Перевод с итальянского Ф. Двин
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2004
Электрический ветер
Я называю его “электрическим ветром”, потому что он, совсем как ветер, неизвестно откуда налетает и куда девается. Нечто похожее бывает со всеми: возвратившись вечером домой, мы иногда чувствуем его, когда причесываемся или снимаем шерстяной пуловер. Если небо затянуто низкими черными тучами, а воздух насыщен электричеством, я, поднося ключ к замочной скважине входной двери, случалось, отчетливо видел в темноте электрические искры, но никогда не придавал значения таким пустякам. А беспокоиться начал в тот день, когда у меня в руках зажглась лампочка.
Я никому ничего не сказал, даже жене, которая пользуется любым поводом, чтобы посмеяться надо мной. В данном случае мне было не до смеха. Нет. Попробовал повертеть в руках другую лампочку и убедился, что и она загорелась, когда я пальцем одной руки прикоснулся к патрону, а пальцем другой — к свинцовому контакту. Минут через десять свет начал слабеть, потом совсем погас. Но стоило поменять пальцы местами, как лампочка загоралась вновь. Короче говоря, мои пальцы превратились в два полюса электрической цепи.
Я всегда отличался взрывным характером, часто бывал каким-то наэлектризованным и чрезвычайно чувствительным к электромагнитному излучению, но с особой силой эта моя особенность проявилась с того момента, когда меня взяли бухгалтером в одну солидную стоматологическую клинику. Там я сразу заметил, что со мной стали происходить странные вещи и что за день работы я заряжался электричеством больше обычного. Кабинет, в котором я работаю, находится на последнем этаже здания, сплошь состоящего из железобетона и стекла. Во всех помещениях там полно довольно изящных черных трубок: в них упрятаны провода, подсоединенные к зубоврачебной аппаратуре. Естественно, что из-за этих проводов образуются мощные магнитные поля. Вот почему я каждый вечер возвращаюсь домой насыщенный электричеством, как батарейка. Правда, сравнение это несколько хромает, так как разряженную батарейку выбрасывают, а я автоматически перезаряжаюсь. Вернее сказать, я больше похож на аккумулятор — вроде тех, что устанавливают в автомобилях. Но и это сравнение нельзя назвать вполне точным, потому что аккумуляторы заряжаются от динамомашин, а я — от индукции магнитных полей.
Проработав в этой клинике всего несколько дней, я как-то вечером воткнул штепсель телевизора в стенную розетку и увидел, что вокруг моих пальцев появилось странное зеленоватое свечение, а телевизор вышел из строя. Пришлось вызывать мастера. Он успокоил меня, сказав, что ничего страшного не произошло: просто перегорел предохранитель. По-видимому из-за молнии. Конечно, я не сказал ему, что “молнией” был я сам.
Я уже говорил, что не хотел ставить жену в известность об этом факте, но она все равно что-то заподозрила. И только из-за моей неосторожности. Как-то утром, когда я брился электрической бритвой, выключили свет. А поскольку я выбрился лишь наполовину, то отсоединил вилку от шнура и концы провода взял в руки. Бритва заработала, и я продолжил бритье. Жена, как раз проходившая мимо двери в ванную, услышала жужжание бритвы и во что бы то ни стало захотела узнать, как это я бреюсь, если нет света. Пришлось рассказать ей правду.
Что тут началось! Она потребовала, чтобы я включил телевизор, радиоприемник, проигрыватель, кухонный комбайн, машинку для натирания сыра и кофемолку. Потом очередь дошла до утюга, пылесоса и электрополотера. Ее не обеспокоило, что мой организм до такой степени насыщен электричеством, нет, это обстоятельство просто привело ее в восторг. Она у меня женщина умная, но чересчур экономная: вечно делает долгосрочные расчеты или, как она говорит, вырабатывает перспективу. Сэкономить тысячу, другую в день — это, по-моему, пустяк, она же высчитывает, что за год они складываются в огромную сумму. Можно ли ее выбросить? Нет, на это не способен даже я. Так, например, пару месяцев тому назад она заставила меня купить новую посудомоечную машину, потребляющую меньше электроэнергии, чем прежняя. Я потратил семьсот тысяч лир, и трата эта окупится — я ведь бухгалтер и тоже умею делать долгосрочные прогнозы — примерно за двадцать лет. Жена уже подсчитала, сколько электроэнергии мы сэкономим, используя мою личную энергию. Зачем нам дарить деньги государству, если мы можем пользоваться моей дармовой энергией?
Когда я, уставший после трудового дня, возвращался вечером домой, жена совала мне в руки две клеммы от электропровода, питавшего наш телевизор. Бывало, я приходил домой под таким высоким напряжением, что летели предохранители. Жена купила учебник по электротехнике и сразу сумела покончить с этими маленькими недоразумениями. Она подсоединила меня к трансформатору, обеспечивавшему на выходе 220 вольт, и к стабилизатору, регулирующему перепады напряжения в сети. И еще жена заметила, что, когда я нервничаю, напряжение резко возрастает и я могу вывести из строя домашние электроприборы. Она вдруг сделалась такой специалисткой и стала очень непринужденно рассуждать о вольтаже, амперах, сопротивлении, индукции, магнитных волнах, проводниках и тому подобном. А я по-прежнему путал ватты с вольтами. Теперь, когда мне вовсе даже не хотелось смотреть телевизор, жена заставляла меня усаживаться в кресло, совала мне в руки две клеммы, а сама уходила в кухню, где, пользуясь удлинителем, включала свои приборы. Однажды ее так ударило током, что она испугалась. Я надеялся, что на какое-то время жена оставит меня в покое, но она купила себе туфли на пробковой подошве и продолжала свои электродомашние хлопоты.
Как-то вечером она дала мне в руки клеммы, а сама удалилась с удлинителем, но вскоре вернулась и накинулась на меня с обидными упреками: я, мол, не в состоянии заставить работать как следует даже посудомоечную машину. По ее словам, машина включилась, но, набрав воду, тут же выключилась.
— Наша машина берет слишком много энергии, — попытался оправдаться я.
— Ты заряжаешь даже электрогриль для жарки бифштексов, — ответила она, — значит, можешь и посудомоечную машину заставить работать как следует.
А я и не знал, что бифштексы, которые жена подавала к ужину, когда у нас бывали гости, она жарила на моем электричестве. Почему она это от меня скрывала? В общем, мне было неприятно, что она хочет повесить на меня еще и мытье посуды.
Несколько дней я с ней почти не разговаривал. Но тут ее осенила новая идея: поскольку я аккумилировал энергию от магнитных полей, почему бы мне не подключаться непосредственно к сети?
— Умная какая, — сказал я, — если я это сделаю, какой счет мы получим в конце месяца?
Но, оказывается, жена мыслила шире: она полагала, что мне надо подключаться к сети по месту работы.
— Так это же воровство, — заметил я.
Тут жена стала выступать с нападками на моих работодателей, которые платят мне какую-то ерунду и зарплату повышать отказываются. Разве тебе не известно, что дантисты зарабатывают сотни миллионов в год и при этом даже налогов не платят?
— Я никогда и ни у кого воровать электроэнергию не буду, — отрезал я. — Даже у дантистов, потому что я не вор. И главное — для чего? Для того, чтобы мыть посуду? По-твоему, я должен ради этого запятнать свое честное имя? Нет, и не подумаю.
Но все же я не устоял. Однажды, воспользовавшись удобным случаем, я незаметно подключился к штепсельной розетке в зубоврачебном кабинете, взял один провод в правую руку, а второй — в левую и так продержал их целых три часа. Возвратившись домой, я сказал себе: посмотрим, заработает ли посудомоечная машина. Мне было просто любопытно. Жена тотчас усекла что к чему и не стала задавать никаких щекотливых вопросов. Машина заработала на славу и довела мытье посуды до конца. Жена была в восторге и даже не возразила, когда я сказал, что это всего лишь эксперимент.
Я уже понимал, что в конце концов сдамся. Так я стал похитителем электроэнергии. Теперь вечерами я возвращаюсь с работы домой с таким электрическим зарядом в теле, что каждый, кто ко мне неосторожно прикоснется, рискует быть испепеленным. Мне надо проявлять большую осторожность, так как я уже не только вор, но и потенциальный убийца. Однажды, чем-то раздосадованный, я подумал было, что не мешало бы поразить током жену, но, если не считать той истории с мытьем посуды, я вообще-то ее люблю и не смог бы без нее обходиться. Ну да, она меня эксплуатирует, но делает это в интересах округления семейного бюджета, а не для того, чтобы накупать себе наряды и шубы, как поступают многие жены. Так что я смирился и привожу в действие не только всякие мелкие электроприборы, но и посудомоечную и стиральную машины и даже водонагреватель в ванной. Недавно мы установили в квартире кондиционер: летом он нам очень пригодится. Но своей жизнью я недоволен. Понемногу я утрачиваю свою индивидуальность и вечерами, когда я полностью разряжаюсь, меня охватывает такая тоска, а в голову лезут такие вопросы, которых человек никогда не должен себе задавать. Жена ничего не замечает и продолжает эксплуатировать меня как какую-нибудь электростанцию и временами даже, подшучивая надо мной, называет электрическим человеком. Но, думаю, все-таки настанет момент, когда она снимет свои туфли на пробковой подошве, а я крепко-крепко ее обниму…
Самокритика
Злые языки утверждают, будто я толкнул ее, и она полетела в воду, но это неправда. Мы совершали круиз на яхте одного моего приятеля и находились вблизи Эоловых островов. Море лишь слегка волновалось, небо было ясное, мы шли от Панареа до Липари, намереваясь провести ночь на рейде неподалеку от порта. Я сидел в шезлонге на корме, а вторая супружеская пара и моя жена пили кофе в салоне. Я уже начал задремывать, как вдруг увидел стадо дельфинов, резвившихся и совершавших причудливые кувырки на самой поверхности. Они внезапно выскакивали из воды, взлетали в воздух и снова уходили в глубину. Я сразу же позвал жену:
— Скорее сюда, смотри, дельфины!
Сибилла до безумия любила дельфинов. Она прибежала, чтоб не упустить такое зрелище, но не задержалась у борта, а, перегнувшись через него, полетела головой вперед в воду. Повторяю, я вовсе не толкнул ее, она упала, потому что потеряла равновесие. К сожалению, Сибилла не умела плавать. Я тоже не умею.
Яхту сразу же остановили, спустили надувную моторку и стали описывать круги по воде, но жена исчезла бесследно. Что поделаешь, так мы ее больше и не увидели. Она пошла на дно, как кусок свинца.
То, что мы с Сибиллой не ладили, никак не связано с происшедшим. Я и полиции заявил, что не имею к этому никакого отношения. Друзья, бывшие с нами на яхте, ничего не видели: когда все случилось, они сидели в салоне и пили кофе. Так что никаких нежелательных выпадов от них ждать не приходилось.
И все же из-за их болтовни у меня действительно возникло некоторое чувство вины. Чувство вины может испытывать и ни в чем не повинный человек. После этого ужасного случая спать я стал беспокойно, меня даже кошмары начали мучить. Но хочу рассказать кое о чем еще.
Я работаю в Неаполе, в одном страховом агентстве, но сразу замечу, что моя жена не была застрахована, так что после ее исчезновения я не получил никаких денег. Какая вульгарность! Подобные истории больше не обыгрываются даже в самых низкопробных фильмах.
Как-то после обеда в субботу мы вышли из агентства вместе с одним коллегой и решили прогуляться по набережной. Вдруг я заметил, что с моей тенью творится что-то неладное. Обычно мы не обращаем внимания на свою тень, но в тот день с тенью было что-то не так. Она стала какой-то неправильной, искаженной. Я занервничал, но ничего не сказал. Однако вдруг заметил эту внезапную перемену настроения.
— Что с тобой?
— Нет-нет, ничего, просто голова немного закружилась.
— Может, нам лучше передохнуть?
— Мы зашли в кафе, а через пять минут меня отвезли домой на машине.
Когда приятель ушел, я снова спустился на улицу и принялся ходить по солнечной стороне. Да, все было именно так: моя тень больше мне не соответствовала. Она неизменно сопровождала меня, как это бывает с каждым человеком на земле, когда он выходит на солнце, но эта тень была не моя, она принадлежала другому человеку. Скажу точнее: тень была женская.
Идентичность тени определить трудно. Я ходил по залитой солнцем улице взад-вперед, стараясь разобраться в происходящем. Конечно, у меня были подозрения, но в том, что это тень Сибиллы, я убедился, когда она быстрым жестом два-три раза подряд поправила прическу. Это было так характерно для нее. Я шел, спокойно держа руки в карманах, а моя тень поправляла волосы. Такая вот неприятная ситуация.
Я стал брать командировки в своем страховой компании. За несколько месяцев изъездил вдоль и поперек весь наш полуостров. Неумолимая тень повсюду следовала за мной. Я был очень обеспокоен. Если всем станет об этом известно, сколько сплетен начнется! Станут говорить, что это месть моей жены и, следовательно, подтверждение того, что именно я столкнул ее в море. Я теперь плохо спал, по нескольку раз за ночь просыпался и часто видел во сне жену, которая сверлила меня отчаянным взглядом.
Я сходил к врачу, но о тени, естественно, ничего ему не сказал. Он прописал мне успокоительное. По существу речь шла о том, чтобы устранить причину, а не следствие, но не мог же я рассказать врачу все как есть. В глубине души я еще надеялся, что в какой-то момент это преследование прекратится. А тем временем проклятая тень не отставала от меня. Ясно, что Сибилла на том свете была уверена, что именно я столкнул ее в воду.
Тщательно изучив весь свой путь от дома до работы, я стал придерживаться только теневой стороны, а с друзьями выходил лишь по вечерам. И все же странная тень преследовала меня даже при свете уличных фонарей или луны.
У этой истории с тенью грустный конец. Мне удалось добиться перевода в Милан — город, который я ненавижу. В Милане почти всегда серое небо, туман, дождь, снег. Летом я беру месячный отпуск и провожу его в Финляндии.
Однажды августовским днем, когда в Хельсинки светило бледное солнце, я прогуливался в саду, позабыв о своей тени, но тут какие-то мальчишки стали указывать на меня прохожим. Сначала я не заметил, что все дело в моей тени, но, осознав, что происходит, поспешно ушел, сел в такси и назвал адрес отеля. На следующий же день я уехал в Осло.
Каждый год я провожу отпуск в одиночестве, в малосолнечных странах Северной Европы. Тень Сибиллы повсюду следует за мной как злой рок. Я думал, что привыкну к ней, потому что тень, в сущности, менее неприятна, чем живой человек. Тень не говорит, не раздражает, не наскучивает. А что, говорил я себе, может, стоит пойти в полицию и признаться, что это я столкнул Сибиллу в море? Тогда ее тень оставит меня в покое. Но после такого признания конечно же меня ждет судебный процесс и приговор. Пожалуй, несколько лет тюрьмы — это не так уж и страшно, возможно, я их заслужил. Но что, если и после тюрьмы тень по-прежнему будет меня преследовать?