Стихи. Перевод с английского и вступление Михаила Матвеева
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 2012
Перевод Михаил Матвеев
Ничего смешного#
Огден Нэш
Вот что должно быть вышито на каждом слюнявчике
Стихи
Перевод с английского и вступление Михаила Матвеева
Когда
Огдена Нэша попросили написать предисловие к сборнику произведений Вудхауса,
Нэш ограничился фразой: “Сочинения Вудхауса не нуждаются в предисловии”. Очень
хотелось бы последовать примеру столь выразительного лаконизма. Но, увы!
Публикации стихов Огдена Нэша все еще
в предисловии нуждаются. А в Соединенных Штатах — по прошествии четырех
десятилетий после смерти поэта — уже
нуждаются. В книге Брендана Гилла “Здесь, в ▒Нью-Йоркере’”, как с сожалением
заметил Ричард Корлисс на страницах журнала “Тайм”, Нэш даже не упомянут, в то
время как с 1930 года по 1971-й — год смерти поэта — “Нью-Йоркер” опубликовал
триста двадцать девять стихотворений Нэша.
Огден Нэш
родился в 1902 году, свою деятельность начал в издательстве “Дабблдей”, где он
и “дабблдействовал” по его же словам некоторое время, пока как-то не набросал
стихотворение “Весна приходит в Мюррей-Хилл”. Нэш счел, видимо, занятие
стихосложением глупостью и отправил свои каракули в мусорную корзину. Однако,
поразмыслив, он извлек их и вместо корзины отправил в журнал “Нью-Йоркер”, где
они были опубликованы в 1930 году и произвели настоящую сенсацию.
Биографы и журналисты предпочитают
рассказывать именно эту историю поэтического дебюта Нэша, она выглядит весьма
привлекательной, хотя справедливости ради следует сказать, что первое
стихотворение Нэша появилось в “Нью-Йоркере” четырьмя месяцами ранее — 11
января 1930 года.
Если заглянуть
в любую энциклопедию, в любую публикацию, посвященную Огдену Нэшу, он там будет
назван непревзойденным мастером легкой поэзии — “поэзии-лайт”. “Лайт”! Слово
ныне хорошо знакомое нам и без перевода по надписям на бутылках с
прохладительными напитками и пачках сигарет, что уже могло бы стать темой для
стихотворения Нэша. “Сам термин ▒легкая поэзия’ — пишет Арчибальд Маклиш в
предисловии к солидному изданию избранных произведений Нэша, — несет в себе
уничижительную коннотацию. Есть только один вид поэзии, — считает Маклиш, —
поэзия!” Утверждение банально, но неоспоримо. Подлинное искусство не терпит
классификации.
Мы же позволим себе, преодолев “трудности перевода”, все же причислить Огдена Нэша к мастерам так называемой светлой поэзии.
По признанию самого Нэша, манерой своего письма он обязан плохим поэтам, и пальму первенства в том влиянии, какое они оказали на его технику, отдавал Джулии А. Мур. О Джулии Мур, получившей титул Cладкоголосого певца Мичигана (так называлось одно из ее стихотворений), Марк Твен как-то сказал: “Она вызывает жалость в тех стихах, которыми она хотела вызвать смех, и — смех там, где она пыталась вызвать жалость”.
Нэш, заимствуя у Джулии Мур сверхдифирамбические,
выспренные метры, псевдопоэтические инверсии, нескладные, неуклюжие
асимметричные строки, чрезвычайно банальные или с невероятным тщанием
подобранные неточные рифмы, игру слов там, где она не подразумевалась (и,
безусловно, пародируя ее), создавал свой метод письма, где все перечисленные
недостатки становились совершенно осознанным художественным приемом,
позволяющим бросить ироничный, но неизменно добродушный взгляд на окружающую
его действительность.
Нэш утверждал, что “намеренно вольно обращался с правилами грамматики, правописания и просодии”. Таким образом выработанный стиль позволил впоследствии Нэшу сказать о себе: “Я сделал свой выбор, и пусть лучше я буду хорошим ▒плохим поэтом’ (▒a great bad poet’), чем плохим ▒хорошим поэтом’ (▒a bad good poet’)”. В отличие от Уайльда, считавшего словари рифм очень полезным подспорьем для поэтической лиры, Нэш “не утруждал” себя поиском рифмы, он их выдумывал, изобретал там, где это позволял его творческий метод, создавая тем самым свой собственный словарь рифм — необычных и экстравагантных.
Стиховую строку Нэш “произвольно удлинил, превратил ее практически в ▒безразмерную’: от начальной прописной буквы до рифмы она может растянуться на три-четыре строки печатного текста”[1]. Но иногда стихи Нэша оказывались такими короткими, что на марке, выпущенной почтовым ведомством США к столетию со дня рождения Огдена Нэша, поместилось шесть (!) его стихотворений.
“Если уж строки Нэша не превосходят фолкнеровы
или джеймсджойсовы пассажи,
Они оказываются столь коротки, что короче уже не скаже…” —
писал Ричард Корлисс в упоминаемой уже статье из журнала “Тайм”.
И все же
метод Нэша не сработал бы, не обладай он удивительным слухом на
“несовместимость понятий и на неуместность выражений”, не обладай он уникальным
даром сближения вещей возвышенных и приземленных, не ощущай он, как никто
другой, с невероятной остротой и чуткостью, что “быт” и “бытие” — слова того же
корня. Ни одному другому поэту, пожалуй, не удалось столь ярко и выразительно
подчеркнуть, что и слова “гуманность” и “юмор” имеют общее происхождение. В
английском эта общность выглядит еще более наглядно: “human” и “humor”. А если
учесть, что слово “юмор” восходит своими корнями к слову “гумор”, которое в
этимологических словарях толкуется как “жизненные соки” организма, определяющие
темперамент человека, то стихи Нэша совершенно оправданно можно назвать
“сочными”. И живительными!
Репертуар Нэша обширен, если не
сказать — всеобъемлющ. Нэш пишет обо всем! Стоит только взглянуть на оглавление
почти всех посмертных изданий Нэша, составленных, как правило, по тематическому
принципу: “Дела семейные”, “Он и она”, “Любовь и брак”, “Путешествуем с Нэшем”,
“Спортивная жизнь”, “Интересные люди”, “Такова американская жизнь”, “Человек за
работой”, бестиарий, названный в одном из сборников “Нэшиональным зверинцем”…
еда, выпивка, болезни и здоровье, возраст человека, его старение и, конечно, —
писательство, а также темы для размышлений, краткие, как правило, двухстрочные,
но неизменно емкие размышления самого Нэша.
Нэш написал множество книг для детей и взрослых, хотя сказать с определенностью, какие из них для детей, а какие для взрослых, весьма затруднительно. Его короткие строки — которые, кажется, еще не поэзия, равно как почти безразмерные, которые, кажется, уже не поэзия — с яркой парадоксальной рифмой позволяют вычленить “поэтические вкрапления” из прозы жизни. А искажения в рифмовке только подчеркивают, что всего пара букв, звуков отделяют прозу от поэзии, они как бы говорят: чуть-чуть подправь орфографию — и проза станет поэзией.
И, конечно, главным талантом Нэша была его способность смешить. Нэш смешил миссис Нэш, смешил своих дочерей, на протяжении всей своей жизни смешил читателей. Но, обладая несомненным чувством юмора, Нэш довольно скромно оценил вклад людей, “у которых есть чувство юмора”, в поэзию:
Люди, у которых есть чувство
юмора, проводят время в общем неплохо, Но они не совершат ничего выдающегося и
ничем не обессмертят свою эпоху…[2]
Один из
американских журналов назвал Нэша “божьим даром Америке”. И не только Америке,
добавим мы.
Вот Пэлем Вустер, вновь жив и шустр он[3]
В книжный бегите и в библиотеку,
Гоните монету, платите по чеку.
Что книг вам хватает, не думайте даже,
Вудхаус и Вустер снова в продаже.
Готовьтесь вкушать, ибо это не проза, а
Пища богов — нектар и амброзия.
Смакуйте, скандируйте перлы, покуда
Не станет ясна вся изысканность блюда.
И лишь насладившись, молю вас, ответьте,
Кем все-таки перлы написаны эти?
Кто первый из них? Кто яйцо, а кто курица?
Вустер? Вудхаус? Тут впору нахмуриться:
Сокола с цаплей[4] не спутаю — драма
В том, что я путаю с Пламом[5] Бертрама.
Как разобраться? В сознании хаос.
Автор ли Вустера Берти Вудхаус?
Или Вудхаус написан П. Вустером?
Не разделить их, как “Саймона с Шустером”[6].
Что было и с кем из двоих в сорок первом,
Нет смысла уже разбираться теперь вам.
Faux pas не случился бы, Дживс воспротивься,
Но не оказалось поблизости Дживса.
Сомнений теперь не осталось ни кампли,
Раз Дживс — слава Богу — вернулся в Стипл-Бампли.
Нищий
(Подражание Уильяму Блейку)[7]
Нищий, нищий, в хлад и мрак
Тусклый свой вперивший зрак!
Кто сумел тебя создать?
Хладом кто посмел объять?
Как случилось, что исчез
В бездне лжи огонь очес?
Кто приял такой позор,
Погасив твой ясный взор?
Кто в биенье слабых жил
Жизни ток остановил?
Боль в глазах твоих, испуг
Делом чьих явились рук?
Кто ужасный млат вздымал?
Кто в клещах твой мозг терзал?
А, исполнив бизнес-план,
В нем узрел ли Он изъян?
Или был творенью рад,
Встретив твой застывший взгляд?
Неужели это был
Тот, кто Форда сотворил?
(Далее см. бумажную версию.)
# ї Frances Nash, Isabel Nash Eberstadt and
Linell Nash Smith, 1995
ї Михаил Матвеев. Перевод, вступление, 2012
[1] Из предисловия И. Комаровой к сборнику стихотворений Огдена Нэша “Все, кроме нас с тобой”. (Лениздат, 1988.)
[2] Перевод И. Комаровой.
[3] Стихотворение было написано Огденом Нэшем к выходу первой после войны книги Пэлема Грэнвила Вудхауса “Радость поутру” и опубликовано в “Геральд трибюн” 22 мая 1946 г. В 1941 г. П. Г. Вудхаус, находясь на территории оккупированной Франции, сотрудничал с немецкой радиовещательной компанией, ведущей пропагандистские передачи на еще не вступившую в войну Америку. Уильям Коннор (1909-1967), левый журналист “Дейли миррор”, выступавший под именем Кассандра, резко осудил Вудхауса за “пронацистские” передачи, обвинив его в предательстве своей страны. А. А. Милн и, безусловно, Уинстон Черчилль разделили эту точку зрения, в то время как Ивлин Во и Джордж Оруэлл встали на защиту Вудхауса. После войны состоялось примирение Коннора и П. Г. Вудхауса, ознаменовавшееся совместным завтраком. Вудхаус был прощен публикой и критикой и возведен в рыцарское достоинство королевой Великобритании. (Здесь и далее — прим. перев.)
[4] Цитата из “Гамлета: “Я помешан только в норд-норд-вест. При южном ветре я еще отличу сокола от цапли”. Акт II, сцена II. Перевод Б. Пастернака.
[5] Прозвище П. Г. Вудхауса.
[6] Издательская фирма.
[7] В тексте использована лексика одной из русских версий стихотворения “Тигр”. Перевод С. Степанова.