Послесловие переводчика
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 52, 2015
Публикуемые в
номере рассказы Ш. Й. Агнона
входят в сборник «Польша. Сказочные истории», который
является частью тома «И те, и эти» в его Собрании сочинений[1]. По
жанру, они относятся к «деяниям» – сказаниям о чудесных избавлениях, о
праведниках или о простых людях, совершивших невозможное, однако имеют форму литературной
сказки, отшлифованной писательским гением. К этому жанру относятся
многие произведения Агнона, написанные в разные годы и вошедшие в
разные сборники.
Не случайно именно «Польша» считается
одной из вершин его творчества и пользуется у читателей огромной популярностью.
Здесь Агнон предельно заострил и в то же время упростил
один из главных своих идейно-художественных приемов: расщепление
персонажа – с тем, чтобы обнаружить в нем скрытую силу и превратить «униженного и оскорбленного» в мифического героя, спасающего
себя от мрака хаоса и возвращающего культуру на круги подлинности. Вместе с метафизическим
измерением, в мир возвращается справедливость. Это не только сказочная победа
добра над злом, но и социальная победа слабого над
сильным. Эта победа всегда случайна, непредумышленна,
ненасильственна и следует за актом отчаянного самоотрицания.
Это магия без мага, чудо без поступка, иногда – даже
вопреки поступкам. Герои как бы обманывают историю, создавая, если хотите,
альтернативную историю смысла, потому что иначе невозможно сохранить ее от
разрушения ее же собственными «движущими силами».
Так, например, в рассказе «На заклание» герои совершают подлинный ритуал,
однако от смерти их спасает его случайное последствие – выплеснутая у
порога кровь убитого животного. В рассказе «Круги справедливости» мечта бедного старика быть
похороненным в Земле Израиля воплощается вопреки его наивным и беспомощным
усилиям.
Оказавшись на самом дне, он вдруг
перевоплощается: положив «голову свою между коленами своими»[2], немощный узник превращается
одновременно в Элиягу, наиболее мужественного и воинственного из пророков, а
также в каббалиста, находящегося в медитативной позе, упоминаемой в Талмуде, в Книге Зоар и более поздней раввинистической
литературе, созерцающего тайны сотворения мира и
Создателя, восседающего на колеснице херувимов. И наконец, герой «Истории посланца из Святой земли», простодушный и не очень успешный
проповедник, доведенный до отчаяния высокомерием и бездушием обитателей местечка, превращается чуть ли не в Мессию, чей приход
сопровождается, как это сказано у мудрецов, чудесным перемещением синагог в Эрец-Исраэль.
Некоторые рассказы из цикла «Польша» были написаны Агноном
в Германии и опубликованы в журнале «А-ткуфа»
накануне его переезда в подмандатную Палестину в 1924 году, другие – немногим позднее. Для сборника,
вышедшего в 1925-м, часть из них Агнон переписал
заново.
В разгар Третьей алии
и халуцианского движения Агнон
посвящает большую часть времени сказкам и легендам из жизни польского местечка
(правда, он вынужден был бросить проект собирания хасидских
историй, начатый в Германии совместно с Мартином Бубером), а
также своему роману, первому, наиболее сложному и наименее «романному» из всех им написанных –
«Сретение невесты». Центральная фигура романа – реб Юдл, настолько похож на героев цикла «Польша», что становится ясно: именно такой
герой виделся Агнону воплощением изобретенного
романтиками народного духа. Чудотворная еврейская способность к непреднамеренному прыжку в
трансцендентное не зависит ни от географии, ни от идеологии или политики, и потому пронизывает все творчество великого писателя на фоне любых исторических перипетий и катаклизмов.
С этим же связана и особая, хорошо
знакомая читателю интертекстуальность агноновского письма, его перенасыщенность библейскими, мидрашистскими и талмудическими цитатами – лексическими, смысловыми,
текстовыми и стилистическими, явными и неявными.
Переводчик оказывается вновь и вновь перед непростым
вопросом о необходимости примечаний, указывающих на конкретные источники, используемые Агноном. Не без сомнений и колебаний, решил все же от ссылок такого рода отказаться, пытаясь следовать установке автора на то,
чтобы читатель опознавал эти цитаты в меру своей эрудиции. Работая над переводами, я попытался выделить их интонационно и стилистически, но не очень навязчиво, стараясь передать агноновскую
палитру колоритов и смыслов как можно адекватней.
Насколько это удалось, судить, как всегда, читателю.