Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2005
Шмитт Э-Э. Оскар и розовая дама / Пер. с франц. Г. Соловьевой. — СПб.: Азбука, 2005. — 160 с. 4000 экз. (п.)
До России добрался один из главных европейских бестселлеров 2003-2004 годов, книга французского писателя Эрика-Эмманюэля Шмитта «Оскар и розовая дама». Шмитт известен в первую очередь как драматург; театральный вариант «Оскара» уже более полугода идет в питерском БДТ. Другие пьесы Шмитта и роман «Евангелие от Пилата» по-русски уже выходили, теперь же перед нами маленькая повесть, ставшая крупным событием современной французской литературы. Это история смертельно больного мальчика, который пишет письма Богу. Можно ли говорить с детьми о смерти? Если делать это так, как Шмитт, то не только можно, но и нужно.
Таками К. Королевская битва: Роман / Пер. с англ. М. Кондратьева. — СПб.: Амфора, 2005. — 629 с. 5000 экз. (п)
Книга, по которой был поставлен одноименный скандальный фильм. На маленький остров высаживают 21 школьника и 21 школьницу. Против воли их заставляют играть в игру, цель которой проста — за 24 часа убить всех одноклассников. Чтобы выжить самому, каждый должен предавать и убивать друзей и возлюбленных. Игра выгодна диктаторскому режиму. О победителе будут долго рассказывать по местному телевидению. И зрители "станут думать: вот бедный ученик, конечно же, он не хотел участвовать в игре, просто у него не было другого выбора, кроме как сражаться с остальными. Другими словами, в итоге все приходят к заключению, что никому нельзя доверять, верно? А это устраняет всякую надежду на объединение и заговор против правительства". «Королевская битва» — страшная антиутопия, вариации на тему Оруэлла (эпиграф к книге взят из «Памяти Каталонии») и Голдинга («Повелитель мух»), только написанная с японской жестокостью.
Шарль К. Интеллектуалы во Франции: Вторая половина XIX века / Пер. с франц. под. ред С. Козлова. — М.: Новое издательство, 2005. — 328 с. 1000 экз. (о)
Сборник статей известного французского историка Кристофа Шарля, посвященный интеллектуалам как отдельной взятой социальной группе. Во второй половине XIX века люди свободных профессий, которых у нас называют интеллигентами, а во Франции — интеллектуалами, начали набирать вес в обществе. А после дела Дрейфуса они ощутили себя настоящей силой. Офицера-еврея обвинили в шпионаже в пользу Германии, суд отправил его на каторгу, а интеллектуалы во главе с Эмилем Золя начали бурную кампанию в защиту Дрейфуса. В итоге Дрейфуса отбили, а его защитники показали, как можно влиять на власть. Влияние свое французские интеллектуалы сохранили и по сей день. Кристоф Шарль, опираясь на архивные документы, газетные публикации, статистические данные и так далее убедительно демонстрирует, каким образом люди, не являющиеся ни министрами, ни чиновниками, ни депутатами, стали общественно значимой силой.
Биркемайер В. Оазис человечности 7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного / Пер. с нем. М. Черненко. — М.: Текст, 2005. — 301 с. 2000 экз. (п)
Когда Вилли Биркемайер попал в советский плен, ему еще не исполнилось семнадцати. Это случилось в январе 1945 года, дела Германии шли плохо и в армию призывали школьников. Вилли прошел пешком от Одера до Киева, а в плену пробыл до 1949 года. За это время он повзрослел, освоил русский, научился пить водку, полюбил borshtsh и varenniki, понял, что русские не «унтерменши», а хорошие ребята, а также влюбился сразу в нескольких русских девушек и, мало того, девушки тоже в него влюбились, а одна из них, Нина, даже родила ему дочку Таню. Но потом Вилли освободили, он вернулся в Германию, и встретиться с Ниной ему довелось лишь несколько лет назад. Они нашли друг друга благодаря передаче «Жди меня». Человечный текст, прекрасные фотографии и отличная работа переводчика Михаила Черненко.
Коэльо П. Заир: роман / Пер. с порт. А. Богдановского. — М.: София, 2005
Можно по-разному относиться к Паоло Коэльо, но так или иначе выход его новой книги — это событие, которое нельзя оставить без внимания. К тому же перед нами что-то вроде автобиографии. Коэльо объясняет нам, «как он пишет». Правды, конечно, не скажет, но все равно любопытно. В самом начале у героя-повествователя похищают жену-журналистку и он отправляется на поиски. Мысли о пропавшей жене превращаются в «заир», который к Демократической Республике Конго (она же в девичестве Заир) никакого отношения не имеет. «Заир» — арабское слово, означающее навязчивую идею. Само понятие Коэльо заимствовал, между прочим, у Борхеса. В общем ищет герой жену, а находит «энергию любви». И в очередной раз напоминает читателю, что, если довериться этой самой энергии, а также голосу судьбы, и не бояться жизнь переменить, то — все у нас получится…
Перес-Реверте А. С намерением оскорбить: Эссе / Пер. с исп. Е. Матерновской. — М.: Эксмо, 2005. — 496 с. 25000 экз. (п)
Артуро Перес-Реверте в новом для нас качестве, не романиста, а журналиста-колумниста. То есть это для нас новом, а испанцы с 1993 года каждое воскресенье читают новое эссе Переса-Реверте в журнале «Семаналь». Колумнист, в сущности, несчастный человек — раз в неделю, как ни крути, а статья должна быть написана. Поводы берутся из повседневной политической и бытовой реальности: то разразился скандал с испанскими чипсами, в которых нашли страшную отраву, то приятель выпустил книгу, то по радио рассказали глупости о том, как оставаться вечно молодым, то на улицах встретилось слишком много толстых женщин, надевших слишком обтягивающие и открытые туалеты, а Пересу-Реверте не понравились их жирные телеса. Колумнист непременно носит какую-нибудь маску; у Переса-Реверте это маска «честного прямого старика», который не боится резать правду-матку и бравирует своей неполиткорректностью, но она, впрочем, носит вполне умеренный характер. Но местами — остро. А местами — смешно.
Республика словесности. Франция в мировой литературной культуре. — М.: Новое литературное обозрение, 2005. — 528 с. 1500 экз. (п)
Десять лет назад составитель этой книги Сергей Зенкин уже участвовал в подготовке сборника, посвященного Франции и России; тогда это был специальный, тринадцатый номер журнала “Новое литературное обозрение”. Нынешний сборник отчасти продолжает традиции старого; в конце его также помещена ценнейшая публикация — библиографический указатель “Французская гуманитарная мысль в русских переводах”. Новый указатель начинается как раз там, где остановился прежний — в 1995-м и охватывает десятилетие — до 2004 года. Но, разумеется, не только библиографией ценна “Республика словесности”. В книге пять разделов: 1. Язык и мысль. 2. “Французская теория”: путь на запад и на восток. 3. Литература и политика: опыт двух веков. 4. Интеллектуал как персонаж национальной культуры. 5. Морис Бланшо, неумолкнувший голос. В книгу вошли статьи авторов разных стран: русских, французов, американцев. Одна из главных тем книги — «инобытие» французской интеллектуальной культуры: что происходит с «французскими теориями» за пределами Франции.
Сибрук Д. Nobrow. Культура маркетинга и маркетинг культуры / Пер. с англ. В. Козлова. — М.: Ад Маргинем, 2005. — 304 с. 5000 экз. (п)
Слово «nobrow» не имеет точного перевода и его толкованию, собственно, и посвящена книга американского журналиста Джона Сибрука. «Ноубрау» — это изобретение середины 80-х годов, культура, которую нельзя назвать ни высокой, ни низкой. Конец ХХ века разрушил традиционную иерархию, разделяющую культуру для масс и культуру для избранных. Прежде вполне допускалось, что творцы и потребители культуры второго типа могут иногда для разнообразия опуститься до массовой культуры, но из нижнего яруса наверх путь был закрыт. Важным критерием высокой культуры был ее некоммерческий характер. А потом появился Энди Уорхол — и все поставил с ног на голову. Коммерческая составляющая выдвинулась на первый план — и при этом перестала считаться чем-то постыдным. Символом такого смешения сделался канал МТV, подчеркнуто коммерческий. И вот уже богатая белая молодежь слушает гангста-рэп — музыку самых бедных афроамериканских кварталов. Джон Сибрук тоже слушает гангста-рэп, но он еще и очень много знает про теорию культуры. И про теорию маркетинга. Его книга показывает, как смещались критерии. Сибрук демонстрирует это, среди прочего, и на примере моды — скажем, сравнивая отношение к одежде свое собственное и своего отца. Для отца было важно, кто сшил костюм. Костюм был свидетельством респектабельности владельца, знаком принадлежности к состоятельному сословию. Для Джона Сибрука важна надпись на майке. Выбор бренда — показатель осведомленности в течениях современной культурной моды.