(о премии «Большая книга»)
Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 2, 2016
Всё
вокруг ускоряется, и литературная жизнь – не исключение. Ежемесячно тут
происходят десятки событий, так что современная филология (по крайней мере та её
часть, что не пребывает в летаргическом сне) существует в режиме постоянного
наблюдения. У неё свой календарь, и красные дни в нём – премиальные. Впрочем,
вручением денежного приза дело не ограничивается, есть ведь ещё лонг- и
шорт-листы – кардиограмма литпроцесса. И те, и другие дают пищу для
размышлений. Так что эта статья, посвященная «Большой книге»-2016, сделана в
два присеста: сначала объявили длинный список, потом, как водится, короткий.
(17 мая, вечер)
Будь
Карл Маркс литературным критиком, он бы назвал премии локомотивами словесности.
Классики о них не подозревали, современные писатели порой только о них и
мечтают.
20
апреля 2016 года в Библиотеке им. Достоевского Совет экспертов премии «Большая
книга» под председательством Михаила Бутова объявил Длинный список
одиннадцатого сезона. Событие это для литературного мира заметное. Современная
словесность без «Большой книги» – всё равно, что русская проза 1860-х без
журнала «Современник».
В
лонг-лист вошли 37 произведений. Среди них «Крепость» Алешковского, «Авиатор»
Водолазкина, «Шукшин» Варламова, «Циклон» Буйды», «Смотритель» Пелевина, «Непохожие
поэты» Прилепина, «Зимняя дорога» Юзефовича, «Гений» Слаповского, «Есть вещи
поважнее футбола» Данилова, «Справа налево» Иличевского. Всё то, что уже успели
обсудить в прессе и что вышло только что… так, Быков есть, Улицкая есть…
фикшн, как обычно, мирно соседствует с нон-фикшном, есть даже нон-фикшн зоолога
про полевые исследования крокодилов («Песни драконов»)… смотрите-ка, есть даже
«Ненастье» Алексея Иванова, который сначала вообще отказывался от участия
в любой премиальной гонке.
Словом,
лонг-лист – это то место встречи, которое изменить нельзя, тот «лимб», в
котором есть место всем желающим[1].
Было бы большой натяжкой искать сверхидею лонг-листа, нечто общее между
четырьмя десятками текстов – нет такой сверхидеи. Объявляя лонг-лист, жюри
всего лишь очерчивает «предварительные контуры событийного поля
в отечественной словесности» (Лев Данилкин). Ну а ситуация «40 заметных
книг в год» для русской литературы последних лет совершенно нормальна – потому
и придуманы все эти премии, разве нет?
Высчитывать
вероятность попадания тех или иных книг в короткий список в этом сезоне
тоже предприятие более или менее бесполезное: кто «лучше» – Буйда или Улицкая?
для кого в этом сезоне благоприятнее сойдутся звезды – для Прилепина или
Пелевина? (спойлер: ни для того, ни для другого) «Длинный список одиннадцатого
сезона – очень высокой пробы, – отмечает председатель совета экспертов Михаил
Бутов. – Как правило, Совет экспертов может с большой долей вероятности
предположить, какие произведения останутся в Длинном списке, а какие пройдут
дальше. В этом году ситуация абсолютно непредсказуемая именно в силу того, что
практически все авторы могут смело претендовать на место в списке финалистов»;
ну да, пожимаешь плечами, так и есть. Тут-то и открывается простор для
пресловутой «мудрости толпы», то бишь решения жюри.
«Большая
книга», по остроумному замечанию Виктора Топорова, списана со Сталинской – по устройству
обеих можно судить о состоянии литературы в определенный период истории.
Сталинскую премию вручал человек, в честь которого она была переименована, этот
выбор подчинялся жесткой иерархии и вполне корпоративным планам. Лауреатов «Большой
книги» выбирают несколько десятков человек – всё происходит как можно более
демократично.
Но
и тут есть свои тонкости. Изучив лонг-лист «Большой книги» этого сезона, Павел
Басинский поделился сомнениями: «Я понимаю, что премия «Большая книга» дается
не за красивые глаза писателя, а за его красивое произведение. И если одни и те
же писатели год от года пишут хорошо, то по уставу «Большой книги» они имеют
право номинироваться бесконечно. Но мне больше по душе устав премии братьев
Гонкур, где премия дважды одному писателю не дается. Или он должен обмануть
жюри, как это сделал Ромен Гари… Гонкуровская премия вручается с 1903 года,
уже больше века. Нашли же французы за это время больше ста достойных писателей
и произведений?»[2]
Что
ж, такова оборотная сторона стабильности. Уже «Большая книга»-2014 была вполне
предсказуема[3],
а «Большая книга»-2015 и вовсе дублировала прошлогодний выбор победителя, ибо «Обитель»
и «Зулейха» идентичны во всем.
А
отсутствие интриги – худшее, что может случиться с литпремией.
Увы,
нормальная реакция на лонг-лист-2016: с любопытством пробежать глазами, потом,
как и было сказано, пожать плечами.
Могут
возразить, что «Большая книга» и была придумана не для открытия новых имён, а
для утверждения имён уже существующих – или же подключения второй космической
скорости тем репутациям, которые уже начали складываться, как это было в случае
с Евгением Водолазкиным. А чтобы «проснуться знаменитым» – это к премии «Национальный
бестселлер»…
Но
вот наконец объявили шорт-лист.
1 июня (утро)
Объявление
шорт-листа – самый содержательный этап премиального цикла. Шорт-лист уже
обозначает тенденцию, но ещё не выносит «приговор» (который, как и все
приговоры, может ведь быть и продуманным, и случайным).
И?..
В
шорт-листе 2016 оказались: Владимир
Динец («Песни драконов»), Леонид Юзефович («Зимняя дорога»), Мария Галина («Автохтоны»),
Петр Алешковский («Крепость»), Алексей Иванов («Ненастье»), Александр
Иличевский («Справа налево»), Евгений Водолазкин («Авиатор»), Анна Матвеева («Завидное
чувство Веры Стениной»), Людмила Улицкая («Лестница Якова»), Сергей Солоух («Рассказы
о животных») и Саша Филипенко («Травля»).
О
какой «тенденции» здесь можно говорить?
Алексей
Колобродов, например, заметил, что шорт-лист «Большой книги» показателен для
2016 года: «ещё» и «уже». Нет, пожалуй, только «ещё»: ещё нельзя без Улицкой,
ещё можно без Прилепина».
Ну
а если взглянуть не «политически», а «эстетически»? С этой точки зрения есть
книги похуже (Матвеева), есть получше (Улицкая), а есть на порядок лучше
(Водолазкин и Юзефович). Есть книги, которые выявили лучшие творческие качества
их автора (Иличевский) – но есть и те, авторы которых показали себя не в лучшей
форме (Иванов). Есть, наконец, книги, оставленные в шорт-листе зря: если
заменить «Завидное чувство…» на не прошедший фейсконтроль «Цейлон» Буйды,
всем было бы только лучше. Почему-то нет авторов, у которых пропуск в шорт-лист
был, казалось, в кармане: Майя Кучерская справедливо удивляется отсутствию в
коротком списке «Маяковского» Быкова и «Калейдоскопа» Кузнецова.
Проблема,
однако, тут только в одном: в шорт-листе-2016 есть книги, но нет книжной
интриги, нет должного градуса конкуренции. Что же, опять вызывать на сцену
Иличевского и Юзефовича? Сделать исключение для Алешковского?
Теряя
же интригу, «Большая книга» – вспомним Топорова — в самом деле всё больше
напоминает свою советскую родственницу – премию Сталинскую.
Константин
Симонов, например, получил её целых шесть раз. И был при этом хорошим поэтом.
[1] Библиофилы, впрочем, составляют альтернативные
премиальные списки – из авторов, не удостоенных внимания жюри, см. http://sibkron.livejournal.com/459131.html#comments.
[2] Павел Басинский.
Премиальный сезон набирает темп // Российская газета. 24.4.2016.
[3] «Большая книга»: прогнозы
книжных критиков // Афиша. 25.11.2014 = https://daily.afisha.ru/archive/vozduh/books/bolshaya-kniga-prognozy-knizhnyh-kritikov/.