Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2005
Фруде Грюттен[1]
Ее называли принцессой Бурунди, потому что она не знала меры в еде. Она поглощала любую еду и любое лакомство, попадавшее ей на глаза. А еды было немало, ибо она работала в ресторане «Гамбургер хевен»[2] в Одде. Утроба у нее была бездонная, и кое-кто в шутку говорил, что, в конце концов, она стала поперек себя шире.
Прозвище это происходило, вообще-то, от названия золотых рыбок, которые водились когда-то у ее соседей по дому Мюрбулигенов. Это семейство рыбок именуется «принцессой Бурунди», и их особенность состоит в том, что, сколько их ни корми, они сжирают все без остатка. Они никак не могут насытиться, но, возможно, это свойство всех золотых рыбок — они плещутся себе в аквариуме, не имея ни малейшего представления о внешнем мире, никто не ставит им ограничений, поэтому они не знают, когда следует остановиться.
Как бы то ни было, но однажды эти рыбки сдохли, потому что кто-то из ребятишек, взяв коробку с кормом, высыпал все ее содержимое в аквариум. Когда родители вернулись вечером после работы, рыбки плавали в воде брюхом вверх — они наконец-то наелись досыта, но сами-то об этом не ведали и наверняка были страшно голодны, пока не объелись до смерти.
Люди шутили, что, мол, когда-нибудь и принцессу Бурунди найдут в таком же состоянии в «Гамбургер хевен», плавающую пузом вверх в море гамбургеров, сосисок и чипсов. Те, кто хорошо ее знал, утверждали, что она вовсе не больна, просто она ест и ест, и не может остановиться, в еде она ищет утешения, говорили они, она — несчастный человек. Она знать не знает о том, хочется ли ей есть или ее гложет тоска, сыта ли она или устала, поэтому и ест, чтобы ощутить, что еще живет. Очень жалко, что она столько ест, потому как принцесса Бурунди была, в общем, роскошной дамой.
В ней скрывается роскошная женщина, говорили люди, только это трудно разглядеть за горой жира. Она испробовала все известные способы для похудения — диеты, тренажеры, акупунктуру, зерновые смеси, порошки, помогающие сбросить вес, «кембриджское» лечение. Пару раз ей удавалось, путем неимоверных усилий и мучений, сбросить семь-восемь килограммов, и это ее так радовало, что она разрешала себе в качестве вознаграждения поесть побольше, поэтому килограммы быстро возвращались на место.
В ноябре журнал «КК»[3] посвятил принцессе Бурунди три страницы — она написала в еженедельник, приложила свою фотографию и указала номер телефона, желая попасть в серию «Обновись». Девиз гласил: «Май-Бритт (29 лет) — Big is beautiful». На маленькой фотографии до того, как ее одели, причесали и накрасили, принцесса Бурунди стояла, опустив руки, с таким унылым видом, словно на нее свалились все мировые проблемы, с которыми ей предстояло справиться до обеда.
На других снимках была изображена обновленная женщина, посвежевшая, полная жизни и красок. Киоскерам в Одде пришлось звонить и заказывать дополнительные экземпляры этого номера журнала. Всем хотелось посмотреть фотографии и прочитать материал о принцессе Бурунди. «Жизнь большая», — писал журнал. «Жизнь в наши дни должна отличаться большими размерами. Май-Бритт — большая и роскошная женщина с гармонично расположенными килограммами».
Принцесса Бурунди поведала журналу, что излишний вес она часто воспринимает как стену, отделяющую ее от окружающих. Случалось, она не решалась выйти из дома, зная, что люди будут судачить о ней и обсуждать ее внешность. Она смотрела на себя в зеркало и не понимала, кто перед ней. Теперь она хочет стать другой, дабы продемонстрировать, что даже при излишнем весе можно быть элегантной.
И все согласились, что на фотографиях в «КК» она действительно выглядит стильной, «чертовски стильной», как гласила одна из подписей. Люди в Осло потрудились на славу. Принцессу Бурунди одели в блузки, пальто, костюмы и юбки, которые были ей к лицу. Ей уложили волосы, подобрали новый макияж, подчеркивавший глаза, и использовали нужную помаду, чтобы показать, какой у нее чувственный рот.
Публикация о принцессе Бурунди вызвала улыбки, но в том, что она проявила смелость, выставив себя таким вот образом на страницах журнала, никто не сомневался. Когда она вернулась домой, никто не сказал о ней ни одного худого слова, на нее больше не смотрели как на комическую фигуру, ее уже не воспринимали как шута поневоле, который каждый вечер выходит на сцену в «Гамбургер хевен».
Принцесса Бурунди расцвела. Она начала покупать одежду в том стиле, какой, по мнению сотрудников серии «Обновись», подходил ей лучше всего, и стала в свободные от работы вечера ходить в кафе.
Однажды она встретила Адама Бодора, боснийца, эмигрировавшего в Норвегию и недавно ставшего владельцем кафе «Павлин», которое он намеревался привести в порядок и расширить. Адам Бодор влюбился в принцессу Бурунди с первого взгляда.
Ему легче, говорили люди позднее, он видел лишь ее обновленный облик. Он не видел, как она выглядела до поездки в Осло. Он не видел, какая она на самом деле толстая.
Они разговорились как-то вечером в «Плавильщике», и Адам Бодор пригласил ее в свое кафе — к тому времени он успел его переоборудовать. Прошло несколько недель, прежде чем она решилась заглянуть туда. Он много раз ей звонил и приглашал прийти. В тот вечер они много говорили, пока он на кухне готовил для нее ужин и угощал особым боснийским блюдом.
Адам Бодор уже довольно хорошо владел норвежским, и они говорили обо всем. И смеялись, и беседовали на серьезные темы. Принцесса Бурунди влюбилась. Она встретила человека, которому могла доверять на все сто. Но она не хотела себе в этом признаться. Кроме того, неизвестно, говорили люди, так уж ли страстно он ее любит, может, ему просто нужны опора и надежная гавань в этой стране. Не исключено, что дома в Боснии у него есть жена и семья, кто знает, говорили они.
По мнению знакомых принцессы Бурунди, больше всего она боялась, что Адам Бодор влюбился в ее внешний вид, приобретенный ею после того, как она побывала в «КК». Влюбился в ее облик, созданный умелыми стилистами из Осло, а не в ту, какая она есть на самом деле. Поэтому она порвала с Адамом Бодором еще до того, как между ними завязались какие-то отношения.
Она вновь влезла в свою старую одежду, принялась утешать себя обильной едой и прибавила не один килограмм. Она заперлась дома, никуда больше не ходила и стала опять такой, какой ее помнили до появления на страницах журнала. Принцесса Бурунди вернулась в свой родной аквариум, говорили люди. Адам Бодор ничего не понимал.
Он много раз приходил к ней в «Гамбургер хевен», пытался поговорить, но она отказывалась, ссылаясь на то, что должна работать. Адам Бодор был человек вежливый и не хотел устраивать сцен, он ретировался, как ретируется побитая хозяином собака.
Но он писал ей длинные любовные письма, наговаривал романтические сообщения на автоответчик, посылал маленькие подарки. Ничего не помогало. Она не обращала на него внимания. Не желала разговаривать с ним, когда он поджидал ее возле «Гамбургер хевен» или около Мюрбулигена.
Но чем больше она им пренебрегала, тем сильнее разгоралась его страсть. Однажды он усыпал цветами лестницу Мюрбулигена. Целая река роз текла от ее двери до машины, в которой он поджидал ее. Принцесса Бурунди была в солнечных очках, когда она вышла из дома и обнаружила этот розовый поток. Она сдвинула очки на лоб и увидела сидящего в машине Адама.
И тут принцесса Бурунди растаяла. Улыбаясь про себя, она подошла к нему и пригласила в дом. Она сварила кофе, разогрела французские булочки и включила музыку. Он спросил, почему она его избегает, почему не хочет общаться с ним.
— У тебя кто-то есть? — спросил он.
— Ах, ничего-то ты не понимаешь, — ответила она.
— Я люблю тебя, — сказал он. — Это я понимаю, это единственное, что мне нужно понимать.
Она опустила глаза, промолчала.
Адам не знал, что сказать или сделать.
— Ты меня любишь? — спросил он.
Она не ответила, продолжая разглядывать стол.
— Ну что ж, тогда спасибо, — проговорил он. — Было очень приятно.
Но остался сидеть. Они засмеялись.
Из динамиков полилась новая мелодия.
— О, какая чудесная! — воскликнула принцесса Бурунди.
— Давай?
Обнявшись, они начали танцевать. Своим телом он ощущал ее мягкую плоть. Тесно прижавшись друг к другу, они кружились по комнате тем летним вечером.
Она остановилась и уткнулась лицом ему в грудь. И тихонько заплакала. Он погладил ее по голове, развязал узел на затылке, так что волосы рассыпались по плечам. Она высвободилась и, не глядя на него, принялась расстегивать блузку.
Адам Бодор не отрывал взгляда от белого могучего тела, от мягких грудей, вздымавшихся как два облака. Она посмотрела на него.
— Я красивая?
Он кивнул.
— Страшно красивая.
— Ты врешь! — крикнула она. — Я красивая?
— Красивее никого не видел, — ответил он.
Она набросилась на него с кулаками.
— Ты же видишь, какая я толстая.
— Ты красивая, — сказал он.
— НЕТ! Я УРОДИНА!
Она кулаками колотила Адама Бодора.
— СКАЖИ! СКАЖИ, ЧТО Я УРОДИНА! СКАЖИ! СКАЖИ!
Он попытался угомонить ее, а она все колотила его и колотила.
— СКАЖИ! СКАЖИ, ЧТО Я УРОДИНА!
— Ты красивая, — прошептал он.
Наконец она успокоилась и снова прильнула к нему.
— Уродина… уродина… уродина… — шептала она.
Адам Бодор погладил ее по голове, отвел в спальню, бережно уложил на кровать и накрыл одеялом.
— Уходи, — сказала принцесса Бурунди.
— Я люблю тебя, — ответил он. — Ты увидишь, как я тебя люблю.
— Уходи же!
Странная пара. Так говорили все. Могучая принцесса Бурунди и худенький Адам Бодор. Просто Пат и Паташон, говорили люди.
Но она больше не желала иметь с ним дела, избегала его, отвергала его, вешала трубку, когда он звонил. Она не была уверена, что он ее любит, она не была уверена, что он любит ее достаточно крепко. При ее внешности он должен любить ее с невероятной силой, если такое вообще возможно.
Адам Бодор, маленький и худенький человечек, понятия не имел, что ему предпринять, чтобы доказать свою любовь к принцессе Бурунди. Он перепробовал все известные приемы с письмами и цветами. Он практически исчерпал все способы, которыми пользуются, чтобы покорить сердце женщины.
Как-то осенью ему в голову пришла идея. На него будто снизошло озарение, и он сразу понял, что ему следует делать. Он начал есть. Не так, как едят обычные люди. И не потому, что был голоден. Он начал есть, как ненормальный. Ел все время. Столько, сколько мог. Он набивал себе брюхо, заставлял себя есть, пока больше уже не влезало.
Поначалу это было чуть ли не забавно, совершенно абсурдно, как последние дни Элвиса Пресли. Он ел все, что придется, — мороженое и шоколад, картошку и разное другое. Это стало чем-то вроде спорта, открытого чемпионата по поглощению пищи. Он готовил обильные обеды в своем кафе, которое по-прежнему содержал. Готовил жирные соусы и выбирал только высококалорийные продукты.
Первые недели были лишь тяжкой работой. Он вынуждал себя вставать рано утром, чтобы съесть завтрак поплотнее — сосиски, бекон и белый хлеб. Потом передышка, перед тем, как приняться за обильный обед, и после еще одной передышки поздно вечером поглощал гигантский ужин из пяти блюд.
Каждый день представлял собой сплошное пиршество. Адаму приходилось нелегко, он стал болеть, мучился от постоянной тошноты, у него начались проблемы с желудком, сердцебиения и потливость. За исключением тех, кого он обслуживал в кафе, никто не догадывался, что происходит с Адамом Бодором. Казалось, он ничуть не изменился, всегда был в хорошем настроении, всегда готов был вставить меткое словцо.
Но спустя какое-то время люди начали судачить о том, что Адам Бодор толстеет: он, который был худышкой, он, который больше напоминал выпрямившуюся на пригорке травинку, здорово располнел. И к Новому году все увидели, что Адам Бодор преобразился. Прилично прибавил в весе. Заметили так же, что он то и дело лакомится мороженым и сластями. Без плитки шоколада или рожка мороженого в руках его никто не встречал.
Адам Бодор тяжело дышал. Последствия его обжорства проявлялись все заметнее. Он с трудом поднимался по лестнице, уже не мог нагнуться и даже разглядеть свои ботинки. Из-за избыточного веса стали болеть ноги. На церемонии открытия кафе «Новый павлин» все обратили внимание, что Адам Бодор отрастил солидный живот. За стойкой стоял, как говорится, настоящий толстяк. Пошли слухи о его пиршествах, и люди уразумели, что Адам Бодор ест без передышки потому, что хочет растолстеть.
Его образ жизни претерпел значительные изменения, что в данном случае шло ему явно не на пользу. Он поглощал пищу так, как это делал Роберт Де Ниро в фильме «RagingBull», знаменитом фильме, во время съемок которого Де Ниро специально разжирел, чтобы походить на боксера Джейка Ла Мотта, когда тот закончил спортивную карьеру. Адам Бодор тоже превратился в своего рода бешеного быка, он разжирел, чтобы превратиться в другого человека; он набрал вес, чтобы доказать что-то принцессе Бурунди.
Люди говорили, что это одно из самых прекрасных объяснений в любви, которое им когда-либо доводилось видеть. Адам Бодор губил себя только из-за любви к принцессе Бурунди. Он был на пути к инфаркту и вступил на этот дурацкий путь ожирения лишь из-за слепой любви к женщине.
Сама принцесса не заметила изменений, потому что не видела Адама Бодора несколько месяцев. Но кто-то рассказал ей о склонности боснийца к обжорству. И как-то вечером она пришла к нему в кафе после закрытия, чтобы уговорить его прекратить это дело.
К тому времени, когда Адам Бодор сильно растолстел, принцесса Бурунди впервые в жизни сильно похудела. Она открыла методику похудения, прежде неведомую и оказавшуюся намного эффективней, чем все прочие. Методика называется «любовная кручина». Несложившиеся отношения с Адамом Бодором съели ее килограммы.
Когда принцесса Бурунди вошла в кафе в этом новом похудевшем виде, ожиревший Адам Бодор в одной майке уплетал роскошный обед. Под подбородком у него красовалась белая салфетка, а из уголков рта стекал беконный жир.
— Не надо этого делать, — сказала ему принцесса Бурунди. — Не надо этого делать, Адам.
— Не надо? — отозвался он. — Не надо?
Она покачала головой.
Он принялся есть еще энергичнее. Он запихивал в себя яства как ненормальный, он совал куски себе в рот и глотал, ел и чавкал, он поглощал еду как бешеный бык, как какой-нибудь Роберт Де Ниро, полностью потеряв над собой контроль.
— Прекрати, Адам! — крикнула принцесса Бурунди. — Перестань!
Но он все продолжал, и она в отчаянии закрыла лицо руками. Она не хотела видеть его таким, не хотела видеть, как он жрет, словно ненормальный.
— Знаешь, что я делаю? — сказал Адам Бодор с набитым ртом. — Знаешь, чем я, собственно, здесь занимаюсь?
Он ткнул в ее сторону вилкой, будто шпагой.
— Я делаю точно то же, что ты!
Он ненадолго замолчал.
— Я поглощаю еду, чтобы замкнуться в себе!
Принцесса Бурунди заплакала. Она рыдала так, что ее начало трясти. И все время слышала чавканье и причмокивание Адама Бодора, не перестававшего есть.
В конце концов, она встала и выбежала прямо под снег, поваливший с серого зимнего неба.
Кое-кто утверждал, что изменившийся, набивающий себе брюхо Адам Бодор явно не в себе. Это в нем проявляется Босния, говорили они, он до сих пор носит в себе войну. Так бывает с людьми из бывшей Югославии, они живут лишь по одному правилу, которое состоит в том, что никаких правил не существует. Не может человек отбросить прочь все пережитые кошмары. И вот теперь они вылезли наружу, потому что принцесса Бурунди отвергла Адама.
Возможно, изменившийся толстяк Адам был жертвой того, что принцессе Бурунди не раз пришлось испытать самой: если ты толстый, к тебе почти никто не питает симпатии. Если ты, к примеру, слеп, люди охотно будут тебе помогать, а если ты толстый, то не поможет никто.
И все же большинство жителей Одды питали симпатию к Адаму и переживали из-за его болезненной прибавки в весе. Один из знакомых Адама Бодора сказал, что после того, как тот разжирел, его трудно узнать. Он набрал много килограммов, но утратил свое доброе расположение духа. Он уже не прежний Адам; несмотря на огромный объем, он превратился в собственную тень. И тем, кто с ним работал, он признавался: «Меня больше нет, при звуке своих шагов я слышу лишь, как кто-то проходит мимо».
Одним мартовским днем вся Одда пришла в ужас, узнав, что Адама Бодора отправили на санитарном вертолете в Берген. У него возникли проблемы с дыханием, сильно поднялось давление, появилась аритмия. Врачи сочли его состояние серьезным, но стабильным. Он пролежал в «Хёкеланде» несколько недель и постепенно оправился. Принцесса Бурунди посылала ему в больницу цветы и письма. Он должен ее навестить, когда выздоровеет. Пусть пообещает.
За лето он восстановился. Практически обрел прежний облик худышки Адама Бодора. Правда, немного съежился, ходил чуть медленнее, реже смеялся, но в общем стал почти самим собой.
Позвонила принцесса Бурунди и выразила свою радость по поводу того, что он опять на ногах. Она пригласила его в гости, на «шведский стол». Он поблагодарил за приглашение, но не был уверен, что придет.
Как-то вечером он пришел к Мюрбулигену. И принялся заглядывать в окна. Он увидел, как принцесса Бурунди прошла из гостиной в спальню. Увидел, как женщина этажом выше машет рукой кому-то на улице. Увидел, как с шумом въехал в ворота парнишка на мотороллере. Адам улыбнулся.
На следующий день он позвонил и сказал, что придет.
Тем осенним вечером она украсила вход розами. Красными розами — от тротуара до двери.
— Розы! — сказал Адам Бодор с улыбкой, стоя в дверях. — Я люблю розы.
— Я знаю, — ответила она.
Они сели за стол, не зная, что сказать. За едой они лихорадочно говорили обо всем на свете.
— Видишь, как я похудел? — спросил Адам Бодор чуть позже.
Они засмеялись.
— Думаю, мне не имело смысла толстеть, — сказал он.
— А вот мне имеет смысл, — ответила она.
Он взял ее за руки.
— Пока я болел, у меня было время поразмышлять, — проговорил Адам Бодор. — И вот что я надумал: ты и твой вес — это две разные вещи. Совершенно разные. Понимаешь? Ты и твой вес — две разные вещи.
Принцесса Бурунди заплакала. Адам Бодор подошел к ней и обнял за плечи.
— Неужели тебя стоило бы любить крепче, если бы ты была худее? — спросил он.
Плача, она прижалась к нему. Стоя за ее спиной, он тихонько баюкал ее.
— Я не хочу, чтобы ты менялась, — сказал он.
Она повернулась и поцеловала его.
— Хочу танцевать! — воскликнул он и включил музыку.
Обнявшись, она начали танцевать. И снова он ощутил ее мягкое, прильнувшее к нему тело. Закрыв глаза, он кружился по комнате.
Внезапно принцесса Бурунди остановилась, уткнулась лицом ему в грудь и застыла. Он распустил ее волосы. Она высвободилась и расстегнула блузку. Он глядел на ее тело, обнаженные плечи и груди, похожие на две полные луны.
— Я красивая? — спросила она.
— Ты толстая, — ответил он.
Она улыбнулась.
— Я красивая? — спросила она.
— Ты толстая, — ответил он. — Такая же уродина, как Мюрбулиген.
Она засмеялась.
— Господи, до чего же ты жирная! — Адам направился к ней.
Хихикая, она отбежала.
— Ты похожа на шар для боулинга, — сказал он. — На аэростат противовоздушной обороны. Придется тебя крепить на растяжках.
Вскрикнув, она попыталась ускользнуть от Адама.
— Ты такая толстая, что понадобятся сутки, чтобы обежать вокруг тебя.
Она на бегу обернулась к нему.
— Ты уродлива, как бульдозер, — крикнул он.
— А ты просто овечий хвостик, — отозвалась она.
Он схватил ее за руки, но она продолжала бегать вокруг стола, таща за собой Адама. Он сгреб ее в охапку, поцеловал и выпустил.
Они ходили кругами вокруг стола, снимая друг с друга один предмет туалета за другим.
— Я не смогу стать твоим любовником, — сказал он. — Тебе это известно?
— Почему это? — спросила она.
— Не помещусь в твоей кровати, — ответил он.
— А это мы посмотрим! — воскликнула она и сорвала с него рубашку, так, что пуговицы разлетелись во все стороны.
— Наплюем на твою кровать, — сказал он, укладывая ее на стол с едой.
Стаскивая с себя брюки, Адам сдвинул в сторону еду и тарелки.
— Как же у тебя это получится, малыш? — поинтересовалась она, когда он навалился на нее.
— Ой, — сказал он. — Это все равно, что спать со статуей Свободы.
Она ударила его по голове тарелкой. Адам Бодор поцеловал ее груди.
— Я люблю тебя, Май-Бритт, — произнес он.
— Съешь меня, — ответила она и зашлась в счастливом крике, когда он вошел в нее.