Фрагменты романа. Перевод и вступление Святослава Городецкого
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2009
Перевод Святослав Городецкий
Инго Шульце#
Новые жизни
Фрагменты романа
Перевод и вступление Святослава Городецкого
В особом представлении Инго Шульце не нуждается. Тот, кто интересуется современной литературой, и так знает, что это уникальный пример немецкого автора, который написал свою первую книгу в России и о России[1].
Его пространный эпистолярный роман “Новые жизни” на первый взгляд имеет ту же структуру, что и предыдущая книга — “Simple storys”[2]: это собрание небольших историй (в данном случае писем), объединенных общим сюжетом. Однако при дальнейшем знакомстве становится ясно, что перед нами, скорее, “complex story”[3]. Не только потому, что в книге переплетаются по меньшей мере четыре повествовательных плана и написана она совсем другим, более изысканным языком, но и потому, что ее главный герой — двадцативосьмилетний Энрико (Хайнрих, Генрих) Тюрмер[4], письма которого мы читаем, — страдает комплексом писателя-неудачника. Еще мальчиком он вдохновляется примером выдворенного из ГДР Вольфа Бирмана и мечтает отправиться по проторенной диссидентской дорожке: снискать славу непокорного борца за справедливость и издаваться миллионными тиражами на Западе.
Когда в восемьдесят девятом году политические страсти накаляются, Тюрмер участвует в демонстрациях и выступает с пламенными речами на народных собраниях. Он чувствует себя как рыба в воде, ведь к этой роли он готовился со школьной скамьи. Однако объединение Германии, за которое Тюрмер так активно ратовал, становится для него тяжелейшим ударом. Внутренний мир приходит в столкновение с внешним и рушится с той же быстротой, что и Стена (хотя остатки сохраняются в обоих случаях).
Подобным духом двойственности, духом метаний проникнут весь роман “Новые жизни”. Тем более, что нельзя объективно установить, где в нем правда, а где — вымысел, поскольку нам представлены только две позиции: Тюрмера, который, очевидно, любит приврать, и некоего фиктивного издателя, выступающего под именем Инго Шульце и снабдившего роман предисловием и сносками. Реальный же автор в своей лекции по поэтике написал о “Новых жизнях”: “В этой книге нет ни одной точки опоры, ни одного места, где скрывалась бы истина, отличающаяся от других, ложных высказываний”[5].
Тюрмер пишет много и пишет часто — с шестого января по одиннадцатое июля 1990 года он успевает написать более шестисот страниц. Предлагаемые читателям “ИЛ” письма взяты выборочно из начала романа. Обращается Тюрмер, как правило, к двум адресатам: Николетте Хансен, которой рассказывает о прошлом, и Йоханну Цильке, которому живописует настоящее. К тому же иногда он пишет своей горячо любимой сестре Вере, которую на русский манер называет Верочкой.
В этой небольшой подборке, кроме главного героя, появляется и главный антигерой книги — Клеменс фон Барриста, которому Тюрмер “едва ли не по-собачьи предан” и который в итоге разрушает всю его прежнюю жизнь. Барриста, как можно заключить из его имени, выступает в роли адвоката, причем адвоката дьявола — отсылки к “Фаусту” более чем прозрачны. Он увлекает Тюрмера в погоню за наживой, за наличными (“Bar”), и окончательно отбивает у того желание стать писателем.
Помимо “Фауста” следовало бы вспомнить и “Житейские воззрения кота Мурра” — Шульце признается, что книга Гофмана стала главным источником вдохновения при создании романа. Достаточно сказать, что макулатурным листам из романа Гофмана в “Новых жизнях” соответствуют рассказы горе-писателя, случайно сохранившиеся (или намеренно им оставленные) на оборотных сторонах его писем к Николетте Хансен[6].
Еще нельзя не сказать, что биографии главного героя и самого Шульце во многом схожи (юность в Дрездене, армия, карьера завлита в альтенбургском театре, участие в основании “независимой” газеты “Альтенбургская неделя”), что, разумеется, придает книге особую глубину. Ведь когда-то, после событий девяностого года, Шульце уезжал в Россию именно потому, что был переполнен грузом переживаний и хотел попробовать стать писателем вдали от родины. И у него, в отличие от Тюрмера, это получилось. Когда же вышли в свет “Новые жизни”, стало ясно, что Шульце наконец-то удалось раскрыть свое дарование в полной мере.
После “Новых жизней” Шульце написал еще сборник рассказов “Мобильник” (2007) и роман “Адам и Эвелин” (2008), который вошел в шорт-лист Немецкой книжной премии, — но все же на встрече с русскими читателями, в феврале этого года, именно “Новые жизни” он назвал той книгой, которую в первую очередь посоветовал бы прочесть человеку, незнакомому с его творчеством.
См. далее бумажную версию.