Современная белорусская поэзия в переводах Георгия Бартоша
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2016
Перевод Георгий Бартош
Бартош Георгий Львович — поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1967 г. в Белоруссии, в г. Щучин Гродненской обл. В 1993 г. окончил истфак Белорусского педагогического университета им. М.Танка. Автор книги стихов и переводов «Ботиночки» (Минск, 2015). Преподаёт историю в частной гимназии. Живет в Минске.
Мартысевич Мария Александровна — поэт, переводчик. Родилась в 1982 г. в Белоруссии, в Минске. Окончила в 2004 г. филфак Белорусского государственного университета, в 2005 — отделение философии/литературы Белорусского коллегиума. Работает в газете «Новы час». Автор книги «Цмокi лятуць на нераст: эсэ ў вершах і прозе» («Драконы летят на нерест: эссе в стихах и прозе», Минск, 2008) и сборника поэзии «Амбасада: вершы свае і чужыя» («Посольство: стихи свои и чужие», Минск, 2011). Живет в Минске.
Боярович Дмитрий Владимирович — поэт, прозаик. Родился в 1990 г. в Белоруссии, в Минске. Окончил Институт журналистики БГУ. Работает корреспондентом на телеканале СТВ. Автор сборника лирической прозы «Шалi» (Минск, 2012). Живет в Минске
Мария Мартысевич
Отец и Нёман
Всегда мечтала
остановиться на автомобильном мосту
над Нёманом —
манёвр, запрещённый
всеми правилами
дорожного движения.
И вот наша машина заглохла,
переезжая этот мост.
«О Нёман, о батька мой, Нёман!»1 —
радостно кричу я.
«Кто твой батька?» —
недовольно морщится отец.
И пока он меняет свечи,
я перегибаюсь через перила
и пробую рассмотреть Нёман,
бьёт ли он, играет ли
своей голубой волной,
но ничего не вижу:
ночь, туман, трасса.
И только польские фуры
со звёздами вместо габаритов,
с фарами-искателями в форме сердца,
и только высоко над нами
Большой Воз на аварийке.
И только Нёман и отец,
Отец и Нёман.
Массовый исход коров из деревни Пальминка
Смысл бытия коровы в белорусской глубинке —
поэффектней сдохнуть, порадовав соседа.
Вот поэтому божья говядина — бурёнки и милки —
уходят в небо, одна за другою следом.
Покидают приюты хлевов, ступая тихо
по дворам хозяек, что спят и не чуют беду,
мимо окон Смычихи, Юпатихи, Соболихи, Дроздихи,
мимо хаты Ганны Галинской они идут
колонною строгой, словно за боингом боинг,
в крупном терминале на взлётную полосу.
И чтоб вкус этого мира унести с собою,
мягкими и тёплыми губами собирают росу
с подорожника у асфальта в бензине и пыли,
с редких травинок, избежавших газонокосилки…
запоминая всё то, что недавно любили,
трутся об знак «Пальминка» бурёнки и милки.
Му, — говорят на прощанье бурёнки, — Му.
И разносится эхо. Но никто не ответит ему.
Эдельвейс
Он забросил и лабы, и пабы,
позабыл изменить интерфейс,
Le Petit Prince корчевал баобабы,
этот — тупо растил эдельвейс.
Он горшок ставил на антресоли,
грел дыханием в лютый мороз,
по ботанике книги мусолил —
эдельвейс же, паскуда, не рос.
Всё искал, что б светлей да повыше,
на Дзержинской горе ждал зори,
жил на крыше, где кошки да мыши,
эдельвейс же не рос, хоть сгори!
Удобрял и вот тем, и вот этим,
день и ночь не смыкал жалюзи
под намёки: «Не нужно букетов,
Лучше в Альпы меня отвези».
К звёздам не прошмыгнёшь мимо терний!
Не успел наступить Новый год,
он принёс ей прекрасный безмерно
скромный горный цветок,
идиот!
* * *
литературные колумбы
открывают америку
думают что это индия
высаживаются на берег
обнимают секвойи
пугают скунсов
раскуривают с туземцами
первую трубку мира
довольные и вдохновлённые
ведут домой
корабли полные специй
рапортуют про экспедицию
королеве испании
теперь наша очередь
время швартовать мэйфлауэр
выкупать манхэттен
(запасайтесь бухлом и стеклянными бусами)
стрелять бизонов
поджигать прерии
в бостоне пять
пора чаепития
и вот уже эпигоны
дышат в спину
поэтому остаётся
идти на запад
искать эльдорадо
любить покахонтас
чтобы в самом конце
застолбить делянку
на клондайке поэзии
литературные пионеры всегда готовы
An die freude
мы выбирались из бундеса.
С. Жадан
Мы выпили на посошок
в белой-белой квартире
моей немецкой подруги
в бывшем Западном Берлине.
Ненавязчиво-депрессивный рок-н-роллец
на винампе
неожиданно сменился
возвышенной классической мелодией
— Это какой-то новый поп-хит, — сказала Ирма.
— Я часто слышу его из телевизора, — подтвердил Бъёрн.
— Кто знает, как называется эта песня? — спросила Сара.
— Ода «К радости», — сказала я.
— Слова Шиллера, — сказала Алеся.
— Музыка Бетховена, — сказала Алена.
— Гимн Евросоюза, — сказал Влад, обуваясь.
Мы вышли заранее.
Нужно было продумать,
где закупиться в дорогу:
мы покидали бундес.
Дмитрий Боярович
Начало
Папа в детстве будит меня поцелуем.
Через сон — про зонт.
Про первый снег.
И что нужно тепло одеться, потому что зябко.
Щеке щекотно от его усов.
В квартире муторное утро.
Я ещё ровно-ровно лежу под одеялом,
боясь шелохнуться и случайно толкнуть воздух.
А папа,
оставив плотный столп света в дверях,
спасительно уходит на кухню.
Так ветер перед грозой
не разбрасывает
а легко перелистывает
страницы книги на подоконнике,
словно заглядывая в них.
Вселенная
Женщины, попавшие под дождь, похожи на бога.
Каждый раз на волосах приносят в квартиру чудо.
Кто-то — запах августовских арбузов и подсолнухов.
Кто-то — осенней хвои.
Кто-то — серость асфальтовой пыли и лазурь облаков.
Кто-то — ссоры цыганок, пение скворцов,
улетающих в тёплые края.
Кто-то — аромат извинений и аромат преступлений.
Так в моем крохотном коридоре и ты
оставила целую вселенную.
Абсолютность
Когда гости только-только вышли из квартиры
и эхо их громкого смеха
мгновение назад
рассеялось в лестничных пролётах,
ты вдруг оказываешься
в таком абсолютном одиночестве,
что слышишь,
как в коридоре во весь голос
кричит тишина.
Карта памяти
Фотограф,
который за всю жизнь сделал миллионы кадров,
не имеет ни одного собственного воспоминания.
Ведь все они:
родители, качели, первая любовь,
свадьба, друзья, работа, путешествия…
— остались на фотокарточках.
1 Цитата из белорусской патриотической песни. Автор слов Анатоль Астрэйка.