Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 4, 2010
Фарги Мария
— автор поэтических сборников “Тбилисская зима” (1990 г.) и “Время потерь” (2009 г.). В переводах М.Фарги опубликованы стихи Галактиона Табидзе, Тициана Табидзе, Паоло Яшвили, Лии Стуруа. Печаталась в журналах “Дружба народов”, “Литературная Грузия”, “Русское слово”. Живет в Тбилиси.
Как бабушка, я застелю кровать —
Ни складочки и легкая фата
(О, боже мой, какая красота!)
На двух подушках, белоснежно взбитых,
Из нежности и слов, давно забытых.
И желтая печаль уйдет сама.
Сизифов труд — таких, как я, ломать.
* * *
Ночь глубока и печальна.
Гасит шаги тишина.
Обречена изначально —
Тень, отголосок, жена…
Славься, пречистая тайна
Солнечного волокна!
Выросла теплая пальма
В черном квадрате окна.
Господи! — сердце на части —
Вымолила благодать
Сладкого женского счастья —
Мужа заблудшего ждать.
Как все
Когда сказал ты обо мне: — “Вы все…”
Все те, что — из ребра и что — из грязи.
Я не клялась. Я согласилась сразу.
Жила, смеясь. И плакала во сне.
Мы все любили, верили и гибли.
Нас предавали, продавали, стригли
И забывали, что всего страшней.
В конце смогу, как все, без лишних вздохов,
Сказать, перекрывая сердца грохот:
— Сегодня ветер. Не забудь кашне.
* * *
Точка. Рядом дышит дочка.
До последнего листочка
Не смогу тебя забыть.
Люди, кто меня осудит?
Утром солнышко разбудит…
Только б не казаться — быть!
Здесь училась я любить.
Собираюсь понемногу
В дальнюю дорогу. К Богу.
Цепи золотой арбы.
И венком терновым строчка —
Рядом дышит дочка. Точка.
* * *
Все будет хорошо, любимый…
Прозрачный взгляд куда-то мимо.
Обещанное выполнимо,
Наверно, лишь на небесах.
Прости мне черное проклятье
На свадебном, на белом платье.
Последний волк сегодня плачет
В покинутых луной лесах.
* * *
Прощай. Твой виноватый взгляд
Участием мне сердце рвет.
День без надежды — стыл и клят,
И горек — поминальный мед.
Но кто посмеет мне помочь
Над бездной, что меня влечет!..
Как микеланджелова Ночь,
Целую я свое плечо.
* * * Молчи, любимый! Это сберегу
Одна, на том, на дальнем берегу.
Я с именем — нельзя шепнуть в бреду —
Тропинками окольными бреду.
Соврал февраль, миндаль расцвел не в срок…
Кого винить — погоду или рок?
* * *
Почему мне так грустно?
Вишни светятся вкусно…
Люстра прячет искусно
Ржавый крюк в потолке.
Почему мне так грустно?!
В доме чисто и пусто.
И озноб от капустной
Кочерыжки в руке.
* * *
Столько нежности мне не вынести!
Стану сны хранить и венки плести.
Потеряла я в переулочке
Ключ от полной чудес шкатулочки.
Было? Не было? Только помнится,
Что заветное — не исполнится.
Время все быстрей — месяц к месяцу…
И, когда в окне звезды светятся,
Чую венами и аортою —
Не живая я, и не мертвая.
Завтра
Завтра я тебя увижу.
Знаю — невозможно ближе,
Если небо рядом дышит.
Завтра — невообразимо! —
Розы на воротах Рима
Скажут мне, что счастье — зримо.
Завтра — будущего бремя,
Где, подтягивая стремя,
Прорастет разлукой время.
* * *
Скошенным жалким перстом
Лоб осенив, ловлю я
Воздух накрашенным ртом —
Смилуйся… Аллилуйя…
Как равнодушна высь
К колоколам престольной.
Боже, прошу, нагнись
И посмотри — мне больно!
Ты, нас учивший любить,
Вещь мне скажи простую:
Смог он меня позабыть
И обнимать другую?
* * * Как больно резать по живому?
И запоздало понимать
В одном шагу с обрыва в омут:
Я — не жена, не дочь, не мать.
Я — птица малая. Ассарий —
Цена мне. Я вам буду петь
Обрывки из небесных арий.
На кровлю дайте мне взлететь!..
И с этой высоты убогой,
Предельно напрягая клюв,
Я попрошу живого Бога
Хранить вас. Ибо вас люблю.
Сонет
И снова горестен мой хлеб.
Скудна вода. И я устала
Упрямо начинать сначала.
И стих мой темен и нелеп.
Мне быть счастливой не пристало.
Ты прав. Накину черный креп.
Весна украсила вертеп
И соловьем, и розой алой.
А рядом, в этом мире странном,
На солнце тихо греет раны
Змея, влюбленная в мангуста.
Жизнь распадается, как атом.
Зачем же радостно и свято
Я верила тому, что пусто.
* * *
Открыты ворота — беда с поворота!
Пустых огорчений веселая рота.
Висят неотвязно, долдонят о разном,
Прислушаться — жизнь прожила я напрасно.
Во сне не летала, любила несмело,
Тебя под венец подвести не сумела.
Венера остыла, Венецию смыло,
И шило никто не менял мне на мыло.
Но снова, как в детстве игрушку — у мамы,
Пред вечностью Бога прошу я упрямо
Оставить мне то, о чем суетно пела,
И теплую тяжесть любимого тела.
* * *
Уже на самом краюшке
Забытый голос бабушки:
— Баю-баюшки, баю,
Не ложися на краю…
Как любила, как хранила!
Загодя предупредила.
Только зря все это было.
Вверх, хватаясь за перила,
Не карабкалась — парила.
Повторилось, как ни билась.
Так же, как она — разбилась.
Вдребезги.
В бред. В пески.
И вдруг в пустыне, на краю,
Я слышу: — Баюшки-баю…
Горько плакать — сладко спать,
Завтра будет день опять…
* * * Узнала ткань цыганской шали
Жестокость колкого жнивья.
Меня вели и утешали
Четыре пьяных муравья.
Я все на свете потеряла,
Тетрадочку стихов храня.
Как славно мне ее читали
Четыре пьяных муравья…
А сердце плакало о счастье,
И что оно — не для меня.
И в этом приняли участье
Четыре пьяных муравья.
Мы пели, прыгали, летали
От полновластья бытия!
Под вечер от меня устали
Четыре пьяных муравья.
* * *
Время распустилось, как цветок,
Обозначив грани увяданья.
Я похоронила три желанья
Под горой. Ногами на восток.
Не домашним было то заданье,
Но пришлось мне выучить урок:
На Земле всему назначен срок,
Бесконечно только — ожиданье.