Курьер "ИЛ"
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 2, 2000
Великобритания Вот уж действительно чудеса !
Жизнь в мире английских сказок не стоит на месте. Там продолжает работать Хогуортcкая школа колдовства и чудес, где всё не как у людей: почту доставляют совы, на уроках химии юные чародеи учатся готовить волшебные снадобья, на уроках физкультуры — совершать чудесные превращения… А один из лучших учеников школы — Гарри Поттер — даже умеет летать. У Гарри есть заклятый враг — лорд Вольдеморт. Он такой злой и страшный, что все его боятся и между собой называют не иначе как “Этот”. Но — как и положено — добро побеждает зло.
О том, как именно происходят все эти чудеса, поведала в сказке “Гарри Поттер и пленник Азкабана” (издательство “Блумсбери”) Джоанна Роулинг. Это уже третья книга о Гарри, а всего их должно быть семь — по одной на каждый год его учебы. Читатели с нетерпением ждали новых приключений Гарри: в первые три дня было продано 68 000 экземпляров, а в последующие три месяца — почти полмиллиона! И это в одной только Англии; а ведь сказки о Гарри, переведенные на 27 языков, разошлись тиражом в 5 миллионов в 130 странах!
Любопытно, что к юной публике присоединились и взрослые. Причем они берут книгу, чтобы читать самим, а не детям, о чем можно судить по “взрослому дизайну” бумажной обложки, отличному от обычного оформления. Этот камуфляж был специально придуман издателями, чтобы избавить великовозрастных поклонников Гарри от насмешек за чтение детской книжки. “Замаскированный” вариант тоже идет нарасхват, и это не удивляет Джоанну Роулинг: ведь она сочиняла сказку прежде всего для себя — то есть для взрослых. Ее поражает другое — невероятная популярность у юных читателей: “Один школьник слово в слово воспроизвел первые пять страниц первой книги!” Секрет подобных вундеркиндов прост: перечитывая понравившиеся сюжеты по шесть-семь раз, они невольно запоминают текст наизусть.
Ее прославленного персонажа можно встретить не только на страницах бестселлеров. Ребята играют в Гарри, рисуют его на майках, устраивают кукольные спектакли и сами перевоплощаются в Гарри и других персонажей в театральных представлениях или в номерах художественного чтения. А один мальчик изготовил визитки, где сообщается, что их обладатель “выпускник Хогуортской школы”.
Похоже, детская инициатива опередила предпринимателей из сферы кино— и видеобизнеса, которые собираются сделать Гарри героем экрана и видеоигр. Если книгу читают от мала до велика, причем нередко за один присест (а это 300 с лишним страниц); если ее перечитывают по нескольку раз; если дети уже сами сделали творческое переложение материала, то вряд ли фильмы и видеоигры будут для них занимательнее. Вот уж действительно чудеса!
Подпись к илл.: Обложка книги “Гарри Поттер и пленник Азкабана” и ее автор — Джоанна Роулинг (Журнал “Ньюсуик”)
Испания Новому поколению — новый перевод
Похоже, именно такое направление приобретает сейчас в Испании переиздание зарубежных классиков. Едва в “Катедре” вышел уже третий по счету перевод “Улисса” Джеймса Джойса, как другое издательство — “Люмен” — объявило о публикации “В поисках утраченного времени” Марселя Пруста в современной переводческой трактовке. Впрочем, на публикацию новых творений переводчиков решаются далеко не все издатели, ибо это дело дорогостоящее и рискованное. Ведь такого рода новинка редко становится бестселлером и далеко не всегда способна превзойти предыдущие варианты, среди которых есть своя переводческая классика. Так нужны ли новые варианты перевода?
Да, считает Анхель Луис Пуханте, ставший лауреатом Национальной премии за перевод шекспировской “Бури” в 1998 году. Благодаря Пуханте испанцы смогли прочесть на родном языке четырнадцать шедевров Шекспира — произведения, которые наряду с “Дон Кихотом” и Библией являются самым частым объектом перевода во всем мире. Поэтому к доводам этого специалиста стоит прислушаться. По мнению Анхеля Луиса Пуханте, переводы, точнее — их язык устаревают, а оригинал, если это, конечно, истинный шедевр, не утрачивает своей свежести. При этом вовсе не следует считать, что первые варианты переводов безнадежно архаичны. Так, на взгляд испанского шекспироведа, перевод “Гамлета”, выполненный в 1798 году, гораздо современнее более позднего варианта. А многих англоязычных читателей до сих пор вполне устраивает “Дон Кихот” от 1611 года в версии Томаса Шелтона — то есть вообще самый первый перевод этой книги на иностранный язык. Словом, все зависит от того, насколько язык старого перевода понятен современному читателю. Если же новому поколению с трудом удается уловить смысл текста, то на помощь ему приходит новый переводчик.
А как же чувствует себя человек, становящийся “соавтором” гения? Не просыпаются ли в нем литературные амбиции? “Безусловно, да”, — признается Анхель Луис Пуханте. Здесь важно найти золотую середину. Если у переводчика нет стремления к литературному творчеству, то ему лучше не заниматься художественным переводом. Именно художественным, потому что перевод чисто информационных материалов — это другое дело. Но плох и тот, кто дает себе полную свободу действий, тем самым подменяя автора. Словом, золотая середина — творить в меру.
Об этом сотворчестве нужно обязательно напоминать публике, указывая автора перевода. Иначе у читателей невольно создается впечатление, что, например, герои Шекспира говорят на испанском. И хорошо, если на действительно хорошем испанском, адекватном языку оригинала: ведь бывают низкопробные переводы и просто подделки. Нельзя допускать, чтобы они ассоциировались с именем истинного мастера слова. А вот ассоциации с именами талантливых переводчиков вполне заслуженны — как в случае с Анхелем Луисом Пуханте, ощутившем, что после долгих лет творческой работы над переводами Шекспира он и сам стал писать лучше.
Канада Один из символов канадской культуры
Одна из самых популярных и известных в мире канадских книг — это сказка “Энн из Грин Гейблз” (1908), однако много лет канадские интеллектуалы старались не замечать ни этой книги, ни ее создательницы, Люси Мод Монтгомери (1874—1942). Литературоведы и ученые мужи вспомнили о писательнице лишь в последние 15 лет, после того как ее творение легло в основу трех художественных фильмов, мюзиклов и телесериалов, прошедших по экранам всего мира, а общий тираж книги составил более 50 миллионов экземпляров, разошедшихся в разных странах.
Выпущенный издательством Торонтского университета небольшой том под названием “Л. М. Монтгомери и канадская культура” оказался чуть ли не первым исследованием творчества писательницы и ее вклада в культуру за 91 год, прошедший с момента “рождения” симпатичной рыжеволосой девчушки — сироты Энн, прозванной “Морковка”. Сборник под редакцией Ирен Гэммел и Элизабет Эпперли отражает итоги двух конференций, состоявшихся недавно в институте Л. М. Монтгомери при университете острова Принца Эдуарда и собравших ученых из Канады, Швеции, Японии и США, а также таких писателей, как Кэлвин Триллин, Адриенн Кларксон и Маргарет Этвуд.
Один из главных выводов этих конференций заключается в том, что Энн стала уже не просто сказочным персонажем, а своего рода символом канадской жизни; сама же сказка представляет собой “богатый текст, подлежащий различным толкованиям”. В немом фильме и двух успешных кинопостановках конца 30-х годов Энн была представлена пассивной романтической героиней; позднее феминистки усмотрели в ней символ скрытого конфликта женских мечтаний и возможностей, предоставляемых обществом. Как сирота, Энн вызывала особую симпатию у читателей, которые потеряли близких. Эмигранты узнавали по ее истории об обычаях и проблемах канадской жизни, учились становиться канадцами. Любопытно, что в Японии, по свидетельству Йосико Акамацу, преподавателя английского языка из Окаямы, сразу после окончания второй мировой войны книги об Энн использовались в японских школах как часть программы “Узнай о Западе”. Японцам понравилась женственная девочка, любившая платья с пышными рукавами, природу и жизнь на острове. Возможно, такой прием особенно порадовал бы автора, ибо Люси Мод Монтгомери считала себя активным участником создания канадских традиций. Она восхваляла деревенскую сентиментальность, высоко ставила понятия “дом” и “родной край”, соблюдала условности, даже если высмеивала их в своих книгах.
“Мне выпало несчастье родиться консерватором в тот период, когда все переворачивается вверх дном”, — с горечью писала Л. М. Монтгомери в дневнике. А в ее жизни было немало горького: выйдя замуж не по любви, а ради соблюдения условностей, она изо всех сил старалась играть роль респектабельной жены священника. Между тем душевная болезнь мужа (он был подвержен приступам меланхолии), которую она всячески скрывала от людей, надломила ее, в чем она признавалась в последнем письме одному из друзей.
Подп. к илл.: Люси Мод Монтгомери демонстрирует новое платье с пышными рукавами (Газета “Глоб энд мейл оф Кэнада”)
Куба Все новинки — бестселлеры?!
Возможно, Куба — это единственная в мире страна, где не составляются списки бестселлеров. Причина почти парадоксальна: из-за нехватки бумаги тиражи обычно не превышают 2000—3000 экземпляров, а переиздания вообще редки, но читающая публика жаждет книг, поэтому распродается почти все. С коммерческой точки зрения любая новинка становится бестселлером, причем без всякой книжной рекламы. Ее тоже нет из-за нехватки бумаги на литературные приложения к газетам: то есть на Кубе не публикуют ни обзоров, ни рецензий. Единственный вид “работы” над новыми книгами — это цензура. Немало рукописей, не преодолевших идеологический барьер, так и остаются погребенными в ящиках письменных столов писателей или цензоров.
Правда, в последнее время даже на Кубе заметны некоторые послабления в идеологическом плане. Например, ранее запрещенный Антон Арруфат выпустил поэтический сборник “Старый плотник”. Но для его пьес вход в театры пока закрыт. А книги, на обложках которых значатся имена Гильермо Кабрера Инфанте, Элисео Альберто, Рейнальдо Аренаса или Зоэ Вальдес, можно приобрести лишь на черном рынке Гаваны — за доллары. Там же продаются и произведения авторов, которые живут на Кубе, но печатаются за рубежом. Это, например, Хуан Гутьеррес: его сборник рассказов “Грязная трилогия о Гаване” увидел свет в Испании. Надо сказать, что кубинские издательства (естественно, все государственные) иногда дают некоторым писателям “зеленый свет” на публикации за рубежом.
США Женское лицо для американской классики
Ее зовут Уна, она жила в ХIХ веке, ходила в открытое море на китобойном судне, видела белого кита и самое главное — она жена Ахаба, легендарного капитана, которого прославил “Моби Дик” Г. Мелвилла. Американская писательница Сина Джитер Нэслунд предлагает читателям “женский вариант” знаменитого романа: “Жена Ахаба” (издательство “Морроу”) частично сохраняет место и время действия классического произведения, но при этом меняет пол главного героя и повествователя и, как следствие, взгляд на многие события и проблемы.
В книге Мелвилла действительно упоминатся о жене Ахаба, но лишь вскользь, а теперь благодаря С. Дж. Нэслунд образ Уны стал более реальным. Девочкой Уна зачитывалась книгами Шекспира и Китса, но затем вдруг решила коротко постричься и уйти в море на китобойном судне в качестве юнги. Этот отчаянный шаг кончается плохо: кораблекрушение, спасение в шлюпке, людоедство ради выживания; однако в конце концов ее подбирает корабль Ахаба, и между молодыми людьми вспыхивает взаимное чувство. Капитан женится на храброй и необычайно образованной девушке, но затем вновь уходит в море, а Уне предстоят почти 700 страниц бурной жизни, полной приключений .
Желание автора придать женское лицо классике американской литературы вполне понятно. Критики всегда называли “Моби Дик” универсальной историей, в то время как это был чисто мужской мир. Как утверждают феминистки, если бы мужчины шили стеганые одеяла, а женщины гарпунили китов, то шитье одеял заняло бы высокое место в литературе и о роли швейной иглы в формировании психологии жителей Новой Англии было бы написано немало трактатов и научных статей.
Героиня Сины Джитер Нэслунд отличается гордым, независимым характером, а ее взгляды на жизнь можно смело назвать передовыми: к концу романа Уна становится пацифисткой, феминисткой, сторонницей отмены рабства и лучшим другом четы соседей-гомосексуалистов. А рецепт пирога с вареньем ей особенно дорог именно потому, что он передается от женщины к женщине. Возможно, кто-то упрекнет ее (и автора) в чрезмерной приверженности феминизму, но Ахабу такая жена, видимо, подходит более других.
Япония Неисповедимы вкусы японцев…
Примерно в 1004 году, когда в Японии процветала дамская литература, Мурасаки Сикибу поведала свою “Повесть о Гэндзи”, ставшую классикой. Ныне, почти через тысячу лет, это произведение стало еще и бестселлером года. Правда, вспышку интереса вызвал не первоначальный его вариант, а изложение на современном языке, которое сделала тоже женщина — 77-летняя монашка из Киото.
В чем же заслуга новоявленной писательницы? Во-первых, она помогла современному поколению осуществить собственное прочтение шедевра древности не только в переносном, но и в буквальном смысле слова, пересказав его современным языком. Во-вторых, далеко не каждому рассказчику под силу аккуратно перемотать сюжетный клубок амурных интриг на новый лад. Так или иначе, но спрос на современную “Гэндзи Моногатари” оказался ошеломляющим, а никому не известная монашка стала модным автором.
Впрочем, вкусы японских читателей — как и многое другое на Востоке — дело тонкое. Так, когда в ходе одного из опросов им предложили назвать лучших писателей, на первых двух местах оказались Хиро Акагава и Киотаро Нисимура — авторы детективных романов, выходящих массовым тиражом. А Кэндзабуро Оэ и Ясунари Кавабата — два Нобелевских лауреата — поделили лишь пятое место! Более того, в число лучших не попали такие знаменитости, как Юкио Мисима и Дзюнъитиро Танидзаки! Между тем европейцы при аналогичном опросе наверняка назвали бы прежде всего именно их. Конечно, японским новинкам не всегда удается преодолеть барьеры, воздвигнутые самим японским языком и культурой. И судить о том, насколько справедливы в своих оценках японцы, лучше других в Европе могут французы и немцы: именно в этих странах публикуется наибольшее число переводов литературных произведений Страны восходящего солнца.
По материалам газет “Глоб энд мейл оф Кэнада” (Канада), “Паис”(Испания), журнала “Ньюсуик” (США).