Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2013
Моя Швейцария — так называется книга Фридриха Дюрренматта, выпущенная в этом году издательством “Текст” (перевод с нем. Н. Федоровой. — 190 с. — Серия “Коллекция”). По-немецки этот сборник, в который вошли два с лишним десятка небольших по объему текстов выдающегося швейцарского писателя, был издан в 1998-м, через восемь лет после его кончины. Составители выстроили замысловатую композицию из трех частей с прологом и эпилогом: каждую часть открывает стихотворение из серии Швейцарский псалом, а далее следуют большей частью статьи и эссе, но не только — присутствуют речи, беседы, притчевая проза и даже ироническая пьеса. Подзаголовок, которым снабжен сборник, также нельзя воспринимать без доли иронии: Книга для чтения (а для чего еще бывают книги?).
Несмотря на жанровую пестроту, сборник отличается цельностью, что объясняется единством темы: перед нами плоды постоянной рефлексии писателя на тему “Что же такое Швейцария?” Хронологию составители в расчет не принимали, и потому Эпилог открывается самым первым по времени написания текстом (1950), носящим название О конце Швейцарии (ключевая для этой заметки фраза: Если возникнут Соединенные Штаты Европы, Швейцария поневоле растворится в этом новом крупном государстве). Последний же по времени появления текст здесь — это как раз предшествующая Эпилогу речь в честь Вацлава Гавела (1990) с не менее мрачным заголовком Швейцария — тюрьма. Если учесть, что в первой части присутствует также фрагмент прозы под названием Моя пощаженная тюрьма Швейцария (которое, впрочем, дали этому фрагменту составители), то можно сделать вывод, что автор свою родину склонен представлять скорее в мрачном свете. Однако это все-таки не совсем верно: так, пролог (представляющий собой рукопись 1968 года) называется Удовольствие от Швейцарии — то есть диапазон эмоций Дюрренматта по поводу своей страны предельно широк (еще один из характерных заголовков здесь: Предприятие “Швейцария”).
Швейцария для Дюрренматта — страна не вполне “естественная” — в том смысле, в каком естественно-органичными являются окружающие ее этнически и лингвистически более или менее однородные (по крайней мере, в середине ХХ века) Франция, Италия и Германия. Швейцарии могло бы и не быть; и ее может не стать в будущем — таков один из периодически повторяющихся тезисов автора. И тем не менее, как это ни парадоксально, именно в силу своей “неестественности” она есть — являя собой практически лабораторный пример некоего “правильного” государственного устройства, построенного на принципах не племенного единства, а свободы, демократии и социального консенсуса. Швейцария — “нереальна” и, соответственно, “идеальна”.
Впрочем, эта “искусственность” имеет и оборотную сторону. Швейцария — это страна “не от мира сего”, занимавшая в жестоком ХХ веке осознанную позицию нейтралитета. И, анализируя эту позицию, Дюрренматт приходит к выводу, что были в ней и элементы некоей лицемерной двусмысленности — имея в виду то, что, например, швейцарские банки, в силу своей независимости и непредвзятости, вовсе не брезговали нацистскими вкладами, представляющими собой результат конфискации собственности немецких евреев. А печальную эволюцию идеалистической установки на открытое социальное государство автор уже не застал. В одном из текстов он пишет, что в Швейцарии гармонично сосуществуют и католики, и протестанты, и даже некоторое количество мусульман. Сегодня эта формулировка способна вызвать грустную улыбку: ведь это некоторое количество стало столь заметным, что четыре года назад швейцарцам уже на референдуме пришлось решать вопрос о запрете строительства минаретов на территории многочисленных мечетей. А сейчас, когда я пишу эти строки (середина августа) на лентах новостей из Швейцарии появляются сообщения о том, что американскую телезвезду Опру Уинфри отказались обслуживать в магазине из-за цвета ее кожи, а также о запрете на посещение публичных мест (библиотеки, бассейны, игровые площадки и прочее) тем десяткам тысяч беженцев, которые претендуют на получение политического убежища, но пока его не получили.
Один из общих выводов, к которым приходит Дюрренматт, состоит в том, что базовым для швейцарской специфики понятием является банковская тайна: именно она обеспечивает особое положение этой небольшой страны, ее стабильность и ее благополучие. И еще две вышедшие в этом году книги посвящены анализу Швейцарии как прежде всего всемирного финансового перекрестка — причем перекрестка как открытых, легальных, так и теневых, преступных мировых дорог — это сборники статей журналиста Владимира Кузнецова Швейцарский лад. Что люди делают с деньгами и Вызовы Швейцарии. Что деньги делают с людьми (М.: Кучково поле. — 464 с.). Наличие двух отдельных книг в данном случае можно считать чистой условностью — поскольку материал их (близнецов по формату и объему) абсолютно однороден: это журналистские, по преимуществу, статьи о разных местностях, фирмах, известных людях (в частности, несколько статей о писателях — в том числе и о Дюрренматте, которому Кузнецов среди прочих также нанес визит).
Деньги — это универсальный знаменатель, который уравнивает в мире все и вся. Звезды культуры, промышленники, политики и наркоторговцы — в Швейцарии равны все без исключения. Это идеал абсолютной свободы, выносящей за скобки какие-либо этические соображения. Банковская тайна представляет собой абсолютную индульгенцию от грехов, буквальное воплощение принципов “Не пойман — не вор” и “Деньги не пахнут”. И это делает Швейцарию действительно уникальным экстерриториальным пространством, той мировой “прачечной”, где отмываются любые суммы, пришедшие из окружающего, материального, “грязного” мира. В прозрачном горном воздухе дышится легко — тем легче, чем больше круглых нулей в неосязаемых электронных форматах финансовых счетов. И прежде всего поэтому для современных российских чиновников и бизнесменов Швейцария (в первую очередь финансово) так привлекательна: ведь связывая себя с ней, они встраиваются очередным звеном цепочки в престижный ряд к Фаберже и Ленину, Рахманинову и Набокову, Корчному и Белоусовой с Протопоповым — примерно так можно определить основной посыл двух кузнецовских сборников.
И в заключение обзора упомяну еще одну заслуживающую безусловного внимания книгу этого года, в которой Швейцария и Россия (а точнее — русские в Швейцарии и русские в России) выступают как антонимы — это вошедший в шорт-лист премии “Большая книга” роман Антона Понизовского Обращение в слух (СПб.: Лениздат. — 512 с.).