Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 41, 2012
Ирина Рувинская
НЕНАСТОЯЩАЯ
СТАРУХА
* * *
в восемьдесят девятом году прошлого века
это были деньги
на них раза три поесть было можно в столовой
купить сливочного масла почти полкило
(с маслом было тогда тяжело)
флакончик пробных духов или кулончик дешёвый
в восемьдесят девятом году
за два года до разлома
гляжу на два небольших серых тома
и не пойму почему их на полке два
эх ты голова
один ведь купила родителям
тоже Слуцкого давним любителям
за рубль шестьдесят
за два года до разлома
за семь до отъезда
дома
* * *
не шесть а пять
могу ещё
поспать
обрывок сна к остатку ночи
мне удалось так ловко привязать
что снится дальше
на экзамен еду
в воронежской битком набитой электричке
вдруг отражаешься в замызганном окне
ты
в майке
белой-белой в джинсах синих-синих
чтоб только мне сказать «всё будет хорошо»
и с песнями из «Бумбараша»
пластинку дать
ты весь состав прошёл
всё будет хорошо
я
на экзамен еду
журавль по небу летит
а кони хочут пить
ЛЕНА-ИЛАНА
1.
взять или не стоит
поднять или не надо
большое-большое жёлтое
яблоко
с красной наклейкой
вот оно лежит на
лестничной клетке
в доме со стеклянным
лифтом
выкатилось из тележки
или из сумки упало
большое такое
жёлтое
на чистой-чистой
лестничной клетке
прямо рядом со стеклянным
лифтом
никого в коридоре
ни души на лестнице
откусить обтерев
хорошенько
или
не надо
сунуть в карман для
сына
или
не стоит
в этом доме с таким лифтом
2.
совсем уж было решила его
оставить
в смысле сказать «черт с
тобой оставайся»
столько лет он чинил почти
даром всё в доме
столько лет носил детям
конфеты и бананы
и рассказывал дурацкие
анекдоты
и смотрел такими глазами
что совсем уж было решила
его оставить
когда вдруг на Бен-Иегуде
где нет машин
и неторопливо
за белыми столиками
весёлые люди
пьют пиво
увидела
как он собирает бутылки
3.
тут нянчила полгода
ребятёнка
ну как же звали
а в развалюшке за углом
жила Шошана
ох кровушки попортила
немало
жива ли
пять лет её кормила и купала
от фирмы «Алеф Шин»
и тут ещё дедок недолго был один
приехал из Китая как ни странно
спросонья всё просил газетку почитай
и шамкал про Китай
а там мы сами жили
и сначала
какая ожидает работёнка
и знать не знала
4.
почему не сказали что он звонил
мама
ты почему не сказала
теперь вот он пришёл за своими книгами
а у нас такое творится
папа
ты почему не сказал
я бы к джинсам вместо черной майки
надела ту светло-зелёную
от которой он выпадал в осадок
он молодой
я ещё моложе
почему вы не сказали мне что он звонил
потому что вас давно нет
и его уже нет
и меня тоже
* * *
вот такие волосы были и у неё
шла она и вокруг рты открыв застывали
а она их то так то этак закалывала
она могущество
знала своё
знала что от потока этого пшенично-медового
все
просто обалдевали
и он всегда за ней шёл покорно
с
полным портфелем книг
(он давно профессором стал и недавно
в машине умер к дому
подъезжая)
а ты за углом своей школы пряталась
и смотрела задыхаясь на них
темноволосая стриженая чужая
* * *
настоящая женщина смотрит на тебя
с
неодобрением явным
разве так одеваются
так разговаривают
так
смеются
настоящая женщина смотрит на тебя
с презрением тайным
ну разве дано тебе так ощутить
так понять
так выразить
она уже настоящая старуха
а ты
ещё не совсем настоящая
и не на неё совсем ты смотришь
а на мужчин ненастоящих
которые прямо у тебя на глазах становятся
настоящими стариками
* * *
всегда умудрявшаяся на полчаса
опоздать (он прощал но не понимал)
забывавшая телефоны терявшая адреса
(он хранил и напоминал)
остывшая и оставившая в силу ряда причин
(но не держал на неё он зла)
ему
самому
доброму из своих мужчин
сказав со смехом что другого нашла
врала
и
родила от него полсотни строк
(правда он их так и не успел прочесть)
ей пока ещё не вышел срок
повторяющей «не жисть а жесть»
* * *
с жёлтыми бровями
гляди-ка
до чего он смотрится дико
серый этот котёнок с жёлтыми бровями
до чего он испуганный сердитый смешной
совсем как мальчик мой
которому скоро тринадцать
У ЭТОЙ ДВЕРИ
в длинной юбке и парике
зонтик у этой двери забыла
вернулась взяла
улыбнулась и ушла
с ответом
счастливым в руке
нет
всё-таки
легче им
тора есть у них и теилим[1]
они своими большими словами
и в женском безумном этом гаме
ограждены
а нам а нам
в женском безумном этом гаме
чужое «помилуй и спаси» бормотать
дрожа безбожными потрохами
ДВА ЭПИГРАФА ИЗ С. ГРИНБЕРГА
1.
Ну, расскажи, ну, расскажи мне, как тут
хорошо…
ну расскажи как ты живёшь
ну расскажи про юбилей свой в ресторане
что был оркестр
фондю из фруктов на десерт
твой Бенци прискакал принёс билеты на концерт
а уж подарков надарили
ну поучи ну поучи меня как жить
как идиота моего отшить
и как отвадить сына от блондинки
как рис варить и мясо жарить
и покупать хорошее вино
лежишь на кожаном диване
и только в ванне
знаю боль
большое тело отпускает ненадолго
на голове седой и редкий пух
а голос в трубке телефонной
как будто с юга
в юности звонишь
ну поучи ну расскажи
2.
…и эти имена
уже не кажутся нелепы и
постыдны.
какие имена звучат со всех сторон
сыновей моего соседа зовут Исаак и Арон
как моих прадедов
одну знакомую Лея другую Броха
или
Браха
потому что это не стыдно и звучит неплохо
и
произносить можно без страха
и даже слыша слово «еврей»
не хочется уже
спрятаться поскорей
а моих детей зовут Лион и Натали
и они тоже люди этой земли
* * *
Наташе
до неприличия
в том веке и в той
стране
запета была мелодия а слова вызывали усмешку
слушай откуда это
из интернета
и юные пальцы играют
юный голос поёт
значит нужны и теперь и тебе
капитан флибустьеры
и бригантина та
с парусами
а кто стихи сочинил знаешь
не знаю
вот посмотри у него какие были глаза
а кто музыку сочинил
в той стране до
нового века
дожил потом
песен почти две сотни
потом написал
но только одну только эту
юные пальцы играют
юный голос поёт