Стихи. Перевод Георгия Ефремова
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2005
1990 гг. член совета Сейма “Саюдиса”, народный депутат СССР в 1989 г. В 1992—1997 гг. председатель Национального комитета по премиям в области культуры и искусства. В 2000—2003 гг. председатель Национального совета по радио и телевидению. Лауреат Национальной премии (1998).
Списки
у фотографий, у прежней собственной жизни
списываю, у воды, неба, воздуха,
у древесной листвы.
У святынь, у побоищ,
у песнопений списываю, у мертвых,
у Господа, вечно грозящего пальцем.
Списываю у тех, кого трогал,
у губ и коленей, у памяти,
у писем, у милых незабываемых пустяков,
у застежек и ожерелий.
У птиц, у всякой домашней живности,
которую гладил, кормил, убивал,
списываю у черенка ножевого, у крови,
разлитой на земляном полу.
У дверных рукоятей списываю, у порогов,
которых не переступал,
у пустынных страниц, у всего,
что так и не стало написано.
Из письма К.Б. барышне Маргарите
Пишу тебе в грандиозном волнении!
Недавно просматривал свой архив,
отбирая — что сжечь, что оставить,
а что напечатать посмертно (это
мои творения, на которые ты меня вдохновила.
Пусть подождут, пока явится поколение,
способное их понять).
Но ужас не в этом.
Представляешь — среди древних бумаг
я нашел переписку родителей.
Это она меня потрясла!
Меня могло и не быть!
И моих творений!
Вместо меня тобой владел бы кто-то еще!
Отец (я его никогда не видел!)
в раздражении пишет моей беременной матери,
что я — слишком рано,
что я для него неожиданность.
Что с детьми успеется!
Когда будут деньги!
Когда наступят лучшие времена!
Во имя любви
мама все ему обещала,
но вышло совсем по-другому.
Она извинялась в письме: слишком поздно, —
тогда я родился, а отец мой пропал.
Благоуханная свежесть!
Вместо меня был бы кто-то другой!
Как я его ненавижу!
Как ревную тебя к этому незнакомцу!
Но — ради нашей любви, я знаю,
ты бы тоже меня родила!
К.Б. о засекреченном зеркале
Время внутри него очень быстро полетело назад,
а потом вернулось.
Я следил, как в зеркале отражаются жизни
с опозданием на недели, года и века,
как они у меня на глазах возникают
и обращаются в пыль и труху.
Там и я много раз промелькнул —
и все время живой.
Это было таянье времени.
Я мог наблюдать, как сам исчезаю:
младенец, подросток, юноша,
боец в полной форме, при женщине,
в автомобиле, с собакой, в толпе поздравителей,
почти нынешний, позавчерашний:
бессвязный
в нескончаемой череде самоиспепеления.
Под конец меня выхватило сегодня,
и в этом зеркале я стал отражением,
которое больше не видит само себя.
Воспоминания (книга)
Я взял за руку.
Обнял.
И вдруг
в книге все изменилось –
она осталась распахнутой.
Мы потом
не смели дальше ее читать —
как будто в ней кто-то умер, в той книге.
Инструкция для пользователя стихотворений
Выхватывать быстро и наставлять на грабителя,
когда он требует кошелек или жизнь.
Распускать их веером
и обороняться от мошкары
на вечерней реке.
Заклеивать окна, растапливать печку,
заворачивать в них бутерброды,
копии передавать в архив,
предварительно их насытив
собой — т.е. духом и телом.
Устрашать издателя
при вторжении в его кабинет —
призывом немедленно обменять их на деньги.
С любовницей за ночевку расплачиваться стихами.
Не разлучаться с ними
при оглашении приговора, во время свидания,
в больничной палате.
Помнить: стихи незаменимы при одиночестве,
исповеди, чистосердечном признании.
Их следует измельчать и крошить издателю в кофе.
Отравлять ими воду,
которую пьет фининспектор,
пересаливать ими жаркoе, любимое критиком,
ловко закладывать за воротник представителю местной власти.
Громко читать,
если пес под столом проявляет бoльшую чуткость,
чем его очаровательная хозяйка:
стихи пригодны для усмиренья собак —
ведь собаки облаивают лишь входящих и исходящих.
К.Б.: как зовется то дерево,
придавившее человека?
дерево, рухнувшее в грозу.
Старое было, трухлявое,
ветки сохлые, без листвы,
черные желваки на стволе, дупло,
лишайник по северной стороне,
сердцевина гнилая, в кору
въелась колючая проволока
(значит, была оградка),
сбоку выдран кусок,
видно, случилась авария.
К.Б. пробирается сквозь толпу
и гадает:
– Как его звать, это дерево, придавившее человечка?
Ясень? Вроде бы нет. И не дуб…
Я ведь знал,
да запамятовал по глупости…
Вот вернусь и надо проверить по книгам.
Кредит
Я у них занимаю денег
и спрашиваю:
— Когда возвращать?
— Нет! Не торопись!
К нам придешь — и отдашь.
Времени бесконечно много.
Я пускаю их деньги враспыл.
Плачy за рассвет и за ветер,
за глоток родниковой воды.
Каждый прожитый день — это их проценты.
И они говорят:
— Хорошо, если ты нам должен —
оттого-то вы нас и помните.
К.Б.: где-то видано
По молодости
друг друга впивали
губами, словами —
до потайных,
до самых сладких темнот —
и не могли насытиться.
Это называлось любовью,
пока не нагрянула жизнь:
нищета, подозрения, дети, отчаяние.
В старости
все они продолжают глодать друг друга
по привычке, от нечего делать,
от седой глухоты.
Чем дальше от жизни,
тем бессильнее они душат друг друга
и не способны расстаться —
как два плаща,
забытые на одной распялке.
Их глаза друг от друга неотвратимы, —
но зрачки затупились и стали безвредны,
а это почти уже смерть,
и адская дверца уже приоткрыта.
У огня долгим осенним вечером
прямиком через двор.
Топишь скупо и медленно,
не выпуская книгу, на чьих страницах
беглые разводы огня.
Листаешь и знаешь,
что ни завтра, ни послезавтра
прочитанного не вспомнишь
и не повторишь — это ведь никому не нужно, —
просто тебе тепло.
В стороне от ветра и дождя
у железной дверцы
думаешь неторопливо, долго
и ни о чем —
будто согрел кого-то,
кто не сейчас и не здесь.
И уверенно знаешь,
что хватит сухого тепла
даже на будущий вечер.
Потом засыпаешь, и только с книгой,
ее прижимая к груди
или к сердцу.
А ночью, проснувшись от страха,
тянешься незрячей рукой
к тому, кто не может вернуться.
Опись обнаруженного при земляных работах
Позвонки, один из которых раздроблен.
Большая берцовая кость. Без пары.
Суставы… Комплектность не установлена. Пясть. Кисть руки…
Стопа… Локоть… Лучевая кость, заметно искривлена.
Ребра. Со следами сросшихся переломов.
Типичные признаки воздействия внешней силы.
Еще. Несколько волосков и лоскутьев ткани.
Пряжка неясного происхождения.
Из вещей не найдено более ничего. Профессия, возраст,
вероисповедание — неизвестны.
Находка не представляется важной.
Подобные в этих местах обычны: ни в одной
ничего уникального или ценного
для истории нашего государства.
Дальнейшие раскопки решено прекратить.
Земляные работы продолжить.