Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2006
М. Брэдбери Обменные курсы / Перев. с англ. Е. Доброхотовой-Майковой. М.: АСТ, 2006
Вы не были в Слаке? Не были?! Не восхищались барочными изысками собора Святого Вальдопина? И не осматривали величественный замок, построенный епископом Вламом, по прозвищу Потаскун? И не посещали мавзолей Григорика, который "в 1944 году, когда либеральные элементы заколебались, решительно вручил страну советским освободителям"? И не сибаритствовали в ресторане "Слака", где за умеренную плату в долларах, фунтах или, на худой конец, в местных влосках предлагаются — цитирую рекламный буклет- "такие деликатности наших кухмистеров, как кырбii чурба (баранина, протушенная в горшочке), coteletteduporc (свинская отбивная), саркii банату (паштет из овчины) и знаменитое мясо по-боярски, оживленное фольклоровыми песельницами и типичным оркестром"? И не пробовали тамошний персиковый коньяк ротьвиттi?! Вы многое потеряли…
Всем, кто хочет стряхнуть с себя паутину житейских забот и разнообразить рутинный ритм существования яркими впечатлениями, настоятельно советую: отложите дела и отправляйтесь в Слаку, столицу маленькой, но потрясающе красивой восточноевропейской страны, не отмеченной на современных картах, приютившейся на пересечении торговых путей где-то между Нейтралией и Руританией.
Правда, для того, чтобы попасть в Слаку, нам придется совершить путешествие во времени и окунуться в эпоху жесткого противостояния стран недоразвитого социализма растленному Западу, страдающему от безработицы, промышленного спада, деиндустриализации и садо-монетаризма. Ведь Слака, какой ее придумал Малькольм Брэдбери, — столица "бескомпромиссной соцстраны, входящей в СЭВ и Варшавский договор", так что беспечного путешественника поджидают все подзабытые прелести прекрасного социалистического далёка: назойливое внимание спецслужб (аналогом штази или КГБ в Слаке является ХОГП, "основной работодатель страны", поскольку одна половина населения неусыпно следит за другой), ненавязчивый гостиничный сервис (даже в шикарном номере лучшей столичной гостиницы в ванной нет мыла, а в уборной — туалетной бумаги), крикливая показуха и марксистская риторика, не скрывающие полунищенского уровня жизни простых людей, спецмагазины для партийной номенклатуры и праздничные демонстрации с транспарантами и красными знаменами. Определенные сложности могут возникнуть в связи с языковым барьером: в тамошней державе "один язык разговорный и один книжный", грамматика колеблется вместе с линией партии, "падежей вообще-то всего три, но иногда семь", лексика — не поддающийся быстрому изучению винегрет из слов с тюркскими, романскими и финно-угорскими корнями, а правил произношения столько же, сколько жителей страны.
Но нам ли бояться подобных трудностей?! К тому же, дабы избежать недоразумений, мы можем учесть богатый опыт Энгуса Петворта: специалист по разным лингвистическим закавыкам и бывалый путешественник, в начале восьмидесятых он побывал в Слаке с курсом лекций по заданию Британского совета и по поручению профессора Брэдбери. Петворт, конечно, малый скучноватый, звезд с неба не хватает — приторно вежливый, покладистый, пресновато-благопристойный английский интеллектуал, промышляющий снотворными лекциями про увулярное R или различия между "Idon’thave" и "Ihaven’tgot", — однако именно с его помощью вы, не вставая с кресла, сможете посетить "цвет среднеевропейских городов, столицу искусства и торговли, широких улиц и цыганской музыки". Только не забудьте взять с собой путеводитель — роман "Обменные курсы" (1983), правдиво рассказывающий о пребывании английского профессора в социалистическом Зазеркалье.
Если не считать повесть "Сокращения" (1987)[1] — своего рода расширенную и модернизированную версию "Вылазки в действительность" Ивлина Во, — "Обменные курсы", пожалуй, самая смешная вещь Малькольма Брэдбери, в которой неповторимым образом сочетаются традиции свифтовской сатиры и комедии положений, а кафкианский абсурд сдобрен тонким английским юмором.
За годы «холодной войны» в англоязычной литературе сформировался своего рода жанровый канон — "приключения здравомыслящего англосакса за железным занавесом". Родоначальником здесь выступил Ивлин Во (писатель, у которого Брэдбери очень многому научился, недаром же написал о нем монографию[2]): побывав в Югославии, он уже в 1946 году отправил своего героя, скромного латиниста из провинциального колледжа, за тридевять земель в тридесятое тоталитарное царство (повесть "Новая Европа Скотта-Кинга"). В рамках новой жанровой формы проявили себя (если называть авторов первого ряда) Энтони Бёрджесс (пикарескный роман "Мед для медведей" 1963), где отразились его впечатления от посещения Ленинграда) и Джон Апдайк — в первой книге новелл о писателе Бехе ("Bech: ABook", 1970).
"Обменные курсы", как и последняя книга Брэдбери, "В Эрмитаж!" (2000), продолжают славную жанровую традицию — с той разницей, что разоблачительно сатирические нотки звучат здесь более приглушенно, чем у предшественников, а герои целиком подчиняются стихии беззаботного смеха.
С бесцветным протагонистом, знать ничего не знающим кроме своей лингвистики, то и дело случаются забавные казусы и недоразумения. Поскольку по линии культурного обмена в Британском совете подвизаются два профессора Петворта (второй — социолог), а нерадивые чиновники, естественно, посылают в Слаку фотографию и паспортные данные однофамильца, в слакском аэропорту он мучительно долго не может найти обещанного гида; в столичном университете его направляют не к филологам, а к социологам, и обижаются, когда вместо утвержденной в ректорате лекции о "прублуми английски социологыии" он собирается читать об английском языке как средстве межнационального общения; ему не дают покоя соглядатаи из ХОГП, диссидентствующие представители слакской богемы и соотечественники, в лице придурковатого британского консула и его жены-нимфоманки; к нему пристают со всевозможными услугами валютные проститутки и спекулянты; радушные аппаратчики из "Министратii культуриii комитетьиii" обильно потчуют "профисору Питворту" местного разлива коньяками и официальными лозунгами, а женщины буквально рвут на части, добиваясь расположения (темпераментная супруга консула так и вовсе в припадке страсти вырывает с мясом у Петворта… нет-нет, не бойтесь — молнию из ширинки парадных брюк).
Но как бы глупо и алогично ни вели себя герои (например, в сцене совращения внезапно появившийся британский дипломат, вместо того чтобы урезонить сластолюбивую супругу, начинает недипломатично валтузить обескураженного Петворта), как бы ни были нелепы ситуации, в которые попадает скромный труженик на ниве просвещения и культурного обмена, главный источник смеха в романе — язык, на котором аборигены говорят с залетным гостем — Петвортом — "Питвортом" -"Петвуртом" — "Первуртом"- "Первертом". Это и неудобопроизносимый слакский говор, изобретенный Брэдбери с помощью коллег-филологов — "Пляшки отвату иммержьнисина проддо флугси фроликат"; "маськаыии иксъген флипифлопа"; "воно иксъген ускака пор прусори, от ноки роки", — и искореженный "английский" (виртуозно русифицированный переводчицей, за что низкий ей поклон), в устах слакских гидов, чиновников и профессоров превращающийся в нечто невообразимое, гротескное — с кривым синтаксисом, хромой грамматикой и забавными словесными уродцами, типа: "бюрократчик", "доносы багажей", "моща святого в ларьке". Стилистические "слакско-английские" перлы, украшающие речь персонажей, придают роману колорит веселого идиотизма, а умопомрачительные диалоги между Петвортом и его слакскими коллегами напоминают фрагменты абсурдистской пьесы:
— Я сравниваю политические поэмы Уильяма Вулворта и Хровдата, — сообщает мисс Мамориан.
— Кого? — спрашивает Петворт.
— Да, — говорит госпожа Гоко, — пожалуйста, будьти критични, как хотити.
— Хровдата, — отвечает мисс Мамориан.
— Наш национальни поэти, — объясняет госпожа Гоко. — Переводил Байрони и Шекспири, был друг Кошути. <…>
— Да, — говорит Петворт, — но что за английский поэт?
— Вулворт, автор "Прелюда", — отвечает мисс Мамориан.
— Вы, наверное, имеете в виду Уильяма Вордсворта, — говорит Петворт.
— Наш гости критикуи верни, — вставляет госпожа Гоко. — Вулворти — названии магазини.
- Правда? — спрашивает мисс Мамориан.
- Наш гости критикуи правильни, — твердо повторяет госпожа Гоко, — и мы должны использовати это на практикыи.
Мисс Мамориан сглатывает и начинает очень тихо всхлипывать.
— А вы, господин Пикнич, чем занимаетесь? — спрашивает Петворт.
— Вы — буржуазная идеология, — отвечает господин Пикнич. — Зачем вы приехали в нашу страну? Кто вас послал?
Такого рода увеселительные сцены ожидают читателя на протяжении всего путешествия. А ведь в романе есть еще много лингвистических сувениров и сюжетных сюрпризов, благодаря которым экскурсия в Слаку запомнится надолго. Вас ожидает знакомство со сногсшибательной красавицей, писательницей, "магической реалисткой" Катей Принцип; вас непременно угостят национальной оперой-буфф "Ведонтакал Вроп" (по мнению слакских музыковедов, ее автор "предвосхитил такие великие творчества, как «Марьяж Фигаро» Моцарта и «Стригун из Севильи» Россини"); вы побываете на Дне национальной культуры и, смахнув ностальгическую слезу, полюбуетесь на праздничную демонстрацию трудящихся, осененную исполинскими портретами товарищей Маркса, Ленина, Брежнева и Григорика.
Чтож, кактаму "Битлз": "Roll up — Roll up for the Mystery Tour". Добро пожаловать в Слаку — город, которого никогда не существовало, в фантастический мир "развитого социализма", теперь, в дымке прошедших лет, представляющийся не более реальным, чем Лапута или Глаббдобдриб.