Перевел Андрей Графов
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 23, 2006
Помню, как-то раз, в детстве,
я подавился, и меня хлопали по спине.
До сих пор меня бьют, хотя я уже вырос
и давно все проглотил.
Я научился читать и добрые вести,
и письмена врагов.
Читать ноты я уже умею,
учусь читать по глазам.
Теперь мне остается доказать
самого себя, как последнюю теорему:
я начерчу отрезки
вокруг того, чего действительно хочу,
и останусь внутри – один.
ОНА СКАЗАЛА
Она сказала:
“Я щебечу. Я птица.
Я пою, прикрыв глаза.
И никогда не смогу по-настоящему уснуть.
Бывает день, один раз в году,
когда я причиняю боль даже Богу.
И будет день, когда я умру.
А ведь ты мог,
ты мог”.
ИЕРУСАЛИМ
В старом городе, на крыше,
освещенное последними лучами солнца,
сохнет белье.
Простыня жены врага моего.
Полотенце моего врага –
чтобы вытирать лицо, вспотев от ярости.
А высоко над городом – воздушный змей.
Внизу мальчик держит веревку,
но я его не вижу. Между нами – стена.
Все это флаги, вывешенные, чтобы мы думали,
что там, у них, веселье.
Мы тоже повесим флаги.
Пусть думают, что нам весело.
* * *
Всякий человек – плотина,
отделяющая прошлое от будущего.
Смерть – это когда плотина рушится,
и ревущие воды прошлого врываются в будущее,
и тонут все “до” и “после”,
и время наше становится единым,
как един Бог наш.
Да будет память об усопшем благословенна.
Память о плотине.
* * *
В детстве я молился перед сном в постели.
Помню начало молитвы:
“Ангел, избавляющий меня от всякого зла…”
Потом я уже не молился –
ни в постели, ни в бою, ни днём, ни ночью,
и всё же ангел избавляющий остался со мной,
превратившись в ангела любви,
а однажды ангел любви станет ангелом смерти.
Но все это он – ангел, избавляющий меня от всякого зла.
* * *
Иерусалим – это карусель, что несёт вас
от новых районов к старому городу и обратно,
дух захватывает, и не слезешь – запрещено,
кто захочет спрыгнуть – рискует жизнью,
а кто, сойдя, захочет вернуться,
должен будет вновь заплатить полную цену.
Вместо цветных слонов и лошадок здесь – религии,
они следуют одна за другой в бесконечном вращеньи
под слащавые звуки хвалебных напевов.
Иерусалим – это качели:
я лечу то вниз, в утонувшие века,
то вверх, на небо.
На небе я дрыгаю ногами и плачу,
как плачет ребенок: сними меня, отец!
…Другое дело – святые. Они, сидя на небе, просят:
Не снимай нас отсюда, Отец, мы хотим остаться!
Отец наш и Царь наш!
ИЗ ЦИКЛА “ИЕРУСАЛИМ-1967”
[8]
Этот город играет с нами в прятки,
укрываясь за своими именами:
Ерушалаим, Эль-Кудс, Шалем, Джеру, Еру…
Он шепчет в темноте: “Евус, Евус, Евус”.
“Элия Капитолина! – плачет город. – Элия, Элия!”
Он приходит ко всем одиноким,
зовущим его в ночи.
Но мы-то знаем, кто к кому приходит…
[9]
Над распахнутой дверью – надпись “Закрыто”.
Как ты это объяснишь?
Теперь оба конца цепи
свободны: нет ни победителя, ни пленника,
ни хозяина, ни пса. Цепь
постепенно превращается в крылья.
Как ты это объяснишь?
Ведь ты объяснишь это.
Перевел с иврита Андрей Графов