национальных
поэтических циклонов. А в сердцевине торнадо царят запредельные тишина и покой,
в которой душа отдельного человека соприкасается с душой вселенной и становится
ее бессмертной частичкой.
В
день, когда падает снег,
Хочу
стать собакой в деревне.
Нет,
лучше
Не
ведающим ничего
Спящим
медведем
В
дремучем лесу.
Падает
снег.
Снег!
Снег!..
Джонг Хо Сынг
Мальчик-будда
На
переднем дворе музея Кёнджу,
Рядом
с садом,
где
целозия курчавая и бальзамин
цветут,
Сидят
обезглавленные каменные изваяния Будды,
Ослепительные от солнечных
лучей.
Дети
начальных классов — у них летние каникулы —
Выходят
из туристического автобуса
И
подходят сзади к обезглавленным Буддам,
Чтобы
приставить к ним свои головы.
Мальчик-Будда…
Чтобы
все они, хотя бы раз в жизни,
Побывали
Буддой,
Будды
заранее обезглавили себя…
Человек, которого люблю
Я
не люблю человека, у которого нет тени,
Я
не люблю человека, кто ненавидит тень.
А
люблю человека,
который
сам стал тенью одного дерева.
И
солнечный свет прозрачен и ясен, когда есть тень.
Если
сидеть в тени под деревом
И
глядеть на солнечные лучи,
сквозящие между листьями,
Как
мир тогда прекрасен!
Я
не люблю человека, у которого нет слез.
Я
не люблю человека, кто не любит слезы.
А
люблю человека, превратившегося в одну слезу.
И
радость — не в радость, если без слез.
И
любовь, разве бывает любовь без слез?
Сижу
в тени под деревом
И
смотрю, как один человек вытирает слезы другому,
Какое
потрясающее зрелище!
Чве Донг Хо
Человек на
чужбине
Незнакомый
город в далекой стране,
Холод
раннего утра.
Неуютный
номер в отеле, белый пар изо рта.
Безлюдный
Переулок,
Запах
теплого хлеба…
Ким Джи Ха
Новая
весна
Когда
вижу, как вянет цветок полевой,
Понимаю,
что люблю зеленую сосну.
С
любовью к сосне просыпается
И
к цветку полевому любовь…
Сила
центра
Весной
Заметил:
Стебель
цветка дрожит.
Из-под
земли
Толчками
Поднималась
яростная
Сила
центра.
Цветок,
расцветая,
Раскидывается
Во
все стороны.
Мучается,
Дрожит.
И
я тоже дрожу.
Завтра
Пойду
в деревню,
Пойду,
Перевоплощусь
и расцвету.
Любовь
к соседу
Стою
на краю земли.
Стою
на краю земли, отсюда некуда больше идти.
Тупик,
откуда нельзя вернуться.
То
ли птицей полететь,
То
ли превратиться в рыбу?
А
может, ветром,
облаком
или привидением обернуться?
На
краю земли, где еще не ступала нога человека,
Стою
один и зову,
Зову…
Что-то
в душе у меня постепенно
Открывается,
Как
это море,
Как
это небо.
На
черном камне засветилось
маленькое
теплое чувство,
Этот
тоненький лучик —
Моя
любовь к соседу.
Мун Джон Хи
Глядя
на высокого роста мужчину
Когда
вижу высокого роста мужчину,
Хочется
тихо повиснуть на его руке,
Как
в детстве у брата на руке висла,
Так
хочется повиснуть на его руке…
А
может, мне превратиться во вьюнок?
Нет,
лучше залезу на дрожащую от ветра
Серебряную
осину
И
потрогаю ее брови.
Как
красивого насекомого трепыханье —
Ее
брови.
Я
хочу висеть на его руке, как лист осины,
И
вбирать в себя понемногу голубое небо,
Хочу
заснуть надолго, как тутовый шелкопряд,
Когда
вижу высокого роста мужчину…
Джо Джон Гвон
Воспоминание
Сам
расцвел
Цветок,
И
сам увял
Цветок.
Увядший,
Мне
отправленный цветок.
Цветок,
отправитель которого
Неизвестен.
Я
вспомнил тот цветок
На
музыкальном фестивале Шуберта,
Он
шел в течение месяца.
Горная
деревня в Альпах,
Стадо
коров — беспечно стоят, уткнувшись в травы.
Звон
колокольчика на шее коров
При
заключительном аккорде…
Дорога,
с которой вместе хочется жить
Раз
в году — от недели до десяти дней —
сама
собой краснеющая дорога,
Дорога,
меняющая цвет,
Дорога,
теряющая красный цвет,
если
капает редкий, холодный дождь.
С
такой дорогой хочу прожить
хотя
бы один-единственный вечер.
Поздней
осенью, ведя машину из Чон Пена в Га
Пен,
останавливаешь
ветер
И
спрашиваешь дорогу.
Односторонняя
дорога, куда заехал просто так,
без
цели,
Дорога,
метущая только кленовые листья,
скользящие по земле.
Целый
год прячется, только раз в году,
дней
десять можно ее видеть,
С
такой дорогой хочу пожить на старости лет.
Этой
зимой с белой кистью в руке навещу Чон Пен
и
сотру деревню, сотру дороги,
Сотру
деревья на Северной реке,
Оставлю
несколько дымящих жестяных труб.
Сотру
лес с опавшими листьями.
Целый
день буду
Все
стирать
И
останусь с замерзшей рекой.
Но
есть дорога, которую я не могу стереть,
Не
могу стереть следы от шин старомодной машины,
С
постаревшими теперь уже душами в ней.
Эта
дорога, по которой мужчина и женщина шли,
шли…
остановились и вернулись обратно.
Джо О Хен
Почему
не я наказан?
На
меже возле нашего храма
Стоит
ююба, молнией поражена.
За
что? На ней какая вина?
Это
я должен быть наказан.
Так
думая, я долгий
День
сегодняший провел…
Волны
Всю
ночь допоздна буддийские сутры читал,
А
после, пока не устали глаза, в небо ночное глядел.
Один,
совершенно один, внимал я
Плачу
далекого моря,
И
тысячная и десятитысячная сутры
Поднялись,
как волны морские, от ветра.
Ко Ын
Снежный
день
В
день, когда падает снег,
Хочу
стать собакой в деревне.
Нет,
лучше
Не
ведающим ничего
Спящим
медведем
В
дремучем лесу.
Падает
снег.
Снег!
Снег!..
Стих
В
один из дней
Я
решил, что он — это гость.
В
другой день
Я
подумал, что он — это хозяин.
Говорят,
что
Каждая
дымовая труба
Мечтает
пустить свой дым.
И
сегодня я не знаю, кто он —
Стих?
Какое чудо!
То,
о чем я думал,
Где-то
в мире
Кто-то
тоже об этом думал.
Не
плачь.
То,
о чем я сейчас думаю,
Где-то
в мире
Кто-то
тоже об этом думает.
Не
плачь.
То,
о чем я только хочу подумать,
Где-то
в мире
Кто-то
собирается подумать.
Не
плачь.
Это
чудо!
В
этом мире,
Где-то
в этом мире…
Я
— один из бесчисленных, таких же, как я.
Какое
чудо!
Я
— один из бесчисленных незнакомцев.
Не
плачь.
И Мун Дзэ
Сберечь
темноту
Светлячки
Не
могут спариваться из-за машинных фар.
Надо
выделить район, который охранял бы темноту.
Причина,
по которой трудно увидеть звезды,
Не
загрязнение окружающей среды,
а
искусственный свет.
Нужно
выделить местность,
где
бы защищалась темнота,
Яркое
искусственное освещение
не
дает спать деревьям.
Нужно
сберечь темноту.
Бог
создал человека, человек создал город.
Город
прогоняет темноту,
И
Бог умирает.
Диаспора
Хотел
посмотреть на весеннюю реку Туманган
И
на середину реки,
Невидимую
границу хотел посмотреть.
И
вот поднимаюсь на борт самолета —
рейс
в Енбен[1].
В
международном аэропорту Енгиль увидел —
При
въезде в аэровокзал —
Огромную
рекламу пластической хирургии:
“Если
поменять лицо, изменится жизнь”.
До
Мун, Сын Сон, Нам Пенг[2].
Проходя
по мосту через реку Туманган,
Я
только линию увидел, начерченную границу,
Пытался
наступить на нее ногой,
Но
опоздал, моя тень уже перешла границу.
К
реке Туманган отовсюду текут ручьи.
Показались
люди с Севера,
Среди
них и улыбчивые лица.
В
том же международном аэропорту на выезде
“Поменяй
жизнь, тогда изменится лицо…”
На
севере реки Туманган
Мы
не смогли поменять историю,
Поэтому
не смогли изменить лицо,
Нацию,
идею, расу, будущее…
Не
смогли поменять и вернулись в Сеул.
Там,
даже если изменишь лицо,
Не
поменяешь жизнь.
Молодежь
стремится в Сеул,
Где
дует песчаный ветер,
Где
шум толпы.
Не
сумевшая поменять лицо желтая диаспора
Несет
на спине свою родину,
Куда
невозможно вернуться.
Но
мы все же вернулись,
Так
и не поменяв лицо,
Несколько
лет назад вклеенное в паспорт.
Интересное
наблюдение
Если
вы неожиданно сталкиваетесь
С
чем-то прекрасным
И
если при этом всплывает чье-то лицо,
Значит,
вы влюблены.
Человек,
который ни о ком не вспоминает,
Видя
чарующий пейзаж
Или
изысканно накрытый стол, —
Действительно
сильный человек
Или
он просто одинок.
Чтобы
колокол был слышен далеко,
Колоколу
должно быть очень больно.
Всплыла
полная луна
Впервые
в жизни на южном полушарии увидел
Австралию,
материк,
со
всех сторон окруженный морями,
Сюда
можно попасть,
направляясь
из Сеула прямо на юг.
От
Сеула, где начало зимы, к тропическим лесам,
где
начинается лето,
Всего
одиннадцать часов.
Над
северо-восточным курортом Австралии
всплыла
полная луна.
На
поле сахарного тростника
только
сахарный тростник,
На
равнине только равнина.
Деревня
почти безлюдна.
Лежу
на самом большом острове мира,
Смотрю
на полную луну,
на
полную луну южного полушария.
И
думаю: в это время в Сеуле тоже
смотрят
на эту луну,
В
Мексике, в Канкуне и в труднодоступных Андах,
И
в эмиграционном правительстве Тибета
тоже
смотрят…
Все
люди, у кого сейчас ночь,
Одинокие
и опечаленные люди на земле,
Смотрят
на полную луну,
На
ее поверхности взгляды людей мира
Встречаются
и обнимаются.
Не
сумели встретиться на земле и сбежали на луну.
Бедные,
голодные и больные земляне по ночам
На
кратере луны обнимаются,
Взгляды
землян собрались здесь, где сейчас ночь,
Поэтому
луна так светла
И
большими глазами глядит сверху вниз на Землю.
Син Генг Рим
Камыш
С
недавних пор камыш
Тихо
плачет.
В
одну из ночей камыш
Увидел,
что все его тело дрожит.
И
виноват в этом не ветер и не лунный свет.
Камыш
не знал, что, когда дрожит его тело,
это
его тихий плач.
Он
не знал,
Что
жить — это вот так тихо
О
себе плакать.
Он
и не знал…
Пак И До
Озабоченное
выражение лица
Одной
женщине улыбнулся, а она в ответ:
—
А вы кто?
Продолжаю
улыбаться, а она:
—
Вы меня с кем-то путаете…
Я
глубоко озадачен:
Тот,
кто улыбнулся женщине,
Кто
он на самом деле?
Первое
письмо
День,
когда дрожащей рукой
Писал
первое письмо…
Не
мог написать твое имя,
А
слово “люблю” тем более,
И
всю ночь сжигал начатые письма.
Слишком
рана свежа…
Твое
имя так и не смог написать.
Любовь
— драгоценный камень,
Розовый
свет его,
Всегда
на утреннее солнце похожий,
Стал
временем, которого не вычеркнешь.
Светлой
фантазией стало твое имя.
В
тот день две строчки первого письма
И
были рождением одного поэта…
Джанг Сок Нам
Одолжив тень
хризантемы
Одолжив
тень хризантемы,
Пожила
и ушла осень.
Пожила
несколько дней с мокрыми глазами
И
ушла.
Узором
хризантемы замерз
Первый
тонкий лед.
За
тонким месяцем
Спрятались
Прекрасные
возлюбленные,
Тени
душ одолжив —
И
твою, и мою.
И
они немного поживут и уйдут,
Так
бывает с людьми…
Жидкая тушь сада, или Растворение
Магнолия
растворилась и исчезла.
Настало
лето.
Ты
во мне
Растворилась
и стала мною,
А
я растворяюсь в тебе…
Растворение…
Только
растворяясь, можно выжить.
Цветок,
растворяясь, превращается в плод,
Лето,
растворяясь, переходит в осень.
Растворение…
Музыка,
растворяясь, рисует картину,
Жизнь,
растворяясь, обращается в смерть.
Смерть,
растворившись,
Эту
жизнь освещает.
И
еще один вечер, растворившись, переходит в ночь.
Растворение
— это и есть любовь.
Шалаш
на склоне горы, растворившись,
Весенней
бабочкой прилетел…
Толкая лодку
Толкаю
лодку.
То,
что я толкаю лодку, — уже странно.
Толкаю
лодку
На
гладь осеннего моря.
И
пока она еще не растворилась в пространстве,
Еще
сильнее ее толкаю
И
в волнении отрываю от лодки руки,
В
миг посветлевшие.
Любовь
так нежно уходит
По
незнакомому пути, так нежно уходит,
Словно
лодку толкают в воде.
Надо
бы и печаль с места сдвинуть.
Шрам
на воде, на опустевшем месте,
Побыл
чуть-чуть и ушел в глубину.
А
лодка, что входит в меня, —
Беззвучно
плывущая лодка.
Ким Ги Тэк
Большое
дерево
Разветвляются
ветви,
Разрывая
тело, из общего ствола разветвляются.
С
разорванного места извилисто разветвляются,
Изгибаясь,
разветвляются.
И
новое дерево раскидывает над другими свои ветви,
Словно
руки и ноги, словно пальцы рук и ног.
Разделенные
еще до рождения, они разветвляются
По
пути, проложенному в теле,
По
известному пути,
Уверенно
идут, разветвляются.
А
бесчисленные дыры в теле
Словно
и есть тот самый путь,
Словно
невозможно не разветвляться.
Недавно
разветвились и снова разветвляются.
Разветвляются,
не останавливаясь,
как
будто разрываются на кусочки,
Как
змеиный язык, разветвляются.
Снова,
снова и снова разветвляются.
От
разветвления тончают,
но
все равно разветвляются.
Дерево,
вобравшее силу разветвления, —
огромный
природный костер.
И
это пламя, бушующее в его теле,
Ревностно
сберегает
И
настойчиво разветвляется.