СРЕДИ КНИГ
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2001
В защиту Селина
Л.-Ф. Селин в России. Материалы и исследования.
Составление, примечания и комментарии Маруси Климовой.
Издательство Общество Друзей Л.-Ф.Селина, Санкт-Петербург, 2000.
Елена Гальцова
Луи-Фердинанд Селин — писатель трудный. Хотя пишет легко и читается легко, во всяком случае на языке оригинала. Его «повествование между апокалипсисом и карнавалом» (Ю. Кристева) — то, что можно было бы на современном слэнге обозначить словом «чернуха», — с удивительной силой умеет завораживать читателя, и считается, что тайна этого очарования — в оригинальном стиле. И, добавим, в особом дыхании селиновских текстов. Дело не только в коротких, словно взрывающихся фразах, бесконечных восклицаниях, многоточиях, в которых автор будто задыхается на бегу, но постепенно обретает тем самым новый и уже неостановимый ритм; дело не только в том «пунктирном» воплощении безумных контрастов мыслей и чувств; но и в том, что дыхание селиновской прозы обладает самодостаточностью, заставляя читателя сопереживать, дышать вместе с рассказчиком, с образом которого Селин для вида отождествляет. «Дыхательная практика» творчества Селина коренным образом отличается от того, что делали другие писатели, близкие ему по «экзистенциальному» настрою. Возьмем, например, Жан-Поля Сартра, автора «Тошноты», и Жоржа Батая, сосредоточенных на проблеме тревоги, страха, той самой «болезни к смерти», описанной еще Кьеркегором. Этот страх, словно стремясь выявить его «физиологическую» составляющую, они оба обозначали словом «angoisse», этимологически связанным с понятием удушения. Но проблема ставилась и решалась умозрительно: Сартр занимался констатацией фатальности этой тревоги, Батай пытался привести ее к экстазу. Селин же не философствовал, он просто передавал «задыхающийся» ритм в рваных синтаксических конструкциях, которые по мере продвижения его текста создавали особую музыку переживания. Эта музыка, пусть и сотканная сплошь из катастрофических звуков, создает парадоксальное впечатление «легкого дыхания» селиновских текстов.
Нет ничего сложнее, чем переводить селиновскую легкость на другие языки. И все же, несмотря на очень большую несовместимость, Селин вошел в нашу культуру, а недавняя книга «Селин в России» является тому подтверждением.
Напомним основные вехи взаимоотношений нашей культуры с творчеством Селина. Сразу после ошеломительного успеха в 1932 году «Путешествия на край ночи» Селин привлекает внимание советских функционеров от литературы, и это вполне логично: его роман мог восприниматься как некая разновидность популистского произведения (тогда у нас активно пропагандировались совершенно маргинальные для французской литературы писатели-популисты), к тому же именно в начале 30-х возникает необходимость найти какого-нибудь знаменитого писателя, который занял бы место Анри Барбюса в советской культуре. Кроме того, немалую роль в привлечении Селина сыграл Луи Арагон, незадолго до того «перевербованный» из сюрреализма в коммунизм. Именно тогда в журнале «Интернациональная литература» был впервые опубликован отрывок из «Путешествия» (1933, № 4), а потом, в 1934 году, вышли два сокращенных перевода, один из которых принадлежал Эльзе Триоле, другой — Сергею Ромову. Но «друга СССР» из Селина не получилось — автор «единственного по-настоящему коммунистического романа из всех, что когда-либо вообще были написаны» (как характеризовал сам себя Селин), стал эталоном всего самого вредного, что несла в себе буржуазная культура , и это в лучшем случае, поскольку его имя вообще предпочитали замалчивать. Так продолжалось до середины 80-х, когда на страницах «Иностранной литературы» появляется статья писателя и литературоведа Вик Ерофеева, который первым в СССР дал подробный и, главное, доброжелательный обзор творчества Селина . Но и тогда, в 1986 году, ему пришлось написать «политически грамотное» (хотя и ироническое, «для тех, кто понимает») заключение: «Для современных писателей западных стран идейный аспект путешествия Селина на край ночи — это, может быть, самый поучительный пример того, чего не делать».
С начала 90-х годов разворачивается активное освоение текстов Селина, некоторые из которых выходят даже в разных переводах и переиздаются. Саму по себе почти невозможную задачу перевода его романов часто брали на себя люди, сами причастные писательству, — в 30-е годы Эльза Триоле, в 90-е — Сергей Юрьенен, Маруся Климова и Вячеслав Кондратович; последние создали Российское отделение Всемирного общества друзей Селина и собрали книгу «Л.-Ф. Селин в России. Материалы и исследования» — первый в нашей стране сборник статей, посвященных этому классику французской словесности ХХ века.
Состав этой небольшой по объему книги отличается большим разнообразием. Здесь даны переводы произведений самого Селина и текстов французских исследователей — его знаменитого биографа Франсуа Жибо и молодого университетского преподавателя Сюзанны Лафон. Здесь воспроизведены наиболее репрезентативные и «интригующие» (слово В. Кондратовича) публикации о Селине, сделанные в советское время (И. Анисимов, В. Балашов, уже упоминавшаяся и ставшая классической для отечественного литературоведения работа Вик. Ерофеева), отрывок из статьи Л. Троцкого и заметки современных русскоязычных писателей, журналистов, переводчиков, литературоведов, историков из Петербурга, Москвы, Праги и Воронежа (С. Юрьенен, В. Кондратович, С. Дубин, К. Чухрукидзе, А. Марков, И. Мартынов, М. Недосейкин), а также беседы и интервью с критиками и переводчиками. Книгу завершает отрывок из романа Маруси Климовой «Домик в Буа-Коломб» — «Внучка Ленина». Большая часть материалов — уже публиковавшиеся в нашей стране или во Франции тексты, несколько текстов представляют собой материалы селиновского семинара «Юродивый во французской литературе», который проходил в Москве и Санкт-Петербурге в 1999 году, XXIX межвузовской конференции (СПбГУ, март 2000) и другие. Как объясняет свой замысел автор вступительной статьи и составитель М. Климова, в книге должны отразиться история пребывания Селина в Ленинграде в сентябре 1936 года, образ России и СССР в его творчестве и судьбы его книг в России, их влияние на литературу и критику. Этой установке в целом соответствует двухчастная композиция книги: «Ленинград 1936 года глазами Луи-Фердинанда Селина» и «Селин в зеркале отечественной литературы и критики».
Большую ценность представляют тексты самого Селина, представленные в сборнике. Первыми даны отрывки из знаменитой антисемитской книги «Безделицы для погрома», посвященные ленинградским впечатлениям Селина. Переводчики посчитали нужным начать публикацию этих отрывков эпатирующим описанием посещения венерологической клиники, которое вообще является одним из самых шокирующих в творчестве Селина, где порнография — все же не доминирующий вид дискурса. В сборник помещен также перевод антисоветского памфлета «Mea culpa», а в приложении — краткая речь Селина «Отдавая дань Золя» (1933). Последняя публикация — настоящий подарок для литературоведов. Как верно подметили переводчики, Селин вовсе не любил Золя: он произнес эту единственную в своей жизни речь о литературе по просьбе Люсьена Декава, активно, но, правда, безуспешно, добивавшегося присуждения Селину Гонкуровской премии (в конце концов Селин получит другую литературную премию — премию Ренодо). Но в этой речи проявляется его отношение к литературной традиции: Селин, писатель-самоучка, «без корней», говорил не о Золя, но о себе и еще о фашизме, который именно он в ту эпоху сумел одним из первых распознать.
Другая часть материалов сборника раскрывает увлекательную историю взаимоотношений Селина и СССР в 30-е годы. В статье французского исследователя Ф. Жибо сочетается прекрасное знание советской критики той эпохи и богатейших материалов французских архивов, М. Климова привлекает некоторые новые данные из московских архивов, С. Юрьенен делает остроумный монтаж из высказываний о Селине на Первом съезде Союза Советских писателей. Жаль, что авторам не удалось найти достаточного количества советских архивных материалов, чтобы подробно изучить некоторые детали этой истории; это помогло бы избавиться от предположений, рискующих вызвать протест у некоторой части российской научной среды: я имею в виду сомнения Ф. Жибо и М. Климовой по поводу того, действительно ли Эльза Триоле переводила селиновское «Путешествие».
Этика Селина — еще одна сквозная тема сборника, которой в той или иной мере посвящены статьи С. Лафон, С. Дубина, К. Чухрукидзе, А. Маркова и И. Мартынова. Именно моральные проблемы до сих пор являются камнем преткновения для исследователей Селина даже во Франции, где его печально знаменитые антисемитские памфлеты никогда не переиздавались после Второй мировой войны (правда, в 30-е годы они расходились гиганскими тиражами). Впрочем, последнее время во Франции все чаще и чаще поднимается вопрос о том, а был ли вообще Селин антисемитом: недавно вышла парадоксальная книга Стефана Загдански «Одинокий Селин», в которой автор раскрывает «позитивные» связи французского писателя с еврейской культурой . У нас же его репутация «нациста» и «антисемита» вызывала порой реакцию бездумного отторжения со стороны современных российских критиков, а также со стороны отдельных столичных библиотек, где попросту недостает некоторых последних изданий романов Селина. В сборнике наиболее удачная попытка обозначить этические принципы Селина была сделана французской исследовательницей С. Лафон («Селин: между антикоммунизмом и антисемитизмом»), работа которой, к сожалению, представлена здесь в виде кратких тезисов. С. Лафон напоминает, что Селин — прежде всего художник, а его антикоммунизм и антисемитизм — образы скорее эстетические, нежели политические, чем и объясняется их абсурдность, легкомыслие или даже «глупость» , как говаривали иные французские критики.
Критические и литературоведческие эссе В. Кондратовича, С. Дубина и М. Недосейкина вольно или невольно затрагивают антропологическую проблематику в творчестве Селина — от ницшеанского существования в условиях кризиса трансцендентности (М. Недосейкин) до идеи самоуничижения (С. Дубин) или «юродства» (В. Кондратович) в условиях отсутствия какой бы то ни было трансцендентности. С. Дубин проводит интересное, хотя и довольно спорное сравнение двух, казалось бы, совершенно несопоставимых писателей — «безнадежного» пессимиста Селина и Мишеля Лейриса, чье мировоззрение преисполнено идеей сакрального, преображающей продуцируемые ею образы Танатоса. Автору статьи удалось, тем не менее, найти отдельные «срезы» творчества обоих писателей, рассматривая которые нельзя не поразиться удивительному созвучию их творчества — прежде всего, проза обоих «самоуничижительна», а когда субъект письма как бы упраздняется, освободившееся письмо оказывается неким вечным двигателем, тем, что С. Дубин обозначил как «самозаводящееся письмо».
Данный сборник напоминает периодические издания очень распостраненных во Франции «бюллетеней» Общества друзей того или иного писателя, где наряду с публикациями документов печатаются научные статьи или тезисы к статьям, а также художественные произведения, целиком или в отрывках. Статус этих «бюллетеней» не обязывает к строгой научности, а нарочитая провокативность и фрагментарность некоторых материалов (как, например, оригинальной статьи И. Мартынова) в какой-то степени соответствует закону эфемерного жанра периодических изданий. В контексте отечественных работ, посвященных зарубежной литературе, особенно в последнее время, подобный жанр — величайшая редкость, и поэтому можно только пожелать создателям российской части Общества друзей Селина не останавливаться на достигнутом и продолжать коллективные публикации, связанные с творчеством Селина.
Книга «Селин в России» приводит читателя в творческую мастерскую писателей, журналистов, переводчиков, критиков, которые увлечены творчеством Селина и вступают с ним в свободный диалог, не боясь «экспериментировать» с различными аспектами его творчества. Книга хороша своей непосредственностью, она интересна сама по себе, как документ современной эпохи. Создатели сборника не претендуют на исчерпывающее представление грандиозной темы, заявленной ими в названии книги, да и сама М. Климова пробует в комментариях по-новому трактовать проблематику взаимоотношений Селина и России в связи с балетной тематикой в его жизни и творчестве. Добавим, что с чисто тематической точки зрения остается открытой и тема СССР как страны-победительницы, образ которой часто появляется на страницах романов Селина после Второй мировой войны. Факт появления сборника материалов, посвященных творчеству Селина, в высшей степени отраден, и надо надеяться, что ему удастся пробудить интерес академических кругов к классику, о котором у нас до сих пор не написано ни одной научной диссертации.