Опубликовано в журнале Homo Legens, номер 4, 2015
Вот уже полтораста лет Петр Павлович Ершов занимает почетное место в русской литературе с ярлыком «автор одной книги». Но если копнуть глубже, то перед нами раскрывается странная мистическая жизнь очень непростого человека.
Слава настигла Петра Павловича в девятнадцать лет – обыкновенный никому не известный студент. Пушкин, Жуковский, Плетнев очарованы «Коньком-Горбунком»: яркий, красочный, необычный, он открывал огромный мир народных сказочных сюжетов. Следует сказать, что к тому моменту в этом литературном жанре добились больших успехов тот же А.С.Пушкин, В.А.Жуковский, О.М.Сомов, А.Ф.Вельтман, Н.В.Гоголь. Что нового мог привнести девятнадцатилетний студент? Конечно же поползли слухи, что никакой он не автор, что сказку сочинил Пушкин, пожалел бестолкового студента и подарил ему «Мол, печатай под своим именем, а я и так уж знаменит». Кстати, такой же шлейф грязных слухов тянулся и за Николаем Гоголем. Но это только сплетни. Хотя влияние Пушкина, его правки и последующая редакция сыграли важную роль в судьбе «Конька-Горбунка».
Девятнадцатилетнему Ершову пророчат блистательное литературное будущее. Да он сам о другом и не мечтает. Петра Павловича переполняют творческие планы, надежды. Но «Конек-Горбунок» стал лебединой песней Ершова. Талант сказочника так и не раскрылся в полной мере. Но что случилось? Отчего успех обернулся тяжелым многолетним жизненным и литературным поражением?
Петр Павлович родился в 1815 году в деревне Безруково Ишимского уезда в сибирских бескрайних просторах, куда русские цари любили ссылать не только провинившиеся церковные колокола, но и умных свободолюбивых подданных. Из двенадцати детей мелкого чиновника, служившего в полиции, Павла Алексеевича Ершова и тобольской купеческой дочери Евфимии Васильевны, выжило двое – Петр и Николай. Братья были неразлучны, а в семье царили любовь и уважение. По долгу службы Павел Алексеевич много ездил, семья всюду следовала за ним – Петропавловск, Омск, Березов – так что в маленьком Петре с детства развивалась страсть ко всему новому, яркому, неожиданному. Калейдоскоп городов, людей, старых церквей и храмов пробудили интерес к истории и любовь ко всему русскому. Он проникся сказками, которые слышал от простых сибиряков, впитывал каждое слово, богатая детская фантазия наполнялась необыкновенными образами: то китом с целой деревней на спине, то Жар-птицей, то Иванушкой-дурачком, ставшим царевичем. И всё было бы хорошо, если бы не нервные припадки маленького Петра. Евфимия Васильевна, похоронившая десятерых детей, была в отчаянии и уговорила мужа провести мистический обряд, который в Сибири назывался «продать ребёнка»: больного ребенка подносили к окну, мимо которого нарочно проходил нищий. Ему и «продавали» ребенка, спрашивая: «За сколько возьмёте?» Ответ простой и один и тот же: «Грош!» Сибиряки верили, после этого силы и здоровье возвращаются к больному ребёнку. Так и было сделано. Маленького Петра «продали» за грош нищему, после чего припадки как рукой сняло. Кто знает, быть может в «мистическое» действо вмешалось страстное желание матери, ее воля и надежда. А может быть, в ту ночь нищий купил за грош не только болезнь мальчика, но кое-что ещё?
Желая дать достойное образование детям, Павел Алексеевич пишет прошение о переводе в Тобольск. В десять лет Петр приезжает в столицу Сибири, в удивительный город с трехсотлетней историей и каменным Кремлем. Именно в Тобольске Петр начинает записывать русские сказки, пословицы и поговорки, учится писать эпиграммы. Всё это потом пригодится. Через много лет в светских салонах пустят слух, что за творчеством Козьмы Пруткова стоит Ершов. На самом деле Петр Павлович поделился только несколькими эпиграммами.
В шестнадцать лет Петр Павлович с отличием заканчивает одну из лучших тобольских гимназий, а отец уже пишет прошение о переводе в Петербург. В столице братья поступают в университет – Петр на философско-юридический, а Николай мечтает стать математиком, благо у него к этому есть способности.
Петербург потрясает – царским величием, архитектурной красотой, роскошью, безграничностью возможностей – средоточие русской культуры и науки. Здесь живут Пушкин и Жуковский, поразившие Петра мощью поэтического дара, заронившие литературное зерно в его сердце – и вот оно проросло. Юный Ершов начинает работать над сказкой. Он мечтает о лёгкости и глубине стиха, о поучающем нравственном начале – в общем, как у Пушкина. Всё слышанное, прочувствованное в детстве требует выхода, облечения в литературную форму, требует жизни и свободы! Душевные силы приходят в движение, каким-то образом приводя в движение и силы судьбы. Петр Павлович окунается в литературу – вот она, его стезя! Стихи (публикуются в рукописном журнале А. Майкова «Подснежник») и сказка – пишутся легко, на одном дыхании. Творчество входит в повседневную жизнь, подчиняет себе желания и надежды, становится органической потребностью. Талант рвется на волю.
Сказку «Конёк-Горбунок» Петр Павлович представляет как курсовую работу по словесности и сдает вместе со всеми студентами профессору П.А.Плетневу, известному поэту и критику. На дворе 1833 год, Ершову девятнадцать лет, но что за странное предчувствие волнует сердце?
В расписании – лекция по словесности. Входит профессор, хитро посматривая на студентов, открывает чью-то курсовую работу и начинает читать…
……………………………..
Пушки с крепости палят;В трубы кованы трубят;Все подвалы отворяют,Бочки с фряжским выставляют,И, напившися, народЧто есть мочушки дерет:
"Здравствуй, царь наш со царицей!С распрекрасной Царь-девицей!" Во дворце же пир горой:Вина льются там рекой;За дубовыми столамиПьют бояре со князьями.Сердцу любо! Я там был,Мед, вино и пиво пил;По усам хоть и бежало,В рот ни капли не попало.
Петр Павлович потрясён реакцией однокурсников, их аплодисментами. В самое сердце поражают слова Плетнева о его таланте сказочника, о том, что «Конек-Горбунок» необходимо показать Пушкину. И вот уже юный Ершов едет знакомиться с Пушкиным, а затем с Жуковским. Отрывок из сказки публикует журнал «Библиотека для чтения». В девятнадцать лет на Петра Павловича неожиданно обрушивается слава.
Ершов смущён, пребывает в смятении, но принимает решение – стать профессиональным литератором. Перед внутренним взором проступает рисунок будущей жизни, томит предчувствие невероятного успеха.
Мир
господен так чудесен!
Так
отраден вольный путь!
Сколько
зерен звучных песен
Западет
тогда мне в грудь!
Напишет он об этом сказочном времени юности спустя три года.
Ершов активно участвует в литературной жизни Петербурга, входит в литературный кружок В.Г. Бенедиктова, публикует стихи, балладу «Сибирский казак», драматическую сцену «Фома-кузнец». Пишет пьесу «Суворов и станционный смотритель», либретто «Страшный меч», о времени князя Владимира, специально сочиняет для актёров русской оперы – Воробьевой, Шелихова, Петрова, учитывая особенности русского фольклора. В те годы русская опера только зарождалась, появлялись первые громкие имена, первые постановки. Ершов с упоением работает над фольклорной и исторической тематикой. Он полон замыслов, сил, энергии, у него множество друзей среди литераторов, издателей, композиторов, учёных. Работает во многих жанрах, пробует, испытывает, ищет. Всё, всё под силу!
Судьба хрустнула неожиданно, на самом взлёте. В девятнадцать лет Петр Павлович хоронит отца, через несколько месяцев любимого брата Николая. Евфимия Васильевна, словно свеча, таяла на глазах.
Горе и беда, несчастья и тяжелые потрясения, отныне и навсегда в жизни Петра Павловича.
Университет окончен, но в желаемой должности отказано. Что это значит? Невозможность снимать жильё, а значит, остаться в столице, в сердце культурной и литературной жизни России. Петр Павлович в отчаянии. Его отец проделал огромный путь из Сибири в Петербург, чтобы дать ему возможность лучшей жизни. И что теперь? Обратно? А литература, друзья, публикации? Ершов возвращается к «северной красавице» со сложными чувствами.
В
последний раз передо мною
Горишь
ты, невская заря!
В
последний раз в тоске глубокой
Я
твой приветствую восход:
На
небе родины далекой
Меня
другое солнце ждет.
Тобольское солнце Ершов невзлюбил с первых мгновений возвращения. На долгие годы Сибирь стала мачехой, укравшей счастье и радость. Он вернулся на родину, словно в ссылку, в которой злая судьба стала ещё злее.
Первое время Петра Павловича нигде не берут на работу. Просто не берут и все. Он впадает в мрачную тяжелую депрессию, растянувшуюся на пять месяцев. Именно в это время сжигает многое из написанного. Жаль, что только у М.Булгакова «рукописи не горят».
Однажды вечером Петру Павловичу попалась на глаза его дневниковая запись полугодовой давности, то были жизненные планы, составленные накануне отъезда из Петербурга: путешествие по Сибири, издание журнала, изучение истории, жизни, быта сибирских народов. Обмакнув перо в чернильницу, Петр Павлович записал: «Скоро двадцать два года; назади – ничего; впереди… Незавидная участь!»
В
конце лета
Но беззубая старуха вновь напоминает о себе.
В двадцать три года Ершов хоронит мать. Теперь один на всем белом свете. И где тот Конёк-Горбунок? Отчего не спасает его, не приходит на помощь?
В
Но огромные душевные силы, заложенные природой, требуют выхода. Он хочет внести свой вклад в улучшение системы образования. Петр Павлович разрабатывает «Программу курса словесности» для гимназий, в которой намечает новые методы преподавания; цель – развитие в учениках самостоятельного мышления, любви к родному языку и литературе. Он считает необходимым ввести в гимназические библиотеки сочинения Пушкина, Жуковского, Гоголя, Карамзина, Марлинского и т.д. Конечно же, он отошлет её в министерство народного образования и на ней благополучно поставят замысловатую резолюцию «не вполне отвечает понятиям воспитанников».
Не дождавшись ответа из министерства, Петр Павлович не опускает руки – готовит статьи «О трех великих идеях истины, блага и красоты, о влиянии их в христианской религии», «О переменах, происходивших в нашем языке, от половины IX века до настоящего времени».
Ершов знакомится с тобольскими декабристами – А. Муравьевым, И. Пущиным, А.Барятинским, В.Кюхельбекером, М.А.Фонвизиным, участвует в музыкальных вечерах. Эти смелые мужественные люди – глоток свежего воздуха в провинциальной Сибири. Прекрасно знает: поддерживая друзей, он рискует погубить карьеру. Но не отступает, не предаёт. И в больших и малых делах верен себе, личным принципам, нравственным представлениям. Изредка Петр Павлович пишет стихи, создаёт либретто оперы «Жених-мертвец», задумывает грандиозную десятитомную сказку-поэму об Иване-царевиче. И даже находит силы иронизировать над собой:
Не дивитеся, друзья,
Что так толст и весел я:
Это – плод моей борьбы
С лапой давящей судьбы;
На гнетущий жизни крест
Это — честный мой протест.
И между всеми этими делами, в двадцать пять лет хоронит первенца – дочь, через год – вторую дочь, а ещё через год жену. В тридцать лет Петр Павлович вдовец с четырьмя детьми на руках. Через полтора года он женится на Олимпиаде Васильевне Кузьминой. Что уж гадать, спустя шесть лет он её похоронит. А из пятнадцати детей выживут только шестеро. Но самое страшное, наверное, случилось в тридцать девять лет, когда в течение одной недели Петр Павлович похоронил сына Николая и дочь Ольгу. Жестокий рок не отступал.
Ершов предпринимает попытки вернуться в большую литературу – пишет цикл рассказов «Осенние вечера», пьесу «Купец Базим, или Изворотливость бедняка», работает над «Сибирским романом», занимается переводом «Страданий Иисуса Христа» К. Брентано (была случайно обнаружена в 2005 году). Но всё это проходит незамеченным. А грандиозный замысел десятитомной поэмы остановился на первых строках. Угнетённость однообразным существованием, горькая мучительная память о юношеском успехе, неудовлетворённость жизнью, горе и несчастья необратимо меняют характер Петра Павловича, он становится раздражительным, замкнутым, нелюдимым, чрезмерно религиозным.
Но
вдруг вокруг меня завыла
Напастей
буря, и с чела
Венок
прекрасный сорвала
И
цвет за цветом разронила
Всё,
что любил, я схоронил.
Даже назначение директором гимназии, которое пришлось долго ждать из-за связей с декабристами и петрашевцами, и начальником дирекции училищ тобольской губернии, мало что меняют в жизни, в её ощущении и восприятии. Если мир и делится на победителей и побежденных, то Ершов отнёс себя к третьему типу – обездоленных.
Но сколько добрых дел успел сделать Петр Павлович! По его настоянию в Кургане, Тюмени и Ишиме открываются женские школы, в Тобольске – воскресная школа для взрослых, в Тобольской гимназии вводится курс естественных наук, библиотеки пополняются новыми книгами.
В
Чужой на празднике жизни, в чужом и холодном городе. Так состоялось примирение с Тобольском и прощание с Петербургом.
Через четыре года Петр Павлович подаст в отставку. Всё-таки не об этой стезе он мечтал, хотя и сумел на поприще образования добиться большего, чем на литературном. Но от этого и ныло втихомолку сердце.
В
Он чувствует – доживает мучительно и тяжело, как всю жизнь после девятнадцати лет. Часто сидит на берегу реки и играет на флейте. Одиночество – верный и постоянный спутник. Жизнь проносится мимо, не тревожа, не увлекая его. Вот уже на Урал проложили железную дорогу, и через всю Россию скоро протянется телеграф.