Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 47, 2013
* * *
По дому гуляет, по дому гуляет,
По дому гуляет сквозняк продувной –
За шторы цепляет, дверями стреляет,
Ознобом пронзает, пугает весной.
И, вслух повторяя, что было здесь ночью,
У форточки хлипкой срывает скобу.
Недобро пророчит всё то, что захочет,
И делает вид, что читает судьбу:
Зря силы потратишь,
Беду наканючишь:
О чём, дева, плачешь –
Всё то и получишь.
* * *
Ты уйдёшь из моих писем,
Станешь столь неинтересен,
Сколь далёк и независим –
Просто кто-то из которых,
Кто оглянется, не глядя…
Ты уже на тех просторах,
Где вы все чужие дяди.
* * *
Ой, как плохо всё закончилось,
Ай, как пóшло…
А ведь так всё хорошо начиналось,
Даже кошка – даже кошка, даже кошка! –
Вот чего, казалось бы, –
И та улыбалась.
* * *
И хочет вернуться к истокам,
К тем самым – звенящим, истошным,
Известным лишь нам подоплёкам.
И делает вид, что не знает,
Что сказка умрёт в пересказе,
Что в марте любви не бывает –
Лишь только случайные связи.
* * *
Кончилось время настало безвремье
Кончились песни настали слова
Кончились темы пришло мелкотемье
Вечных вопросов «откуда дрова?»
Там хорошо где нас больше не будет
Всё хорошо что случилось давно
Длинные ноги высокие груди…
Что вы смеётесь? Вам тоже смешно?
I.
Но, как натянутой струной,
Я взгляды чувствую спиной…
Аз грешныя, давно-давно когда-то
Было семь, осталось три –
Как на балалаечке.
Ты гори, гори, гори,
Догорай играючи.
Я б повыла под луной,
Каб не ночь безлунная.
Поговорил бы кто со мной,
С гитарой семиструнною…
II.
Я на это ваше солнышко
повелась –
разомлела и до донышка
пролилась.
а теперь гуляю пó полю –
взад-вперёд,
говорю зачем-то тополю:
«Баный рот!»,
а потом себе, и снова тополю –
и назад,
и опять по полю топаю,
жду закат.
III.
Как любила я когда-то
Тот вертящийся вертеп,
Где и львы, и акробаты
Отрабатывают хлеб,
Где случись чему случиться –
То никто не виноват:
Кто разбился – тот не птица,
А оставшимся – виват!
Были горочки покатыми –
Слали саночкам привет.
Я дружила с акробатами,
А они со мною – нет.
* * *
За окном струится улица,
Ночь светла.
Ах, какая бабушка умница –
Умерла.
А на небе звёзды россыпью –
Божий храм.
Бабушка в простынке проссанной
Уже там.
А Земля летит и крутится.
Ты поспал?
Вот ведь бабушка какая умница,
Кто бы знал.
* * *
А мы приканчиваем вечность,
А почему, держась за печень,
Ты говоришь про бессердечность?
А то, что ты душою лысый,
Тебя спасёт от шага влево,
Ты попроси побольше риса –
Официантка, где вы, где вы?
А я божусь на пидараса,
Что отращу льняные косы…
Я слишком много съела мяса,
Чтобы иметь к тебе вопросы.
* * *
Всё, что нам, сукам, они говорят в этих случаях,
Вы мне сказали,
И даже про душу мою сучую не забыли.
…И полетела душа моя сучая в дальние дали,
Лающим кашлем давясь от поднявшейся пыли.
ДАЙДЖЕСТ
Тот миг в преддверии доверия,
Та дверь у самого начала, ещё вначале…
А после смотришь одичало: «О Боже! Я ли?!»
И прочь от этих небо мглою коптящих бурь…
Проходит всё, как с белых яблонь дурь.
Так говорил последний царь Синая.
…Какая прелесть ваша рыба заливная!
* * *
Люди все глаза проглядели,
А когда загнули все пальцы,
Получились дни и недели.
А потом и ждать перестали,
А потом и думать забыли,
И уже не стало печали,
А они – возьми да приплыли!
Ах они такие-сякие!
С ними только мука-морока.
Боцман снова любит Марию
И глаза отводит от кока.
Тут такие чёрные птицы
В тёмном небе ночью летают,
Ты приходишь к морю топиться,
А они глядят – подмечают.
Вдалеке маяк догорает.
Пусть Мария моет посуду.
Птицы покричат да полают,
А к утру про всё позабудут.
* * *
Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…
Тут у нас что ни день – то уже вчера,
Тут у нас что ни сон – то кошмар, но вещий.
А ещё приплыли к нам корабли,
А на них такие плохие люди…
Мы плетьми их били, пока могли,
А потом сожгли – пусть их Бог рассудит.
А слепая девочка родила козла.
Родила козла и сама же съела.
Вот такие, парень, у нас дела,
Да тебе-то, парень, какое дело?
Ты иди отсюда, не жди утра –
Что ещё там море к утру наплещет…
Тут у нас такие ветра бывают, такие ветра,
И такие вещи случаются, такие вещи…
ПЕСЕНКА
Ну зачем это я?
Вот какого рожна?
У него есть своя
Молодая жена,
У него с ней и так выше крыши забот,
А тут я прихожу, горожу огород.
И хожу, отвернувшись от Божьих икон.
Вот зачем это я?
А зачем это он?..
И не скажешь теперь: «Забирай, володей!»
Всё не так, всё не так, всё не как у людей…
Закатился закат. Чей-то голос в ночи
На любое «хочу!» отвечает: «Хочи!»
А я только хочу, чтобы стая ворон
Пролетая, сказала, зачем это он.
Но я знать не хочу вороного вранья
Про «какого рожна?» и зачем это я.
* * *
«Умрёшь!
Уже не гож, не доживёшь!» –
Крича на сотню голосов,
Пугала лес, будила сов…
А человек был мудр и стар,
Он говорил вороне: «Карр!»
И, на плечо к нему садясь,
Ворона спрашивала: «Ась?»
* * *
Когда Вы появились в июне,
А я просто сменила причёску
И купила чего-то в полоску.
А вдогонку – чего-то в горошек
И чего-то ещё без застёжек…
И мы с Вами почти что успели
Рассчитать гороскоп на неделю…
Только знаете, Вы, это…
Не крадите у меня лето.
* * *
Во саду ли да на лавочке-скамеечке
Хрустнет косточкой Петровна под Сергеичем –
Только эхо ухнет дальнею кукушкою,
Только сторож отзовётся колотушкою.
У Петровны дома муж и стол со скатертью,
А Сергеич – он то здесь, то в Липках с матерью.
Ей, Петровне, жаль его, Сергеича.
А Сергеич с ней особо не жалеючи.
* * *
За той оградой – водопад,
Там есть и озеро, и сад,
И праздный взгляд лениво ловит ланей.
И там пажи среди дерев
Гуляют белых королев,
Осознавая всю тщету своих гуляний, –
Лишь сладкий шелест:
«Николя, donnez-moi mon mouchoir»*
И лёгкий запах миндаля,
Дождя, имбири…
И все пока что на доске,
Но жизнь висит на волоске,
И путь один: с Е2 на Е4.
__________________________________________________
*Подайте мне мой платок [доне муа мон мушуа] (франц.)
НА СМЕРТЬ Т.
…Ни сраму мёртвые не имут,
Ни нашей славы не хотят.
Его Там примут?
Примут, примут.
Его простят?
Там всех простят –
Нам не измерить тех мерил,
И тех весов, и тех пределов…
Он сам не ведал, что творил,
Хотя прекрасно знал, что делал.
* * *
Я в Вас души не чаяла найти.
А ведь нашла… Теперь души не чаю.
Как хорошо, что нам не по пути
туда, где я путей не различаю.
Туда, куда уходят, чтоб плутать
и выхода искать, забыв про выдох.
Как хорошо, что мне не нужно знать
о Ваших машах, танечках и лидах.
Как хорошо, мой Бог, как хорошо!
Какие птицы в небе пролетают!
А был бы вот листок с карандашом –
я б Вам тогда на память эту стаю…
А может быть, ещё и пару слов,
а может быть – потом ещё с полсотни,
потом ещё… и наломала б дров,
и вспомнила б слова из подворотни.
Как хорошо, что нет карандаша!
Как хорошо, что птицы улетели
и что ни слов, ни прочих антраша
мороки-карусели-канители…
* * *
Примите всё таким, как есть.
Вот мышь-вдова глядит на кошку,
Всю ночь вынашивает месть,
Но мы-то с вами понимаем,
Кто будет цел, кто будет сыт,
И чьё там масло под трамваем,
И для кого оно блестит.
Да, счастью не было предела,
Но Бог его уже раздал,
А свальный грех такое дело –
Кто не успел, тот опоздал.
Когда бы Вы меня любили,
То Вы б не так меня любили,
Как Вы меня тогда любили,
Когда меня Вы не любили…
N.B. Очень важно не перепутать порядок слов,
остальное приложится.
* * *
Вы снились мне мутной водой у причала,
Я Вас испугалась, я Вас не узнала,
А Вы мне сказали: «Ты мягче стели»,
И солнце почти что коснулось земли.
А в небе парила бескрылая птица.
Я утром хотела за Вас помолиться,
Сказать, что прощаю, поставить свечу,
Но я Вас не знаю. И знать не хочу.
* * *
Нет я не сбуду Ваших мечт
Мне не судьба быть Вам судьбою
И не сломаю Ваших мачт
Вы даже не готовьтесь к бою
На Вашу карту козырную
Я не поставлю и рубля
Я Вас миную
Как минуют
Нейдущих минные поля.
БЕЗ ГОМЕРА
Я, видно, не усну.
Я сосчитала всех быков и всех коров,
и все блага благие в этом лучшем из миров,
где всё рождаемое
поедает всё живое и растительное,
а всё желаемое
выдаётся замуж за действительное,
и, лёжа в состоянии покоя,
старалась забывать про всё плохое,
дыша, как нас учили йоги, кожею,
старалась вспоминать про всё хорошее…
Но с песней, как Ивану Кузьмичу
зачем-то в жопу вставили свечу,
я поняла, что не усну, и не хочу.
* * *
Сам ты злой и сам ты старый,
Сам ты «скоро под фанфары»,
Сам ты скоро «Богу – душу, чёрту – тело».
А она совсем не злая,
Она просто пожилая,
Она просто пожила и поумнела –
Той жизнью длинною
Судьбой чугунною…
За ней архангелы летят, трубя –
За той, за самою,
За девой юною,
Что по ночам так мучила тебя.
* * *
Вот самый дурацкий на свете вопрос,
А ведь задаётся в слезах и всерьёз,
И голос дрожит, и слабеют колени,
Как будто ответ ещё что-то изменит:
– Вот мы какие, привет нам, привет!
Ты меня больше не любишь?
– Нет.
– Это неправда, подумай сюда:
Ты меня больше не любишь?
– Да.
без посвящения
Мой друг был подл, как сто подводных лодок.
И многолик, как сорок тысяч братьев.
Он был моей последней из находок –
Кто ищет, тот себе и математик…
И не было бы этого стишка,
Когда бы мне не становилось жутко,
Что кто-нибудь теперь исподтишка –
Скажи мне, кто твой друг…
И я скажу, кто.
* * *
А если вам кто-то скажет,
Что птицы едят его счастье? –
Заплачет, покажет, спрячет
изрезанное запястье,
скажет, что птицы смотрят глазами жестоких лиц,
что нужно кота или кошку – таких, чтобы жрали птиц.
Вы скажете – да, конечно, птицы, они такие…
но это потом проходит в условиях терапии.
Вы всё ему объясните, расставите по местам.
Уйдёте.
И вдруг начнёте присматриваться к котам.