Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2016
Марина Разбежкина —
режиссер-документалист, руководитель
Школы документального кино и театра.
А.С.:
Раньше вы занимались игровым кино, теперь исключительно документальным. Это ваш
личный выбор или стечение обстоятельств?
М.Р.:
Все не так. До того как снять свой первый игровой фильм, я пятнадцать лет
занималась документальным кино. Если ты снимаешь всерьез, со всем напряжением,
которое только можешь себе позволить, то через некоторое время ты становишься
мизантропом. Не хочешь видеть и слышать людей, не испытываешь интереса к их
историям. Забираешься на верхнюю полку вагона и затыкаешь уши. Игровое кино —
это переключение со сложного на более простое. Ну и
историю хотелось рассказать, которую услышала в больнице от соседки по палате.
У меня предки деревенские. «Время жатвы» — про них. Другие
режиссеры-документалисты уходят в игровое, потому что начинают тяготиться
моральными обязательствами перед героями. Вот Сережа Дворцевой
совсем туда ушел. Жаль. Хороших документалистов немного. У меня путь в игровое
кино оказался коротким, сняла два фильма и поняла, что хочу назад, в док.
А.С.:
Сегодня документальные и околодокументальные жанры
наступают во всех видах искусств. Например, в литературе происходит то же, что
и в кино. Чем, на ваш взгляд, это вызвано и к чему приведёт?
М.Р.:
Не понимаю, что такое околодокументальный жанр. А вот
non-fiction очень люблю и давно уже не читаю ничего,
кроме дневников и писем. Появился интерес к подробностям человеческой жизни: и
в кино, и в литературе. Этот голод по реальному, мне кажется, вызван не только
тотальной ложью в СМИ во всех государствах, но и развитием технологий. Теперь
есть два пути: или жить в виртуальном мире и получать от этого наслаждение, или
оказаться в реальности и медленно продвигаться по ней, изумляясь увиденному.
Многим ближе второй путь. И в дальнейшем, чем больше будет виртуальной
реальности, тем больше появится настоящего документального кино и литературы non-fiction. Они будут оппозиционными, протестными по
отношению к лживой или компьютерной реальности.
А.С.:
Каким вы видите кино через пять-десять лет? Что будут смотреть в кинотеатрах и
сохранятся ли кинотеатры вообще? Будет ли ситуация в России отличаться от европейской и американской?
М.Р.:
Нет у меня такого перспективного зрения. Не знаю. Предпочитаю существовать
здесь и сейчас. А не заниматься прогнозами.
А.С.:
Всем известна ваша киношкола. Что для вас преподавание? Кто вы в большей
степени: учитель или художник?
М.Р.:
Ну, учитель и художник никогда не в оппозиции. Учитель или режиссер — это
другое дело. А художником и учитель может быть. Школа появляется тогда, когда
ты начинаешь нуждаться в подпитке, особенно энергетической. Тебе хреново, и тут приходит двадцать молодых и здоровых, и ты
оживаешь. Ты пьешь их кровь, они твою. И вы учите друг друга. Если в одну
только сторону это происходит — ты их учишь, а они смотрят тебе в рот и
внимают, то от этого очень устаешь. К тому же студенты удовлетворяют мое
любопытство к жизни. А у меня оно бешеное. Без их фильмов я не могу увидеть ту
жизнь, которую хотела бы. Так что я своих студентов использую. Снимаю, пожалуй,
сейчас больше чем раньше. Потому что каждый студенческий фильм — еще и мой. А
вот собственное кино снимаю все реже. Времени нет.
А.С.:
Кто из мастеров настоящего/прошлого кино является вашим
духовным/профессиональным ориентиром?
М.Р.:
Никто. Люблю многих, но профессиональным ориентиром документалиста всегда
является только время. Поймал время, почувствовал, что такое здесь и сейчас —
вот это и есть твой профессиональный ориентир. Эта страсть к духовным
авторитетам часто приводит к тому, что молодой режиссер самостоятельно и шагу
шагнуть не смеет. Мы в школе говорим: «Не будь Феллини, будь Сашкой Ивановым.
Феллини уже свое сказал, а ты скажи свое, пусть маленьким голоском, но своим».
А.С.:
Какие фильмы/сериалы вас вдохновляют? Что хочется пересматривать?
М.Р.:
Меня жизнь вдохновляет куда больше, чем кино. Она для меня мощнее и нежнее
искусства. Я ее все время пересматриваю.
А.С.:
Советуете ли вы вашим ученикам книги — и какие?
М.Р.:
Советую книги режиссеров, которые рассматривают себя
безжалостно. Бергман, к примеру. Или блестящая книга интервью с Вернером Херцегом. В ней столько энергии, что может мертвого с
дивана поднять. Это ведь большая проблема: встать с дивана и идти снимать.
Когда тебя никто об этом не просит и ничего от тебя не ждет. Вот
здесь великие с рассказами об их жизненном пути очень пригождаются.