Взгляд с итальянского каблука
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2017
Фёдорова Анна — переводчик, прозаик, журналист. Родилась в Москве,
в настоящее время живет в Италии. В ее переводах выходили произведения Луиджи Малерба, Лучану Литтиццетто, Франко Арминио, Эммануэле Тонона, Дачу Мараини… Работает в итальянской редакции радиокомпании
«Голос России».
Если
следовать расхожему мнению, что «итальянцы — как
дети», то итальянские дети — это воплощение в превосходной степени всего самого
что ни на есть детского. Непосредственность — до предела. Свобода в выражении
чувств и эмоций. Отсутствие границ и правил, легкомыслие и полное отсутствие
стеснительности.
На
этих страницах вы увидите провинциальную картину, cлепок жизни из южной итальянской глубинки. Я очень
необъективна, пристрастна в суждениях и размышлениях. Мои истории не столько о
детях, сколько об отношении к ним взрослых, о той части образа жизни и
мышления, которая касается воспитания детей.
Главная
ценность
Мамы
носят за ними рюкзаки до старших классов. Их возят на машинах, даже если школа
или место назначения находится в трех минутах ходьбы от дома. Над ними
трясутся. Их балуют. За ними следят во все глаза. Они — сокровище. Главная
ценность общества — дети. Поэтому им позволено все или почти все. Наличием
детей гордятся, их отсутствие — самое большое горе в жизни.
Итальянцы
не могут пройти мимо симпатичного ребенка, они сразу же расплываются в улыбке и
начинают сюсюкать: ой, какая прелесть, до чего чудесный малыш, дай подержать на
руках, дай потискать. Появление малыша в любом месте всегда приветствуется,
привычная жизнь замирает, и все внимание сосредоточивается на ребенке. Он —
центр мира. Он — воплощение любви и счастья.
С
самого рождения ребенок понимает, что он всегда на первом месте. Не только для
папы и мамы, бабушки и дедушки, но и для многочисленной родни и друзей
родителей. Со всех сторон — внимание и обожание, стопроцентное принятие и самые
чистые побуждения. Итальянцы — очень терпеливые родители, ласковые и
любвеобильные. Они могут часами выносить детские капризы и улыбаться, пожимать
плечами и говорить: «Это же ребенок!»
Жизнь
начинается с… макарон
Когда
родился мой сын, наполовину итальянец, я сразу почувствовала разницу
воспитательных и пищевых моделей. Итальянская и русская бабушки никак не
сходились в вопросе, что должен начать есть ребенок в первую очередь: бульон с
маленькими макарошками или овощное пюре. В какое
время правильно приучать к горшку, с какого возраста надо объяснять ребенку,
как себя вести, следует ли с ним гулять и при какой погоде. Я слушала их советы
и кивала, ребенок тем временем рос.
Лео
впервые попал на свою вторую родину в пять месяцев. Итальянская бабушка сразу
же принялась настаивать, что с трех месяцев надо было начинать давать мясной
бульон с меленькой пастой и сверху обильно посыпать тертым пармезаном. Без
пармезана — невкусно! А вот гулять с дитем необязательно, достаточно похода к
врачу или в магазин. Но лучше ребенка вообще никуда не таскать: не дай бог,
заразу подхватишь! Подрастет — нагуляется! Итальянская бабушка говорила:
—
Не забывай: мы — почти в Африке, летом солнце у нас опасное, а дома тенек и
прохладно! На море младенцам (сыну было полгода) делать нечего: в воде
замерзнет, на солнце — перегреется!
Несмотря
на все протесты, мы с Джованни упорно таскали люльку с Лео на пляж, преступно
рискуя здоровьем ребенка, по мнению бабушки. Да если бы только бабушки!.. На
нас с укором смотрел весь пляж!
Первое
время к нам толпой тянулись родственники с подношениями младенцу — словно
рождественские волхвы, и каждый спрашивал:
—
Чем кормишь? Ты ему пасту даешь?
Я,
русская, пасту шестимесячному сыну не давала.
— Ай-ай, ребенка надо кормить. А печенье с
молоком?
Печенье
с молоком я тоже не давала. На мой, русский, взгляд ребенок еще не дорос до
итальянских деликатесов, но родственники не унимались:
—
А рыбку? Бульончик из нашей местной свежайшей трески знаешь какой полезный! Для мозга самое то! Там Омега-31 !
Я
кивала и говорила, что обязательно попробуем и бульончик, и пастину
с пармезаном, и молоко с тающим печеньем, но потом. Когда зубы будут. А пока
пусть растет по-русски. Так привычнее.
Перерастет
Когда
мы окончательно переехали в Италию, сыну исполнилось три, а дочке восемь.
Помимо смеха и улыбок были и капризы, и требования, и истерики — в общем, обычные
детские дела. Чаще всего мне удавалось договориться с детьми и объяснить, что
можно, а чего нельзя, при необходимости найти компромисс и при этом не
скатиться в потакание и вседозволенность. Однако все наши итальянские
родственники и друзья, как только видели детские слезы, сразу все разрешали,
действуя по принципу: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Килограмм
мороженого? Пожалуйста. Кидаться песком на пляже, пачкая всех отдыхающих?
Пожалуйста. На обед одно сладкое? Пожалуйста. Нахамить
взрослому? Без проблем. Дома все переворачивает вверх тормашками? Ничего
страшного, дети — они такие.
Итальянским
детям разрешается практически все. Когда я удивленно говорю: а как же
воспитание? Вежливость? Дисциплина? Ответственность?
—
Вот вырастет — сам(а) все поймет и всему научится.
—
А капризы?
—
Перерастет.
—
А как же отказ от памперсов и приучение к туалету?
—
Ну, до школы можно. Не парься.
Заметив
странное выражение на моем лице, мне тут же рассказывали историю про кузину,
которая до четырнадцати лет писалась, а потом само прошло. «Перерастет» —
любимое слово.
Большинство
жителей нашего городка не воспитывают детей, а просто ждут, пока они вырастут и
поумнеют. Воспитание и образование — дело школы. Учителям платят, пусть они
этим и занимаются.
Детский
сад
Знакомство
с итальянскими «бамбини» началось с детского сада.
Однажды вечером к нам домой позвонила незнакомая женщина и сказала:
—
Я — воспитательница, меня зовут Марилена, не хотите
записать вашего сына в мою группу?
Оказалось,
что Марилена не просто воспитательница, а практически
родственница: наша бабушка приходится ей крестной. На семейном совете мы
решили, что лучше отправить Лео в группу к практически родственнице: будет под
присмотром.
От
Марилены я узнала, что местный муниципалитет
составляет списки детей садовского возраста. Однако пройтись по домам и
навестить будущих воспитанников — это исключительно ее личная инициатива. На
самом деле детей нужно, как и везде, записывать в детский сад по месту
жительства. Городок у нас малюсенький, и проблем с местами нет.
Чтобы
попасть в сад, нам не пришлось бегать по врачам, проходить диспансеризацию,
сдавать анализы. Все было очень просто. Пришли в школу, заполнили бумажки,
указали, что ребенок привит. И все. Собраний никто не устраивал, денег не
просил. Единственное, что нужно было сделать: купить два халатика в мелкую
клеточку. У девочек розовенькие, у мальчиков — голубенькие. У девочек вышиты цветочки или бантики, у
мальчиков — машинки или паровозики.
Детский
сад относится к первой ступени школьного образования, она не обязательна, но
все родители отправляют туда детей для социализации. Бабушки у нас не сидят с
внуками до школы. Не принято. Дети должны уметь общаться со сверстниками почти
с пеленок, поэтому многие одногруппники Лео ходили даже
в ясли, несмотря на то что их мамы — домохозяйки. Про
ясли умолчу, потому что лично с устройством этого заведения мне познакомиться
не пришлось.
Порядки
и распорядки
Детский
сад, куда дети хотят с трех до шести лет, находится в здании начальной школы,
занимает весь первый этаж и по структуре мало чем отличается от самой школы.
Три группы — класса, два туалета — мужской и женский и большой холл, где
устраивают праздники.
В
сад надо приходить не позже девяти утра. Можно раньше, но позже — никак. Потому
что именно в это время начинаются занятия. Мы с Лео всегда последними влетали в
группу: воспитательница уже бубнила молитву, а дети хором мычали что-то
невнятное.
Кстати,
завтрака в саду нет, все едят дома. Если проспал и не успел, то в районе
половины одиннадцатого будет перекус: дети едят то, что принесли с собой, то
есть всевозможные хлебобулочные изделия невозможной вкусноты. Фрукты редко кто
берет с собой. После еды занятия возобновляются: лепка, рисование,
раскрашивание, разучивание стишков, знакомство с
временами года, элементарными геометрическими формами и цветами. То есть
стандартный набор, который вы найдете в изданиях типа «Моя первая книга».
Через
полчаса после полудня — обед. Тут все как положено: в группу приезжают с
тележками тети в белых халатах и накрывают на стол. Тарелки, ложки и вилки —
все одноразовое. Поели, собрали и выбросили. Обед из трех блюд: на первое
паста, или рис, или бобовые. На второе — мясо, рыба
плюс овощной гарнир: или свежий или вареный. На третье — фрукты. Запивают все
водой. Ни чая, ни какао, ни компота на обед детям не предложат.
После
еды можно спокойно поиграть и попереваривать. А с
полвторого снова занятия до трех. На этом наш детсадовский день заканчивался.
Ни сна, ни двух прогулок, ни физкультуры, ни музыки.
—
Дорогие родители, с трех до четырех часов вы обязаны забрать вашего ребенка. В
четыре сторож закрывает двери садика, и неважно, работаете вы или нет. «Рабочий
день государственного дошкольного учреждения подошел к концу», — так говорила
мне воспитательница, если я не дай бог задерживалась и приходила ближе к
четырем. К этому времени всех детей уже разбирали, и Лео в одиночестве лепил из
пластилина.
Тут
стоит добавить, что итальянская школьно-садовская система не рассчитана на
работающих родителей. Все занятия заканчиваются задолго до конца рабочего дня.
А это значит, что нужны бабушки, няни или игровые комнаты за отдельную плату.
Уроки
религии и материнская любовь воспитательниц
Школа
в Италии светская, уроки католичества по желанию, но в нашей группе мы
оказались единственными родителями, которые отказались от религиозного
воспитания. Муж — атеист, я — православная, мы решили выбор веры предоставить
самому ребенку. Вырастет — выберет то, что ближе, а дома мы знакомим Лео с
основами всех мировых религий. Школа не была готова к такому решению, и никто
не знал, что делать с моим сыном во время урока религии: то ли вести гулять, то
ли отправлять играть в коридор. В итоге Лео оставляли сидеть в классе: им
занималась воспитательница, пока учительница по католичеству вела урок.
Несмотря
на светскость, наши воспитательницы начинали школьный день с молитвы
ангелу-хранителю, а перед обедом читали «Pater nostro». Если бы это влияло на благочестие и поведение, я
была бы счастлива, но, увы, все это делалось только для виду. Воспитательница Клелия, ярая сторонница утренних молитв, не только
постоянно кричала на детей, но и позволяла себе легкое рукоприкладство.
Однажды, когда я пришла за сыном, Клелия подошла ко
мне и сказала:
—
Твой сын плохо себя вел, пришлось его шлепнуть. О чем я тебе и докладываю.
На
пять секунд я застыла с открытым ртом, потому что не ожидала от цивилизованной
страны такого подхода к воспитанию. Справившись с удивлением, я твердо
объяснила, что нашу семью такие действия даже с благой целью не устраивают и что повторения я не потерплю.
Клелия,
которая старше меня лет на тридцать, в свое оправдание
ответила:
—
Лео очень похож по характеру на моего сына, такой же чувствительный и ранимый,
и такой же капризный. Я очень привязалась к нему. Я отношусь к Лео, как к
родному сыну. И делаю все только из лучших побуждений.
К
черту, скажу я вам, такие лучшие побуждения и чрезмерную привязанность к детям.
Воспитательницы
и учителя начальных классов действительно очень привязываются к ученикам и
обычно обожают своих подопечных. Девяносто процентов времени детей в школе
зовут не по имени, а просто «аморе мио» — «моя
прелесть», «мой любимый» или просто «аморе». Мои
северные полурусские дети долго не могли привыкнуть к
избыточному сюсюканью, постоянным улыбкам, объятиям, поцелуйчикам
в щечку, потрепыванию по макушке со стороны воспитательниц да и всех остальных итальянцев. Такие
проявления внимания поначалу казались очень неестественными, но со временем
Женя и Лео освоились и сами переняли эту типично итальянскую манеру обращения.
Два
праздника в году
Помните
наши многочисленные утренники и праздники в детских садах? У итальянцев такого
нет: во время учебного года всего два утренника, один на Рождество, другой — в
конце года. Из школьных праздников — карнавал, но без участия родителей.
На
Рождество обыгрывают бессменный сюжет рождения Христа. В представлении
участвуют сразу все группы. Сценарий пишут воспитательницы, они же занимаются
музыкальным оформлением. Никаких преподавателей физкультуры, танцев и музыкальных
руководителей в нашем итальянском саду нет. Поэтому представление, по моим
русским меркам, не дотягивает даже до привычного мне
детсадовского уровня: ребята из выпускного класса танцуют, как наши трехлетки.
Что
касается общего развития: здесь с ним не очень заморачиваются
ни родители, ни школа. Всему свое время, торопиться некуда — таков принцип
начального итальянского образования. Что не доучил в этом году, доучишь в
следующем. До средней школы, то есть до одиннадцати лет, к
детям очень снисходительны и никогда не оставляют на второй год. Зато в
средней школе второгодников хоть отбавляй — по два-три человека в каждом
классе.
«Последний
звонок» в детском саду — очень трогательное мероприятие для мам и воспитателей.
Все рыдают. Дети читают стихи, поют песни под фонограмму, танцуют и
рассказывают о том, чему они научились за эти три года. В завершение на всех
выпускников надевают «академическую» одежду: мантии и «конфедератки», что
способствует большей торжественности момента. Выглядит очень симпатично!
Я
не сентиментальна, да и детский сад мне не понравился, поэтому я с радостью
рассталась с этим заведением. И на следующий год сын отправился в первый класс
в ту же самую школу, но на второй этаж.
Начальная
школа
После
переезда в Аветрану моя старшая дочка Женя пошла в
третий класс. Она умела говорить по-итальянски, но писала только по-русски, и я
весь август учила ее писать. Тщетно пыталась я добиться от школьной
администрации каких-либо списков для подготовки к учебному году: все только
разводили руками и не понимали, чего я от них хочу. Оказалось, что никаких
списков нет, никто к школе не готовится, учебники не покупает, форму не ищет. И
вообще никто «не парится». Только я. По старой привычке. Когда мне наконец-то
удалось дозвониться до директрисы, она ответила практически как Карлсон:
—
Спокойствие, только спокойствие. Не переживайте, учительница вам все скажет.
—
А что же надо купить к школе? — не унималась я.
—
Ничего. До свидания.
Разговор
окончен.
В
итоге я купила два синих халатика с цветочками — такая форма полагается у нас в
городе для учеников начальной школы, пенал и рюкзак. В середине сентября дочка
отправилась в школу. Кстати, учебный год у нас на юге начинается в районе 15
сентября, а заканчивается 10 июня.
После
уроков я пристала к учительнице:
—
Что покупать? Какие учебники? Какие тетради? Нужны ли дополнительные занятия по
итальянскому языку?
Снова
слышу карлсоновский ответ:
—
Торопиться некуда. Год только начался. Через неделю мы раздадим списки, что
нужно купить, а еще через две недельки придут книги. Вы, вообще-то, не
переживайте. Мы Женю всему научим. Вам ничего делать не надо.
Удивлению
моему не было предела. После двух лет в московской начальной школе я ожидала
всего, что угодно, но не была готова к такому повороту событий. Я привыкла, что
родитель — активный участник учебного процесса, что список книг и рабочих
тетрадей выдают чуть ли не за два месяца до начала
учебного года и без дополнительных занятий — никуда.
В
результате Женина школа стала для меня приятной неожиданностью.
В
Италии есть несколько вариантов школьного распорядка в начальной школе:
короткий день — с утра и до обеда и полный — до половины пятого. Дочка попала в
класс на полный школьный день. Это была настоящая находка. Во-первых, нет
домашних заданий, потому что все делается в школе. Во-вторых, получается
практически в два раза больше времени на изучение предметов. В-третьих, больше
возможностей для реализации творческих проектов.
Учебники
нам выдали бесплатно, но не в школьной библиотеке, а в местной книжной лавке. В
школе раздают талоны на книги, которые надо забрать из магазина. Это правило
действует на протяжении всей начальной школы. Библиотеки в школе нет.
В
Женином классе были две учительницы: Флориана
преподавала итальянский, английский, историю и географию, Карла — математику,
естественные науки, музыку и рисование. Одна — с утра и до обеда, другая — с
обеда и до вечера.
Кстати,
перемен в нашем понимании, когда дети гурьбой выбегают из класса и носятся как
сумасшедшие по коридору, в итальянской школе нет, а уроки длятся ровно час или
больше, в зависимости от решения учительницы. Занятия начинаются в восемь
тридцать, и до десяти тридцати дети учатся без перерыва. В половине
одиннадцатого завтрак, принесенный из дома, при этом из класса выходить нельзя.
В туалет — только во время уроков, такие порядки были в классе и дочки, и сына.
Мне сложно представить, как итальянские дети выдерживают такой режим, особенно
первоклашки. Лео учится до обеда и с утра до половины второго должен находиться
в классе, за исключением выходов по нужде. Женин класс, который учился до
шестнадцати тридцати, выходил в холл после обеда, и час дети играли и бесились,
перед тем как снова запереться в классе. Отсутствие нормальных перемен,
движения, на мой взгляд, — самый большой минус начальной школы. После уроков
дети «отрываются» как бешеные: носятся, скачут, орут — выплескивают всю
энергию, что накопилась за день, и разминают затекшие мышцы. Зная эту
особенность, практически все мамы после школы водят детей в различные
спортивные секции.
Все
вместе
У
Лео в классе учится мальчик по имени Стефано. Он из
неблагополучной семьи и находится под наблюдением психиатра. У мальчика
серьезное расстройство, и ему очень трудно учиться. Буквы в его тетради
расползаются в разные стороны, а с цифрами он не дружит совсем, впрочем как и с одноклассниками. Вспышки агрессии и
неадекватное поведение отпугивают ребят, но учителя объясняют и помогают детям
принять «друга с особенностями».
В
Италии нет коррекционных школ и спецклассов для
трудных детей. Все дети, нуждающиеся в помощи, учатся вместе с обычными. Если администрация школы и классный руководитель
считают, что необходима помощь, родителям трудного ребенка предлагают взять в
класс еще одного педагога, который будет заниматься исключительно их «трудным»
сыном или дочерью. Если родители согласны, в классе появляется еще одна
учительница.
С
самого детства итальянцы учатся уважать различия и особенности других, учатся
быть вместе и поддерживать друг друга вне зависимости от физических или
психических особенностей. Эти нравственные принципы заложены в самой школьной
системе. Обязательное образование — обязательно для всех без исключения.
Пусть
бегут неуклюже…
Итальянцы
любят и умеют организовывать праздники. Детский день рождения — это прекрасный
повод устроить потрясающий веселый праздник с клоунами, аниматорами, танцами,
беготней и огромным тортом. На таком торжестве именинник на несколько часов
превращается в настоящего короля.
Как
вы думаете, сколько народу зовут в гости? Да весь класс, всех соседей, всю
группу детского сада. В общем, собирают всех детей в округе. Неважно,
позволяют средства или нет, но праздник у ребенка должен быть — так считает
большинство родителей, с которыми я познакомилась в итальянской школе.
Если
дом большой, праздник устраивают в гостиной или на веранде. Если дом маленький,
то снимают помещение: игротеку, зал для праздников или даже футбольное поле!
Андреа,
одноклассник моего сына, обожает футбол, и родители решили устроить спортивный
праздник: вместо воздушных шариков — футбольные мячи, вместо красивых
костюмчиков — футболка и шорты. Сняли небольшое футбольное поле, пригласили
тренера для развлечения. Угощение для гостей, конечно, совсем не диетическое:
попкорн, чипсы, пиццы и фокаччи2
всех родов. Все это хлебобулочное добро щедро запивается газировкой: кока-колой
и фантой. Торт в два этажа:
на первом — фото любимых игроков, а сверху — победный мяч. Так футбол и
праздник — два важных увлечения всей жизнелюбивой Италии — сплелись в одно.
Откуда
берется самостоятельность?
В
Женином классе было семнадцать человек. Как мне казалось, обыкновенные дети:
любознательные, озорные, веселые и открытые. Они любили учиться
и были вежливы. Но они всегда находились под охраной родителей и ничего
не умели делать самостоятельно. Некоторых перед сном мамы даже раздевали, мыли
под душем, укутывали в теплый махровый халатик, потом надевали пижамку и укладывали в постель, и все это происходило в
пятом классе. Кстати, в Италии пятый класс — это еще начальная школа.
Моя
дочь была единственным ребенком, которая с третьего класса ходила в школу без
родителей, помогала убирать и оставалась дома одна, при необходимости приглядывала за братом. По завершении начальной школы Женя
умела печь блины, раза два сделала йогуртовый
торт, регулярно ходила в магазин за хлебом. Про самостоятельное мытье и прочие
навыки личной гигиены и говорить нечего. Все эти естественные для меня действия
воспринимались итальянским «мамским» сообществом как
чудо. Меня спрашивали:
—
Как тебе удалось воспитать такого самостоятельного ребенка?
В
нашем классе не было детей, которые выполняли бы хоть какую-нибудь работу по
дому. Все делали мамы. Тотальная опека. Естественно, что при таком раскладе
ребенку не позволяли одному выходить за пределы дома. На улицу — всегда с
родителями или родственниками.
Чтобы
моей дочке разрешили возвращаться домой из школы без сопровождения взрослого,
мне пришлось писать заявление директору и вести долгие беседы с учительницами.
В итоге я всех уговорила, и два года мы жили припеваючи. В последний год
сменилось руководство, и новый директор не разрешил Жене возвращаться одной. Ее
просто не выпускали из школы (от которой мы живем в пяти минутах ходьбы) до
прихода кого-нибудь из нас.
Аветрана
— очень безопасный городок, здесь тихо и спокойно, все друг друга знают и никогда ничего не случается. Машин мало, движение на
дорогах спокойное, мамы расслабленно катят коляски по проезжей части. Машины
подождут или объедут. Бояться здесь можно только собственной тени. На мой
взгляд, идеальное место для воспитания самостоятельности и ответственности у
детей.
Однако
ребята здесь растут под неусыпным контролем взрослых и жаждут свободы.
Дорвались
В
одиннадцать лет у итальянского ребенка начинается совершено новая жизнь: он
идет в первый класс средней школы. Образовательная система здесь устроена так:
пять лет начальной школы, три года средней и пять лет старшей. Все эти три
школы — отдельные институты, независимые друг от друга. И вот тут-то и проходит
четкая граница, когда ребенок уже перестает быть ребенком и становится
подростком. Насильно. Даже если еще не дорос. В глазах общества, пошел в
среднюю школу — все, подросток, и неважно, что ты еще не созрел и продолжаешь
играть в куклы или катать машинки.
Для
родителей средняя школа — это временный ад, в котором придется жариться целых
три года, но потом все будет хорошо. И все терпят: и родители, и учителя, и
дети.
Первое,
с чем сталкиваешься в средней школе, — это покупка учебников. Государство больше
не выдает бесплатных книг, а библиотека отсутствует и здесь. Когда я получила
список, то ахнула: 270 евро на учебники! К счастью, некоторые из них покупаются
на все три года, а остальные, если повезет, можно найти за полцены, в
подержанном виде. Мне повезло: я потратила только 180 евро на книги, но в
Женином классе оказались ребята без учебников. И ни школа, ни муниципалитет, ни
социальные службы почему-то не могли им помочь.
С
переходом в среднюю школу жизнь ребенка кардинально меняется. Теперь не нужно
носить скучные синие халаты, наконец-то можно ходить без формы. Можно
возвращаться домой самостоятельно. Можно ходить гулять без родителей. Можно
все, что было запрещено в начальной школе: доводить учителей, быть плохими
мальчиками и девочками, можно по вечерам есть пиццу с друзьями, можно ходить с
накрашенными ногтями и губами на уроки, вести себя вызывающе и плевать на
взрослых. Дети слетают с катушек. Потому что неожиданно родители перестают их
контролировать и позволяют все.
А
тут еще переход от одной учительницы — к разношерстному преподавательскому
составу. Опоздания больше не прощаются. За пятьдесят прогулов оставляют на
второй год. И вот какая проявляется закономерность: чем жестче следят за
дисциплиной в школе, тем хуже ведут себя дети. Среднюю школу ненавидят все — и
учителя, и родители. Первые все детские безобразия списывают на дурной характер
и невнимание семьи, вторые — на слабость учителей и плохую подготовку школьных
кадров. Конечно, и характер, и родительское невнимание к учебе, и непрофессиональность учителей имеют место, но не в таком
масштабе. Мне кажется, что дети просто дорываются до свободы и пробуют ее на
все лады. Изучают, что можно, а что нельзя. Проходят очередной кризис развития.
Впечатления
от детей одиннадцати—тринадцати лет обычно ужасны: они кажутся невоспитанными,
наглыми, бессовестными, жестокими, беспринципными, не желающими никого слушать.
Но у большинства все эти симптомы быстро проходят.
Учеба
в средней школе — дело серьезное. Чтобы получить семерку (в Италии десятибалльная
система оценок), приходится серьезно попотеть. Домашних заданий задают море,
можно утонуть. Особенно страшны «домашки» по
рисованию. Часто уже ближе к десяти вечера Женя просила меня:
—
Мама, помоги раскрасить.
У
меня сложилось впечатление, что здесь считается, будто каждый должен уметь
рисовать. Тетради в начальной школе больше похожи на комиксы: рисуют по всем
предметам. История, география, математика, итальянский
— все в картинках, все раскрашено. Раскрашивание — задание по умолчанию.
Учителя об этом даже не напоминают, все дети знают, что надо раскрашивать — и
точка. Иначе поставят плохую оценку или запишут замечание в дневник. Мой сын,
первоклассник, ненавидит раскрашивать, считает, что это тупое механическое
занятие. Я надеялась, что в средней школе эти художества прекратятся. Но
оказалось, что там все еще хуже.
Преподаватель
по искусству, «профессоресса» Дон Вито считает, что
все дети должны быть художниками. На мой взгляд, она дает непосильные для
простых одиннадцатилетних ребят задания: нарисовать античные храмы во всех
подробностях, скопировать древнеегипетские картины, создать подражание
импрессионистам. Плюс постоянное раскрашивание. Домашнее задание в итоге
доделывают родители. Потому что дети валятся с ног от усталости.
В
средней школе серьезно берутся и за музыкальное образование. Каждый ребенок
обязан научиться играть на простеньком инструменте на выбор: флейта,
металлофон, мелодическая гармоника. По желанию можно брать дополнительные
бесплатные уроки музыки: ребенка научат играть на гитаре, фортепиано, блок-флейте, кларнете, только
выбрать инструмент в этот раз не дадут. Все будет зависеть от способностей и
свободных мест. Моя дочь мяукает на флейте, от остального она решила
благоразумно отказаться — и так много задают.
Первый
год средней школы мы пережили. Осталось еще два.
Случай
у врача
В
небольшой приемной полутемно. Свет не горит, хотя на улице уже сумерки. На
холодных железных стульях пристроились мамы с детьми. Стулья яркие,
разноцветные, но в полумраке красный, синий, зеленый превращаются в одинаковый серый. Мой сын простудился, и я жду нашей
очереди к педиатру. Передо мной три человека. На небольшом пятачке между
стульями бегает мальчишка лет трех. Вокруг суетится мама. Неожиданный громкий
пук, и резко запахло какашками.
Мама озирается по сторонам и спрашивает:
—
Вы не знаете, где здесь туалет?
Я
показываю на малюсенький коридор в углу приемной.
—
Первая дверь направо.
Мама
важно берет сына за руку и тащит в указанном направлении. Через две минуты
возвращаются. Запах стал еще сильнее.
—
К сожалению, там нет пеленального столика, а только
биде. Я не могу поменять памперс. Кто ж знал, что он
наложит в штаны! — оправдывается мама.
—
Можно поменять и без столика, — отвечаю я. (И кто только меня за язык тянул!)
В
мою сторону полетели косые взгляды. В разговор вступает сидящая напротив меня
женщина:
—
Ничего страшного, бывает. — И мило улыбается.
—
Сейчас уже наша очередь, врач быстро посмотрит — и домой, — отвечает мама обкакавшегося мальчика.
Помещение
маленькое, и запах становится нестерпимым. Я встаю и открываю дверь.
—
Извините, я впущу немного воздуха.
—
Да-да, конечно, — кивают все в очереди.
Дверь
в кабинет открывается, оттуда выезжает коляска, следом катится мама, и громкий
голос врача зовет:
—
Заходите!
Мама
с каканым мальчиком проходят в кабинет. Бедная
докторша!
В
кабинете
Еще
через два человека подходит моя очередь. Пока педиатр осматривает Лео, я, пользуясь случаем, рассказываю ей о том, что пишу эссе про
итальянских детей, и спрашиваю, что она думает о своих пациентах. То, что я
услышала, оказалось для меня неожиданностью:
—
Итальянские дети очень избалованные. Родители проявляют свою любовь, заваливая
ребенка дорогими вещами, они ни в чем не отказывают сыну или дочери. С самого
рождения ребенок окружен кучей ненужных предметов, вещизм становится его
натурой. В результате дети растут пустыми потребителями без духовного
наполнения. Все желания сводятся к одному: купи. Но как только вещь куплена,
интерес к ней сразу пропадает и появляется новый объект желания. И снова: купи!
Я наблюдаю этот процесс последние пятнадцать лет, и
мне кажется это очень грустным. Проблема потребительства
— общемировая проблема. Италия — не исключение. Зато у нас есть свои типично
местные заморочки. Вы
заметили, что здесь никто не гуляет с детьми?
—
Да, мне это сразу бросилось в глаза. Когда Лео был маленький, я во всем городе
была единственной мамой, которая дважды в день бродила с коляской вокруг замка.
—
Местные мамы очень берегут детей. В нашем жарком климате все постоянно сидят по
домам. И зимой, и летом. Летом — боятся солнца, зимой — холода. Я постоянно
советую молодым мамам гулять, но меня, педиатра, не слушают. Над детьми
трясутся, кутают даже в жару, боятся простудить. В итоге дети перегреваются,
потеют, а чуть ветер — сразу простуда и сопли. Гиперопека — основной бич нашего общества. Она делает наших
детей беспомощными куклами, не приспособленными к взрослой жизни. И виноваты во
всем мы, родители.
Мудрые
слова. Полностью согласна. Именно от гиперопеки
произошло такое типично итальянское социальное явление, которое называется…
Mammoni
Кто
это такие? Маменькины сыночки, только великовозрастные. Несмотря на то
что речь преимущественно о сыновьях, для меня это явление не разделяется по
половому признаку. Есть такие же великовозрастные
вечные дочки, которые сидят на родительской шее чуть ли не до пенсии. Это очень
типичное явление, к счастью, довольно редкое: потому что последствия «маммизма» для общества разрушительны.
Все
начинается с всеобъемлющей, безграничной и слепой родительской любви, которая
почти всегда идет рука об руку со вседозволенностью.
Дети, растущие в обстановке «можно все», незаметно для себя становятся
манипуляторами. К этой смеси добавляется утверждение: ребенок должен учиться, а
самостоятельность и работа подождут. Семья сделает все для образования своего
чада. А мама будет готовить, стирать и гладить рубашки столько, сколько
потребуется. В итоге девятнадцатилетний итальянец заканчивает
школу, записывается в университет и продолжает жить за счет родителей.
Очень небольшой процент детей стремится к самостоятельности. Причин тут две:
жить с родителями очень удобно, они делают за тебя все, а ты только учишься;
найти работу, чтобы самому оплачивать университет и прочие расходы, очень
сложно. В Италии молодежная безработица достигает пятидесяти процентов.
Родителей тоже такая ситуация устраивает: дите дома, под присмотром.
Даже
если сын или дочка выбирают университет в другом городе, они продолжают жить за
родительский счет. Им оплачивают квартиру, еду, учебники, развлечения.
Итальянские родители никогда не скажут своему ребенку: иди
работай. Это не принято. Долг отца и матери содержать ребенка и дать ему
достойное образование. И уже великовозрастные дети
часто превращаются в паразитов.
В
итальянском университете пятилетнюю программу проходят обычно за 6—7 лет. Потом
бывший студент идет получать дополнительное образование — это еще года два,
потому что сразу после универа на работу никто не
возьмет: опыта нет. Если хочешь стать адвокатом, журналистом, нотариусом, врачом
— тут вообще долгая история. Один мой знакомый впервые устроился на работу по
специальности после учебы в… сорок семь лет!!! Помощником адвоката.
И
вот время бежит, детки учатся и растут и незаметно превращаются в дядь и тёть,
но при этом продолжают быть детками, жить в родительском доме, где их холят,
лелеют, одевают, обувают и дают деньги на карманные расходы. Итальянские мамы,
повторю, часто довольны таким положением дел: ребенок под крылом, дома.
Отчасти
такое отношение к детям — это продолжение старинной традиции жить большой
семьей, когда все друг другу помогали и поддерживали материально. Минус этого
явления: нарушение естественного цикла развития личности, ведь гиперопека всегда деструктивна.
Инфантильные взрослые не стремятся брать на себя ответственность и часто не
способны решить простейшие житейские проблемы.
Выйти
из этой зоны комфорта очень непросто. Некоторые остаются в ней до пенсии. Но
большинство, к счастью, успешно перерастают и в тридцать-тридцать пять начинают
самостоятельную жизнь, женятся, заводят свою семью и рожают детей.
И
тут начинается новый круг воспитания…
___________________
1
Витаминный препарат, родственный рыбьему жиру. (Прим. ред.)
2 Фокаччо — плоский хлеб с разнообразной начинкой.