Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2016
Ситора Алиева
— киновед, программный директор
ОРКФ «Кинотавр».
А.С.: Начнем с рутины. Сегодня вместе
с производством очень дорогих картин
растет число фильмов, снятых за «три копейки».Скажите,
Ситора, какое значение для кино имеет бюджет?
С.А.: Талантливые, яркие, неординарные фильмы очень
часто снимаются за мизерные деньги. Большие
кинофестивали это доказывают. Если есть идея, режиссерский талант, продюсер,
обладающий системным чутьем, который
действительно может снять картину за маленькие деньги, более того — сделать следующий
шаг: работать с ней, предложить ее фестивалям, продавцам на кинорынках и создать вокруг фильма шум — то все получится. Например,
в Латинской Америке и Азии фильмы снимаются за 200-300 тысяч долларов. Я
знаю, что в России тоже такие фильмы снимаются, и мы как фестиваль не можем игнорировать эту тенденцию.
Мы рады тому, что в этом году в нашем конкурсе
были фильмы, которым бюджеты не особенно нужны.
Деньги в кино имеют огромное значение, но не решающее.
А.С.: В последнее время многие
искусства идут в сторону сокращения
затрат на производство. Достаточно снять
на айфон чихающую панду, и миллионы смотрят… Какую роль в кино
играют технологии?
С.А.: Технологии,
безусловно, делают из любого человека кинорежиссера, но они не делают Автора
с большой буквы. Можно снимать кино регулярно у себя на кухне, можно сделать
съемки частью ежедневного рациона, можно снимать
повсюду — на любом дне рождения, свадьбе или
похоронах. Я сейчас вспомнила историю
с пианистом, который сел в аэропорту Праги и сыграл классическое произведение. Сразу миллионные просмотры. Мой знакомый, профессиональный музыкант, посмотрел
это видео и сказал, что пианист этот играет
очень неважно. Но дело в том, что
качество игры не имеет значения для миллионов,
увидевших это на ютубе. Это был чисто маркетинговый ход,
и меня пугает, что сейчас маркетинговые ходы доминируют над качеством продукта. При хорошем маркетинге довольно средний продукт привлекает больше внимания, чем достойное произведение.
А.С.: Разве не всегда так было?
С.А.: Сейчас это
стало доминировать. Есть кинокомпании, которые снимают фильм за миллион долларов
и два тратят на рекламу. Кинематограф уже не является важнейшим из искусств именно в силу
своей тотальной демократизации. Кинематограф сегодня, как никогда, разделился по потребительским свойствам: одни фильмы удовлетворяют нашу потребность в развлечении,
другие мы называем авторским или фестивальным кино, а третий
тип фильмов — это недорогой арт-мейнстрим, снятый с элементами
и жанрового, и авторского подходов. Судьба третьего подвида фильмов — это straight to TV and VOD (показы
на ТВ и по запросу в Интернете). Продюсер должен очень четко понимать — что он делает, для кого и каким
образом этот фильм дойдет до зрителя.
А.С.: В каком
направлении двигается российское кино?
С.А.: В российском
кино на сегодняшний день существуют четыре
источника финансирования. Первый — это Фонд кино, который делает ставку на картины
с большим бюджетом, создаваемые сознательно для
массового зрителя. Чаще всего —это жанровые катастрофы или ретро-мелодрамы. Фильм «Экипаж» (продюсеры Никита Михалков, Леонид Верещагин,
Антон Златопольский) — успешный пример такого проекта. Или, например, «Дуэлянт» (продюсеры Александр Роднянский и Сергей
Мелькумов). Это вообще экстраординарный проект.
Потому что, с одной стороны, он сделан в
традициях русской литературы, с другой — он, безусловно, высокотехнологичен, визуален и создан руками режиссера из авторского кино.
А.С.: Режиссер
Алексей Мизгирёв?
С.А.: Да. Это человек, который прошел путь больших фестивалей,
был награжден призами.
«Дуэлянт» стоит на трех китах: во-первых,
это историческая платформа — Петербург XIX
века, предстающий в необычном, неклишированном виде, во вторых — перед
нами яркий харизматичный
герой, вызывающий бурю эмоций, с собственным
этическим кодексом, кодексом чести. И в-третьих — технологии (IMAX, изысканная компьютерная графика
и т.п.), которые делают картину по-настоящему жанровой. Или, например, «Ледокол»
Николая Хомерики
— замечательный мастер авторского кино делает фильм-катастрофу. Для меня подобные эксперименты
— «Дуэлянт» и «Ледокол» — наиболее интересны. Потому что там
я вижу больше возможностей, больше выдумки, больше фантазии и больше авторства.
Это то, что делает Голливуд, когда приглашает авторских режиссеров на блокбастеры. Они привносят
свое понимание, свою интерпретацию. Такие
эксперименты существенно разнообразят ландшафт коммерческого кино.
А.С.: Вы уже упомянули Фонд кино, а кто еще финансирует киноиндустрию?
С.А.: Есть еще Министерство
культуры. Оно финансирует дебютное,
авторское, экспериментальное, документальное, детское кино и даже сериалы. На сегодняшний день самым премированным фильмом
из профинансированных Минкультом является «Зоология» Ивана Твердовского.
В Карловых Варах эта картина получила приз жюри. Кроме того, эта лента является
примером самого удачного российско-европейского копродюсирования.
В этом году
мне посчастливилось быть в экспертном жюри дебютов. Меня удивило, что, защищая свои будущие проекты, молодые российские
авторы в 95% случаев в качестве примеров того, что они собираются снять, демонстрируют
кадры и фотографии из известных американских фильмов. Сложно понять, что за этим
стоит: невероятные амбиции или неспособность артикулировать свое режиссерское видение. Еще недавно большинство начинающих
кинематографистов пытались делать
искусство, но последний «Кинотавр»
и упомянутая защита проектов демонстрируют тенденцию: почти все режиссеры сегодня подспудно хотят стать
участниками рынка.
Наше телевидение тоже серьезный игрок в производстве фильмов. Это
общеевропейская тенденция. Например, одними
из главных игроков Каннского кинофестиваля остаются два телеканала: «Канал Плюс» и
канал «Арте». Нельзя забывать, что «Канал Плюс» за один только
2015 год инвестировал в кинопроизводство169 миллионов
евро в 113 крупных французских проектах.
И
четвертый сектор финансирования, о котором мы еще не говорили, это независимый
кинематограф. Он интересен тем, что
в нем могут работать разные бюджеты — от 20 тысяч долларов до 2 миллионов.
Это полностью независимое кино. Оно было, есть и будет. Очень часто это кошмарные картины, сообщающие
только о таланте режиссера разводить
инвесторов. Но бывают и умные остро социальные
ленты. Например, «Ученик» Кирилла Серебреникова, один из самых важных фильмов для
нынешней России. Именно поэтому картину взяли
в программу главного кинофестиваля мира.
Говоря об «Ученике», должна подчеркнуть,
что сегодня у нас стремительно падает число картин на больные, мрачные темы. Раньше многие жаловались
на избыток так называемой чернухи, а теперь
мы имеем дело с другой крайностью
— на зрителя обрушился вал веселеньких, «позитивных» лент, совершенно оторванных
от реальности.
Второй фильм, работающий на социальном поле, — «Коллектор»
Алексея Красовского. В день его премьеры в Карловых Варах Путин подписал закон
о коллекторах. Это удивительное совпадение.
Западная аудитория увлеченно смотрела картину
и читала титры полтора часа. Но что меня
больше удивило — это приз, полученный фильмом от европейских критиков. То есть,
его еще оценили и профессионалы-аналитики, увидев в нем действительно
важную кинематографическую составляющую.
Мировой
тенденцией сегодня являются так называемые айфильмы это когда люди
из мира искусства снимают фильм о
себе и о своей жизни. Герои таких картин сами становятся арт-объектами.
В этом году в программе «Кинотавра» был фильм Ольги Столповский «Год литературы», представляющий именно
эту тенденцию в независимом кино.
И
еще назову два фильма:
«Разбуди меня» Гийома Проценко и «Рыба-мечта» Антона Бильжо. Они представляют собой третий тип независимого кино
— игру с жанром.
А.С.: Существует ли в России региональное кино?
С.А.: Да, конечно.
Якутия — яркий тому пример. В регионе создана своя киноиндустрия: свое жанровое
кино, и кино авторское, свой прокат — и скоро будет
свой кинофестиваль. В этом году в нашу отборочную комиссию была подана очень хорошая картина из Якутии, а на недавнем фестивале в Выборге якутский фильм
победил.
А.С.: На кого якуты ориентируются? На азиатский кинематограф?
С.А.: Нет-нет.
Они ищут свой способ повествования, очень серьезно копают социальную жизнь. Пытаются
сделать свои локальные истории максимально
понятными для любого зрителя.
А.С.: И все участники кинопроизводства из Якутии?
С.А.: Изначально это делалось для региона, а сейчас
выходит на общероссийский рынок.
А.С.: То есть
они создали у себя собственный прокат?
С.А.: Да, у них есть прокат. И мне нравится, что все этапы, которые должен прожить фильм, у них работают. На постсоветском
пространстве только Узбекистан стал внутренним Болливудом, производящим
фильмы для локальной аудитории, и эти
фильмы пользуются спросом.
А.С.: А сериалы являются конкурентом совеременному кино?
С.А.: Сериал — это и есть кино. Мне кажется замечательным,
что Америка сделала из сериала важную большую зрительскую индустрию. И интересно,
что именно американцы умело работают с чужим форматом.
Все мы понимаем, что сериал «Родина» — это израильский
формат, но весь мир смотрит американскую версию. Расцвет американского сериального
движения частично связан с падением киносборов в США. Производители сериалов привлекают
звезд первой величины и лучших режиссеров со всего мира. Появление таких
гигантов, как Netflix или Amazon,
кардинально изменили принцип и производства, и показа. За 10 долларов в месяц Netflix
предлагает вам смотреть огромный объем контента. Один
билет в кино стоит 10 долларов. Недавно они
пришли в Россию. Посмотрим, что будет…
А.С.: Кстати,
что происходит с российскими сериалами?
С.А.: В России ежегодно производится гигантское количество
сериалочасов. Другой вопрос — качество. К сожалению, после
просмотра одной серии часто кажется, что принцип российского сериала — «чем
хуже, тем лучше». Но ситуация меняется. Нам приятно, что авторы «Кинотавра» активно зайдествованы в
сериальном производстве. Например, Андрей
Прошкин сейчас завершает работу над российской адаптацией
всеми любимого сериала «Доктор Хаус». Юрий
Быков снял «Метод» и работает над новым телепроектом, Валерия Гай Германика
сделала «Школу» и «Краткий курс счастливой жизни», Борис Хлебников и Алексей Попогребский тоже работают на сериалах.
В «Изменах»
Вадима Перельмана для меня очень важна
история женщины. Главная героиня действительно
очень современна и своевременна. И дело не в том,
четыре у нее любовника, пять или десять… Это просто другой подход к жизни, другой характер, другая парадигма, нежели та,
в которой сегодня существует женщина
в России.
А.С.: Знаю, вы смотрите до 500 фильмов в год, за
последние 20 лет побывали в жюри более чем двух десятков российских и международных
кинофестивалей. В чем лично для вас заключается сегодня
миссия кинематографа?
С.А.: Мы живем в двух реальностях, когда виртуальная меняет материальную. Более того, виртуальная все чаще перевешивает — невероятная доступность кино-контента может целиком поглотить зрителя. Многие смотрят сериалы круглыми сутками. На кино сегодня
возложена гораздо большая ответственность перед
человечеством, чем раньше. Все мы, кто причастен к кинопроизводству, невольно несем миссионерскую
функцию. Фильмы помогают людям сориентироваться во всех сферах
жизни: в социальной, в политической, в интимной. А самое
главное — обеспечивают взаимопонимание между
людьми разных национальностей, взаимо-проникновение
религий и культур.