Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2009
У репортажа в Польше прекрасные традиции — почти всем значительным писателям случалось сочинять в этом жанре. Об этом известно редакторам «Иностранной литературы», подготовившим материал о современном польском репортаже и представившим читателю не только выдающихся репортеров — Лидию Осталовскую и Мариуша Щигела, но и прозаика Анджея Стасюка, последние книги которого – «По пути в Бабадаг» (2004), «Фаду» (2006) и «Дойчланд» (2007), а также будущую книгу о России[1] (фрагменты ее уже опубликованы), — тоже можно считать репортерскими (или очерковыми). Впрочем, Стасюк не согласен с теми польскими критиками, которые причисляют эти его книги к жанру репортажа: по мнению автора, они ошибаются — это «путевая проза». Сам он настойчиво подчеркивает, что не описывает действительность, а ее выдумывает: «Мои книги можно воспринимать как угодно, но сочиняю я прозу о том, чтó описываемые страны делают с моим сознанием, и книги эти скорее про то, что происходит на стыке вымышленного и реального. Ведь если я пишу, что Дойчланд напоминает мне Румынию, это значит, что я рассказываю не об объективной действительности, а о своих навязчивых идеях»[2].
Традиции польского репортажа уходят в далекое прошлое. Взять хотя бы дневники мемуариста эпохи барокко Яна Хризостома Пасека; очерком-репортажем можно назвать целые фрагменты III части «Дзядов» Адама Мицкевича, письма из путешествий Ю. И. Крашевского и письма Г. Сенкевича, присланные из путешествий по Америке и Африке. В межвоенный период (1918– 1939), после обретения Польшей независимости, рождается новый вид репортажа, каковым он и остается по сей день: в центре внимания авторов (которые отныне занимаются им профессионально) уже не описание природы, памятников старины и т. п., а человек с его повседневными проблемами. В это время созданы великолепные очерки известными писательницами М. Кунцевич, З. Налковской, М. Домбровской, а также такими титанами репортажа, как М. Ванькович или К. Прушинский, в круг которых позже вошла и Ханна Кралль[3] и чье творчество до сих пор служит образцом.
Каждая деталь в репортажах того времени была чем-то большим, чем просто подробностью, обладала скрытым смыслом. В 2005 году, выступая на Первом всемирном конгрессе переводчиков польской литературы, Мариуш Щигел сказал: «При коммунизме печатное слово служило прежде всего сокрытию правды. Если талантливый репортер хотел поделиться своими наблюдениями в официальной прессе, он изобретал для этого различные изощренные способы. Началась масштабная литературная игра, целью которой было перехитрить власть. Если нельзя писать о самой системе, нужно описывать судьбы отдельных людей. Если нельзя писать об общих проблемах, будем описывать детали». Репортаж в социалистической Польше развивался на пограничье журналистики и литературы. Так, «Императора» Рышарда Капущинского (1978)[4], героем которого был эфиопский правитель Хайле Селасие, на берегах Вислы прочитали не как параболу о механизмах власти, а как критику правления Эдварда Герека и аллегорию распадающейся системы ПНР. Скончавшийся в 2007 году Капущинский возвысил журналистику до ранга искусства. В своем «Автопортрете репортера», который в Польше называют библией для журналистов, он вспоминает: «Мы начинали писать в очень трудных условиях. Цензура, всякого рода ограничения вкупе с преследованиями, даже отлучение от профессии. Но в ту пору, когда официальная пропаганда требовала исключительно ура-патриотизма, репортаж для моего поколения был единственной формой, которая позволяла хоть что-то сказать о польской бедности, польских несчастьях, о трагических судьбах».
После 1989 года, когда возникли свободные массмедиа и стало возможно писать обо всем, многие предсказывали, что репортаж утратит значение, что его вытеснят «чистая» информация и публицистика. С этим мнением решительно не согласилось руководство «Газеты выборчей», не представлявшее себе хорошей газеты без очерка и репортажа. С 1991 года в течение 15 лет отдел репортажа в «Газете» возглавляла Малгожата Шейнерт, благодаря которой жанр этот возродился в прессе. В лучшие времена в «Газете выборчей» печаталось около 500 репортажей в год, сейчас – около 400. Питомцы Штейнерт создали собственный, оригинальный стиль, о чем свидетельствуют их книги. Вот имена наших лучших репортеров: Войцех Ягельский, чье творчество наиболее близко «школе» Капущинского, автор трех книг о Средней Азии, Кавказе, Афганистане, Чечне, Африке; Павел Смоленский, поражающий своей многосторонностью (его называют «величайшим в Польше мультиинструментальным репортером»); Ольга Станиславская, лауреат престижной награды Костельских; Войцех Тохман – автор четырех превосходных книг[5], которого называют «достойным наследником Ханны Кралль»; Мариуш Щигел, чей «Готтленд»[6] (2006) осыпан наградами и переведен уже на семь языков, и многие другие, перечислить которых не позволяют размеры короткого журнального предисловия.
Я попросила Щигела, который сейчас возглавляет отдел репортажа в «Газете выборчей», диагностировать нынешнее состояние польского репортажа специально для этой заметки. Вот его ответ: «Часто это репортаж непредсказуемый, авторы не стремятся писать о громких проблемах, избегают пафоса. И ставят перед собой те же задачи, что и литература: не делать однозначных выводов. Польский репортаж не боится запретных тем».
Сегодня, когда электронные СМИ создают хаотический образ мира, репортаж выживет, если окажется способен расширять и углублять наши представления о действительности. Как писал Капущинский, «у репортажа, занимающегося чистым описательством, нет будущего. Эту функцию присвоили себе кино- и телекамеры – репортаж должен эволюционировать в другом направлении: в сторону эссеистики, то есть рефлексии». Если процесс «макдоналдизации» СМИ и сокращения места для репортажа в печати будет развиваться, репортаж приблизится к литературе. Это уже происходит, о чем свидетельствует хотя бы то, что сборники репортажей и очерков постоянно номинируются на высшие литературные награды (и многие их получают), переводятся на разные языки.
Варшава, октябрь 2008