Перевод со словенского. Вступление Н. Стариковой
Вглубь стихотворения
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 8, 2001
Вглубь стихотворения
Франце Прешерн
Сонет. Газель
Со словенского
К 100-летию выхода в свет первой книги Ф. Прешерна на русском языке
Первая треть XIX века подарила народам Европы целую плеяду выдающихся национальных поэтов романтического склада: англичанам — Байрона и Шелли, немцам — Новалиса и Гейне, итальянцам — Леопарди, русским — Пушкина, полякам — Мицкевича, словенцам — Прешерна. По глубине поставленных философских вопросов, по лиризму мироощущения, по выразительности и отточенности формы поэзия Прешерна не только сопоставима с творчеством блистательных европейских романтиков, но и имеет огромное значение для самого факта существования словенской литературы. Литература маленького славянского народа, не десятилетия — века — боровшегося против национальной дискриминации, за свой язык, школу, книгу — и одержавшего победу.
Прешерн оказался в буквальном смысле первопроходцем, ибо штурмовал высоты художественного слова, не имея за плечами не только прочной литературной традиции, но даже сложившегося литературного языка. Соединив высокий слог европейского романтизма и родной для него гореньский диалект, он создал разностороннюю лирику широчайшего диапазона: от веселого амфибрахия анакреонтических стихов до таких изысканных форм мировой поэзии, как сонет и газель, освоил жанр эпической поэмы, первым в Словении начал отстаивать право на свободу творчества. И одним из первых не только заговорил о необходимости создания национальной литературы, соответствующей мировым образцам, но и воплотил эти идеи в жизнь.
Прешерн полагал, что духовная состоятельность и самосознание нации определяются уровнем ее культуры, в том числе литературного языка и художественной словесности. “Задача нашей поэзии, всего нашего творчества в том, чтобы возродить наш родной язык”, — писал он своему коллеге и оппоненту поэту Станко Вразу в 1837 году. Подражая Данте и Петрарке, Прешерн смело начал использовать итальянский одиннадцатисложник, южнороманский сонетный стихотворный метр, применив его к системе ударений родного наречия. Он нашел себя во всех “вечных” темах мировой лирики: любовь, творчество, родина, природа, смерть.
Даже самые общие факты биографии Прешерна свидетельствуют о силе его характера и одновременно о чрезвычайной неблагосклонности к нему жизненных обстоятельств. Его натуре очень соответствовала сама фамилия: “pre eren” по-словенски значит “необузданно веселый”, “дерзкий”. Крестьянский мальчик, родившийся 3 декабря 1800 года среди величественных гор в самом сердце Крайны, он начал изучать родное наречие еще в гимназии, когда на словенских и хорватских территориях, в период 1809— 1813 годов, отошедших к Франции и получивших статус провинций, названных Иллирийскими, Наполеон разрешил начальное образование на языке коренного населения. Юному Прешерну повезло: он учился под руководством и по учебнику первого словенского поэта Валентина Водника. Однако либеральные времена быстро закончились, и доучиваться пришлось по-немецки — Словения входила в состав империи Габсбургов. Продолжать образование в столицу империи Вену молодой человек приезжает уже с вирусом национального вольнодумия в крови. В двадцать один год, отказавшись вопреки родительской воле от прочимой ему сутаны, он поступает в Венский университет и заканчивает его доктором права в 1828 году. Почти двадцать лет потребовалось доктору Прешерну, чтобы добиться разрешения на частную адвокатскую практику. Положительный ответ неблагонадежный соискатель, чьи, по мнению властей, бунтарские, да еще написанные на неведомом языке стихи подрывали нравственные устои монархии, получил лишь в 1846 году, когда здоровье его было расшатано и жить ему оставалось меньше трех лет.
Начав сочинять по-немецки еще в гимназические годы, Прешерн сравнительно поздно — в 1827 году — опубликовал свои стихи. К тридцати годам он становится известен на родине как виртуоз словенского стиха, ведущий автор первого альманаха романтической поэзии на словенском языке “Kраинская пчелка” (1830— 1832, 1834, 1848), где публикуются его лучшие сочинения. Он знакомится с деятелем чешского национального возрождения Ф. Л. Челаковским, переводит А. Мицкевича, вместе с другом и единомышленником Матией Чопом участвует в так называемой “азбучной войне” — полемике по поводу нового словенского алфавита. В тридцать четыре его поэтическая слава из-за сражений с цензурой, вызывающего поведения и издания “Венка сонетов” (с посвящением-акростихом влюбленного автора барышне Юлии Примиц, которое моралисты и католическое духовенство сочли непристойным) становится скандальной. В канун сорокашестилетия выходит в свет первый и единственный прижизненный сборник стихов Прешерна “Стихотворения” (“Poezije”), содержащий все лучшее, что было им написано: стихотворения, баллады и романсы, газели, сонеты и сонетные циклы, “Венок сонетов”, поэму “Крещение у Савицы”. Через два года одинокий и всеми покинутый поэт умер в маленьком городке Крань. Незадолго до смерти он сочинил себе эпитафию: “Здесь лежит доктор Прешерн, безбожный и неугомонный”. Архив “нечестивца” его набожная сестра уничтожит по требованию церкви сразу после смерти поэта 8 февраля 1849 года. Словенцам понадобится более полутора десятков лет, чтобы заново “открыть” гениального поэта. В 1866 году с переиздания “Стихотворений” начинается его новый путь к читателю.
В России имя Прешерна впервые упоминается в одном из писем русского филолога-слависта и этнографа И. И. Срезневского, познакомившегося с поэтом в Любляне в 1841 году во время путешествия по землям австрийских славян. Прешерн даже посвятил русскому ученому стихотворение, впоследствии включенное в изданный в Словении к 100-летию со дня рождения поэта “Альбом Прешерна”. Первое знакомство с “песнями” словенского лирика в России состоялось в 60-е годы ХIХ века. Антология М. П. Петровского “Отголоски славянской поэзии” (1861) содержит переводы романса “Розамунда” и элегии “Поминки юности” (более поздний перевод названия — “Прощание с юностью”), вошедшие впоследствии в антологию “Поэзия славян” (1871) под редакцией Н. В. Гербеля.
В конце 80-х годов ХIХ века поэзия Прешерна начинает звучать по-русски в полную силу. В этом огромная заслуга выдающегося русского филолога Федора Евгеньевича Корша (1843— 1915), известного не только своими переводами Катулла, Горация и Данте, но и глубоким изучением поэзии славян. Более двадцати лет он посвятил работе над переводами стихов Прешерна. В 1889 году “Русская мысль” публикует его перевод “Венка сонетов”, ставшего согласно “Поэтическому словарю” А. Квятковского первым произведением этой сложнейшей стихотворной формы на русском языке, к которой впоследствии обращались Вяч. Иванов, В. Брюсов, М. Волошин. В 1901 году вышел в свет сборник переводов Ф. Корша “Стихотворения Франца Преширна со словенского и немецкого подлинников”, снабженный предисловием и подробнешими комментариями. “Сын плодотворной романтической эпохи”, подчеркивает Корш, он в своих стихах сумел также передать дух “славянского возрождения” — дух свободолюбия и национальной гордости.
В советские времена имя Прешерна не было забыто. В 1950— 1980-е годы Прешерна переводили прекрасные поэты и переводчики Н. Тихонов, В. Луговской, Л. Мартынов, М. Светлов, С. Шервинский, Д. Самойлов, В. Корчагин, А. Найман, Н. Стефанович и многие другие.
Известный поэт и переводчик с восточных языков Александр Гитович перевел “Сонеты несчастья” трагическую исповедь Прешерна, его лучший из его сонетных циклов, который считается жемчужиной словенской поэзии.
Газели Прешерна были блестяще переведены на русский язык Марией Петровых. Вслед за немецкими романтиками Прешерн стремился утвердиться и в этой, одной из виртуозных форм восточной поэзии. Его цикл из семи газелей стал первым в словенской поэзии романтическим любовным посланием.
Республика Словения, отмечающая в этом году десятилетие своей независимости, в память о великом поэте празднует День словенской культуры 8 февраля. Сего стихотворение “Здравица” стало государственным гимном страны. Его поэзия переведена на многие языки, 200-летие со дня рождения Прешерна широко отмечается не только на родине, но и в других страних.
Предлагаем вниманию читателя два стихотворения Прешерна: пятый сонет из цикла “Сонеты несчастья” и вторую газель из цикла “Газели” в нескольких русских версиях.
Н. Старикова
Terpljenje in obup mu hеapca zvesta, Sonet
Zivljenje jeca, cas v nji rabelj hudi,
Skerb vsakdan mn pomlajena nevesta,
In kas cuvaj, ki se nikdar ne vtrudi.
Perjazna smert! predolgo se ne mudi:
Ti kljuc, ti vrata, ti si srecna cesta,
Ki pelje nas iz bolecine mesta,
Tje, kjer trohljivost vse verige zgrudi;
Tje, kamor moc preganjovcov ne seze,
Tje, kamor njih krivic ne bo za nami,
Tje, kjer znebi se clovek vsake teze,
Tje v posteljo postlano v cerni jami,
V kateri spi, kdor vanjo spat se vеeze,
De glasni hrup nadlog ga ne predrami.
Жизнь есть тюрьма, в ней время — злой палач,
С ним юная всегда жена — тревога,
Скорбь — неусыпный сторож у порога,
Мучители — отчаянье и плач.
О друг наш смерть, скорей свой срок назначь!
Ты ключ, ты дверь, ты чающим дорога
С земли, что так печальна и убога,
Туда, где тленье — всем недугам врач,
Где неприязнь когтей нам не покажет,
Где мы обид не слышим за собой,
Где смертный узы все свои развяжет, —
Туда, в постель под черною землей,
Где спит так крепко, кто в нее приляжет,
Что сна прервать не может бедствий вой.
Перевод Федора Корша
(В кн.: Стихотворения Франца Преширна со словенского и немецкого подлинников. М., 1901.)
Тюрьма — твой дом, и время — твой палач,
грусть и отчаянье — твои подруги,
печаль и горе — преданные слуги,
а сторож-скорбь не устает, хоть плачь.
Проси же смерть не медлить на пороге:
лишь у нее заветные ключи
от камеры твоей. Она в ночи
освободит — и, не свернув с дороги,
туда тебя, счастливец, поведет,
где не страшны тирана власть и гнет,
где рядом с безымянными друзьями
заснешь, как все, в объятьях темноты,
и полностью доволен будешь ты
постелью, постланною в черной яме.
Перевод Александра Гитовича
(В кн.: Ф. Прешерн. Лирика. М., 1987.)
В темнице жизни время — изверг лютый.
С рассветом молодеет вновь тревога,
Отчаянье и боль — ее подмога,
А совесть — страж, не спящий ни минуты.
Благая смерть! Избавь от тяжкой смуты:
Ты ключ, ты дверь, ты светлая дорога,
Ведущая от скорбного порога
Туда, где тленье разрушает путы,
Туда, где нет гонителей свободы,
Туда, где ложь не тяготит над нами,
Туда, где исчезают все невзгоды,
Туда — в постель в холодной черной яме,
Где спят, не слыша шума непогоды,
Не пробуждаясь и не мучась снами.
Перевод Натэллы Горской
Жизнь — лишь острог, где время палачом,
Тревога — вечно юная невеста,
Тоска и страх — пособники ареста
И совесть — страж, бряцающий мечом.
Не медли, смерть! Открой врата ключом.
Позволь вступить на путь, ведущий вместо
Страданий в то безоблачное место,
Где звон кандальный тленью обречен,
За грань, куда не властны заступать
Гонители, где бремени несчастий
Спадает груз. Покой и благодать
В той яме черноты, отверстой настежь,
Где застлана постель, и тот, кто спать
В нее прилег, не слышит шум ненастий.
Перевод Виктора Куллэ
Жизнь — заточенье, время — неустанный
Палач, навек повенчанный с бедой.
Его прислужницы — тоска и боль
И сожаленье — сторож недреманный.
Приди же, смерть! Ты стала мне желанна:
Ты — ключ, ты — дверь, ты путь счастливый мой
Туда, где лишь блаженство и покой,
Где цепь спадет, где исцелятся раны,
Где от гонителей нас ждет спасенье,
Где их неправдам нас не очернить,
Где станет тьма приветливой постелью,
Где, невесом, сумеет воспарить
Тот, кто предался тишине и тленью,
Тот, кто решил все горести избыть.
Перевод Жанны Гилёвой
Палач наш — время, наша жизнь — острог,
Тревога — девственница в час свиданья,
И наши слуги — горечь и страданье,
И совесть — страж, который нас стерег.
О смерть! Приди и заверши наш срок,
Ты знак подашь — прервется ожиданье,
Бесплодное по улицам блужданье:
Отбросив цепи, ступим за порог.
Гонители нас там не тронут,
Обидчики не проползут ужом.
Под грузом бед собратья там не стонут.
Там человек, завороженный сном,
В глубинах черных саваном спеленут,
Уже не слышит дальний бури гром.
Перевод Святослава Свяцкого
О время, злой палач в земной юдоли,
Где каждый день я обручен с тревогой,
Где совесть — недреманный страж острога
С подручными — отчаяньем и болью.
О смерть любезная! Не медли доле.
Ты ключ от врат, ты райская дорога
От муки городов к тому порогу,
Где через тлен мы обретаем волю.
Где больше не настигнут нас невзгоды,
Где властвовать не будут злые силы,
Где обретем от всех цепей свободу.
Где ложе ждет нас в темноте могилы,
И вечный сон дарует нам природа,
И не разбудит шум судьбы постылый.
Перевод Ольги Воздвиженской
Jazela
OCi sim veckrat prasal, ali smem
Ljubiti te; odgovora ne zvem.
Prevzetno vihas nos, ko memo grem.
Ak v tebe so obernjeni pogledi,
Odtegnes precej svoj obraz ocem;
Od delec gledas, draga! me perjazno;
Al, ak dekleta druge ogledujem,
Zakriti jeze ni ti moc ljudem.
Tako, al ljubis me, al sovrazis,
Kak bi ti vstregel, siromak, ne vem.
Газель
В глазах твоих прочесть хотел не раз
благоволение или отказ.
Издалека глаза твои блеснут мне,
а подойду, и блеск уже угас.
Когда тобой невольно залюбуюсь,
ты отойдешь, не поднимая глаз,
но стоит мельком глянуть на другую —
при всех ты сердишься не напоказ.
Так любишь ты меня иль ненавидишь,
я, хоть убей, не знаю посейчас.
Перевод Марии Петровых
(В кн.: Ф. Прешерн. Лирика. М., 1987.)
Любить тебя? Взять чувства под запрет?
В глазах твоих найти бы мне ответ.
Ты холодна, как лед, когда я рядом,
Уйду — ты с нежностью глядишь вослед.
Меня ты словно бы не замечаешь,
Когда любуюсь я тобой, мой свет.
Но стоит посмотреть мне на другую —
И гневу твоему предела нет.
Что ж — любишь ты меня иль ненавидишь?
Как угодить тебе, открой секрет.
Перевод Натэллы Горской
Я столько раз искал в глазах ответ,
Могу ль любить тебя, ответа нет.
Издалека приветливо, мой свет,
Ты смотришь, но, встречая взгляд открытый,
Надменно взор отводишь. Что за бред!
Ты задираешь нос, лишь я приближусь,
Но стоит мне взглянуть другой вослед,
Твой гневный взор сулит немало бед.
Решай же, любишь или ненавидишь,
Что делать мне, открой скорей секрет.
Перевод Виктора Куллэ
Очей моих услада, не любить
Тебя не в силах я, но как мне быть?
Когда я рядом, ты меня не видишь,
А издали стараешься прельстить.
Тобой любуюсь — гордо смотришь мимо.
Но стоит мне другую одарить
Случайным взглядом — гнева и обиды
Ты от людей не можешь утаить.
Признайся, мил тебе я иль противен,
И как тебе, капризной, угодить.
Перевод Жанны Гилёвой
У глаз твоих вымаливал ответ,
Могу ль тебя любить? Ответа нет.
Иду я мимо — ты глядишь мне вслед.
Но если устремлюсь к тебе с надеждой,
Отводишь взгляд — моих источник бед.
Издалека меня к себе ты манишь,
Но стоит мне другой послать привет —
Что в гневе ты, узнает целый свет.
И — любишь ты меня иль ненавидишь —
Как угодить тебе, кто даст совет?
Перевод Ольги Воздвиженской