Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 2013
Литература, как известно, — художественный вымысел, игра ума и воображения, а в случае литературной мистификации вымышленным оказывается и сам автор.
Как рождается мистификация? Что заставляет автора вводить в заблуждение читателя, писать под чужим именем, выступать под маской?
Мотивов у произведений лукавого жанра множество: тяга к актерскому перевоплощению, маскараду, розыгрышу; невозможность высказаться под своим именем — по цензурным или другим причинам; желание испытать свои творческие силы, к тому же маска в случае неудачи гарантирует необходимую защиту; увлеченность творчеством признанного мастера и попытка освоить его эстетические уроки; стремление вжиться в другую культуру, представляя ее посредством “мнимых переводов”; потребность посрамить своих искушенных критиков и — не в последнюю очередь — соблазн легкого заработка, который сулит искусная подделка.
Иногда литературная мистификация — не более чем литературная шалость. Но бывает, она становится подлинным открытием, фактом литературы, как “Песни Оссиана” Джеймса Макферсона и “иллирийские стихотворения” Проспера Мериме. Чужое имя дает художнику свободу самовыражения, позволяет полнее раскрыть свое дарование. “Настоящий я только тогда, когда я в маске”, — признается венгерский поэт Иштван Бака. А случается и так, что создатель мистификации может творить только в придуманной им маске, становясь заложником вымышленного “я”. Таинственная испанская поэтесса Черубина де Габриак, сочиненная Елизаветой Дмитриевой, скромной студенткой Петербургского университета, вместе с Максимилианом Волошиным и покорившая чарующими стихами изысканную публику, никогда не была для Дмитриевой игрой: “Похоронив Черубину, я похоронила себя”. “Чудный отрок” Томас Чаттертон, “заигравшись в чужую жизнь, потерял свою”, — писал исследователь его творчества. Ромен Гари, получивший Гонкуровскую премию за роман, выпущенный под вымышленным именем Эмиля Ажара, после скандального разоблачения пережил душевный кризис и покончил с собой.
В круговороте масок, представленных в этом номере, — не только писатели, но и художники, тоже обладающие незаурядным даром перевоплощения. Ведущие музеи Европы и Америки хранят работы “старых мастеров”, вышедшие из мастерской английского художника и реставратора, высококлассного фальсификатора Эрика Хэбборна. “Подделка по уровню исполнения, по своим качествам может не только не уступать оригиналу, но даже превосходить его, деньги — последняя из причин моей мистификации”, — пишет он в своей автобиографической книге. Вторая его книга “Настольная книга поддельщика” — учебное пособие для начинающего фальсификатора, — возможно, стоила ему жизни.
Феерическим успехом на арт-рынке пользовались картины другого “фальсификатора века”, “гениального клона Макса Эрнста” Вольфганга Бельтракки, в течение тридцати пяти лет заполнявшего “белые пятна” в творчестве художников-модернистов. Деяния Бельтракки привели его к тюремному заключению.
“Фальсификаторы заслуживают осуждения и наказания”, — говорят одни.
“Виртуозно сделанная подделка — это тоже искусство”, — утверждают другие.
“По каким критериям добра и зла вы будете судить? — спрашивает, подводя итоги своей жизни, фальсификатор живописи, “человек без лица”, Железная Маска, герой романа современного бельгийского писателя Грегуара Поле. — Но когда будете судить в полном смысле этого слова, судить человека, судить его жизнь, я надеюсь, что вам будут не чужды сомнения”.
“У каждого жизнь одна, и было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию”, — говорит в одной из лекций Иосиф Бродский. И с ним трудно не согласиться. Но таинство игры, наслаждение выдумкой, возможность продемонстрировать свое исполнительское мастерство всегда были притягательны для художников слова и кисти.
В эту журнальную книжку вошли произведения литературных мэтров, скрывающихся под псевдонимом, тексты-розыгрыши, псевдодневники и мнимые переводы, статьи о классиках лукавого жанра, а также отрывки из “Энциклопедии фальсификаций”.
Лариса Васильева,
составитель номера