Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2004
Отшумели инаугурационные торжества. Дворники смели с улиц миллионы алых роз, которыми грузинская военная авиация осыпала толпы ликующих людей на проспекте Руставели. Начались напряженные будни, быть может, самые судьбоносные в новейшей истории маленького, древнего государства, сумевшего уцелеть на стыке вечных соперников — загадочного Востока и предсказуемого Запада.
Что представляло собой грузинское общество к началу “революции роз”?
Властная элита Грузии, стремясь материально обеспечить только себя или свой клан, не платя налогов, уклоняясь от службы в армии, примиряясь с криминалом, оставаясь равнодушной к судьбам сотен тысяч беженцев, готовая на любые злоупотребления ради сохранения себя во власти, фактически бросила свой народ.
Эта постсоветская элита, состоявшая в основном из начинающих стареть бывших “комсомольских вожаков”, растерявшая авторитет как дома, так и за рубежом, оказалась неспособной вывести страну из усугубляющегося кризиса. Можно сказать, что, сфальсифицировав парламентские выборы, элита высекла сама себя: разгневанный народ не стерпел обмана и отправил фальсификаторов в политическое небытие…
Проблемы, стоящие перед новыми властями, огромны: им предстоит отыскать пути объединения противоборствующих политических сил Грузии, найти баланс между интересами России и Запада, восстановить территориальную целостность страны, победить коррупцию, поднять экономику…
Как показывает необычайно высокий рейтинг нового президента, ему удалось сплотить грузинское общество вокруг конструктивных идей, нацеленных на ускоренное строительство грузинской государственности. Столь массовая поддержка общественности равноценна, по словам одного западного финансиста, дополнительному кредиту в размере годового бюджета. Впрочем возможно, что некоторые резоны есть и у тех, кто объясняет высокий процент Саакашвили на выборах растерянностью населения и надеждой на чудо.
У молодого, неокрепшего государства любая проблема может превратиться в серьезную угрозу. Такой фактор, как коррупция, который на протяжении долгих десятилетий представляется где-нибудь, скажем, в Италии, в общем-то, терпимым, в маленькой Грузии разросся до масштабов, угрожающих существованию государства.
Питательной средой для коррупции служит огромный дисбаланс между финансовыми возможностями, с одной стороны, обнищавшего государства, а с другой — преуспевающего бизнеса, разбогатевшего в основном неправедным путем. В новых условиях даже принципиально неподкупный администратор, желающий выполнить какую-нибудь важную социальную программу, столкнется с дефицитом бюджетных средств. Наиболее простой путь — найти необходимые средства у частного инвестора и такими образом не только удовлетворить насущные потребности населения, но и упрочить свое положение. Однако отныне этому чиновнику придется закрывать глаза на то, что бизнесмен, предоставивший ему средства в трудную минуту, не слишком придерживается законов. Считать ли такое потакание коррупцией в условиях, когда казна пуста, а без привлечения сторонних средств ни одно хозяйственное начинание не сдвинется с места? Разве не очевидно, что полиция будет намного снисходительнее к проштрафившемуся бизнесмену, если он подарил МВД новые компьютеры и спецавтомобили взамен изношенных? Напрашивается вывод: пока не заработают механизмы налогового наполнения бюджета и государство не перестанет быть нищим, следует избегать заимствований у частного бизнеса и стараться пользоваться кредитами, которые западные государства все еще достаточно охотно предоставляют Грузии. Разумеется, доноры должны быть уверены, что новые власти сумеют уберечь кредиты от расхищения. Иначе Грузия столкнется с формированием новых, уже постреволюционных коррупционных связей между бизнесом и бюрократией.
На острие борьбы с коррупцией находится правоохранительная система. Десятилетиями ее безбедное существование обеспечивалось негласным сговором с руководством страны — власти закрывали глаза на коррупцию в правоохранительных органах в обмен на их готовность добиваться “нужного” результата в делах, в которых кровно заинтересована политическая верхушка. Правда, ближе к закату эпохи Шеварднадзе, этот “конкордат” начал давать сбои. Возникли элементы гражданского общества, возросли авторитет правозащитных организаций и профессионализм адвокатуры, и следом стали раз за разом разваливаться заказанные “сверху” дела, а суды начали выносить “нежелательные” вердикты. При новых властях, сразу же приступивших к непримиримой борьбе с коррупцией, правоохранительные органы стали опасаться брать взятки, однако привычка к беспрекословному послушанию в делах, в которых заинтересованы верхи, осталась прежней. В пылу кампании по борьбе с коррупцией руководство страны не имеет права ошибаться, потому что грузинские правоохранители не посмеют спорить со столь популярной властью, даже если власть будет совершенно не права.
Немалое значение имеют и профессионализм правоохранителей, их способность достойно взаимодействовать с адвокатурой. Дело в том, что среди адвокатов постоянно идет жесткий естественный отбор — платежеспособные клиенты не нанимают слабых адвокатов, в то время как среди правоохранителей отбор происходит скорее по признаку послушания, нежели по профессиональным качествам. Кадров в этом секторе явно не хватает, а на их подготовку уйдут годы. Но уже сегодня нельзя допускать, чтобы из-за юридической слабости следствия проваливались громкие судебные процессы над коррупционерами — такие провалы, несомненно, повлекут за собой снижение авторитета новой власти и сузят социальную базу реформ. Тем не менее подавление тотальной коррупции — ключ к экономическому подъему Грузии.
При той поддержке, которую Запад ныне оказывает Грузии, на первый план вышла весьма важная задача — необходимость наладить отношения с Россией, которую, судя по реальным делам, мало что может удовлетворить, кроме безоговорочной и всесторонней капитуляции Грузии. Несмотря на успокоительные дипломатические заверения, адресованные наивному Западу, совершенно очевидно, что российское руководство готово вести торг с Грузией лишь в очень узких рамках — либо Грузия прекращает свое движение на Запад и возвращается под полный военно-политический и экономический протекторат России, получая взамен эфемерный контроль (все равно реально всем будет командовать Россия) над Абхазией, бывшей Юго-Осетией и Аджарией, либо ее ждет российская аннексия этих, и без того практически уже аннексированных автономий. Причем пространство для маневра у Грузии минимально: Запад не только не возражает, но и буквально требует от Грузии развития дружеских отношений с Россией, тогда как Россия в обмен на свое покровительство настаивает на разрыве политических связей с Западом. При такой постановке вопроса Грузии невозможно договориться с Россией “один на один”. Такая избыточная и неконструктивная жесткость российских политических установок в отношении ближнего соседа объясняется доминирующей общественной тенденцией путинской России — мир должен бояться России, а любовь и уважение к ней имеют второстепенное значение. С подачи Чубайса, который после покупки контрольного пакета энергообразующих предприятий Грузии бросил гордую реплику-упрек военным — “А Грузию-то кто взял!”, соседи России с удивлением и тревогой узнали, что крупный российский бизнес, находящийся под колпаком государства, не просто производит и торгует, но еще и “берет”, подобно Суворову, города и страны. Отсюда и повальная тенденция к разбеганию испуганных соседей — от Болгарии на Западе до Монголии на
Востоке — подальше от России.
Теперь попытаемся рассмотреть основные перспективы восстановления территориальной целостности Грузии.
Аджарский вопрос не столь серьезен, как это расписывает российский агитпроп. На самом деле здесь имеется лишь одна проблема — автократический глава автономии, который удобно устроился под сенью “дружеских” штыков российской военной базы, играющей роль личной гвардии абашидзевского клана. Когда исчезнет эта база, Москва непременно найдет, куда пристроить своего друга, а в автономии наконец реально начнется процесс “демократического возрождения”.
Юго-осетинская проблема также не является приоритетной. Бытовые и экономические отношения конфликтующих сторон постепенно налаживаются, несмотря на настойчивые усилия руководства мятежной автономии, пытающегося ради оправдания своего перманентно-сепаратистского состояния всячески тормозить процесс урегулирования.
А тем временем в трагической военно-политической шахматной партии, навязанной Грузии на абхазской доске, до сих пор не видно конца. Как и в настоящих шахматах, с каждым последующим ходом все яснее выявляются истинные замыслы игроков. На доверчивую мировую общественность обрушивают свою совокупную мощь российские СМИ, почти полностью настроенные проабхазски. Грузинская же пресса удручающе маломощна, а посему передвигать виртуальные фигуры на обращенной к Западу демонстрационной доске имеет возможность только Кремль, монопольно формируя информационный “портрет” региона.
Однако, несмотря на благостные виртуальные картинки российского “миро-творчества”, в мировом восприятии абхазской проблемы появились существенные сдвиги. Какое-то время мировое сообщество соглашалось с российско-абхазским пропагандистским клише: малочисленный, но преданный идеалам свободы абхаз-ский народ, решительно встал на борьбу против грузинских земляков-соседей-родственников-оккупантов. Однако всех и вся без конца обманывать невозможно — после проведения Россией ряда нелепых спецмероприятий на “миротворимой” территории, у международного сообщества стали раскрываться глаза.
Несолидная возня российского официоза с этнически дискриминационными визами для жителей Грузии, массовым вбросом дармового гражданства для абхазов вместе с граничащей с мародерством скупкой настоящими (недармовыми!) россиянами собственности, принадлежащей грузинскому населению, зачищенному кровавой этнической чисткой, как и манипуляции с “частными”, но в то же время межгосударственными электричками, показали Западу более реалистическую картину абхазского политического ландшафта. Теперь этот регион с международно-правовой точки зрения, бесспорно, закрепился в сознании Запада как неотъемлемая часть международно признанной территории Грузии, на которой незаконно пребывает разношерстный конгломерат граждан Российской Федерации (около 80 процентов) и лиц без гражданства (около 20 процентов) плюс российские военные, которые, несмотря на стамбульские обязательства, “забыли” покинуть гостеприимную грузинскую землю.
С самого начала конфликта в Абхазии его освещение в российских СМИ стало обрастать толстыми наслоениями лжи и передергиваний. Фактически политические противоречия России и Грузии сводятся к требованию Москвы признать абсолютно неадекватную версию абхазских событий, чтобы затем на ее основе закрепить выгодные для России политические последствия конфликта. Кстати, несмотря на колоссальное преимущество России в военной мощи, тенденция к искажению очевидных фактов говорит о правовой и моральной слабости позиций Москвы и ее абхазских подопечных. Иррациональность всей российской политики на Кавказе иллюстрируется еще и тем, что, имея в регионе двух преданных друзей в лице Абхазии и Армении и ненадежную Грузию, которую Москва постоянно пытается “прищучить”, Россия заставляет страдать всех троих: Армения мучается от отсутствия железнодорожного сообщения со своим стратегическим союзником и важнейшим торговым партнером, а положение в Абхазии после кровавой этнической зачистки большинства собственного населения весьма далеко от благополучия.
Таким образом, упрямо затягивая абхазское урегулирование, Россия своими руками затягивает экономическую удавку на шее своего стратегического союзника Армении, которая, как дозревающий плод, рано или поздно упадет в корзину Запада.
Новации с раздачей российского гражданства, безусловно, подрывают позиции абхазов как самостоятельной стороны конфликта. Если раньше кто-то мог обманываться и полагать, что существуют три участника переговоров — две стороны конфликта, абхазы и грузины, плюс нейтральная российская сторона, то теперь эта картина выглядит несколько иначе. Допустим, на так называемые трехсторонние переговоры заходит делегация из пяти грузин а напротив рассаживаются двумя группами десять российских граждан. Очень важно, чтобы эти граждане России не перепутали, кто какую сторону изображает. Получается, что пять граждан России из российской делегации строго выполняют инструкции своего президента, а остальные пять таких же российских граждан отличаются тем, что называют себя “абхазской стороной” и, по-видимому, не собираются следовать инструкциям российского президента, безоговорочно признающего территориальную целостность Грузии. Либо у России есть два сорта граждан — простые, подчиняющиеся законам, и какие-то особые, которые освобождены от призыва в армию, не имеют личного ИНН, имеют право формировать незаконные вооруженные формирования на территории соседних государств, называть их армией, МВД или МГБ и игнорировать установки своего президента. Либо двум группам своих граждан В.В.Путин выдал разные инструкции на переговоры с Грузией. В последнем предположении, как ни абсурдно оно звучит, заложен глубокий внутренний подтекст.
Оставим за скобками этой заметки прямое участие России в боевых действиях против Грузии во время войны в Абхазии; остановимся на шитых белыми нитками легендах, прикрывающих российское “миротворчество”.
Чтобы обосновать присутствие миротворцев в зоне конфликта, российской дипломатией используется простой, но в данном контексте насквозь мошеннический лозунг “Лишь бы не было войны”. И действительно, нормальный человек убежден, что война — абсолютное зло. Однако насколько оправдана и достойна пропаганда пацифизма, когда агрессивные силы воинственного сепаратизма, с которыми, вслед за Грузией, познакомилась и Россия, навели свой “порядок” на всей захваченной территории — от Псоу до Ингури. Другое дело, если бы с самого начала Россия, как сила, доминирующая в регионе, заблокировала бы русско-грузинскую границу от проникновения в Абхазию международных террористических бандформирований и не дала бы развернуться войне в Абхазии. Но мы знаем, что все случилось наоборот. Поэтому лукавый в данном случае лозунг “Лишь бы не было войны” должен быть дополнен уточнением — “после того, как будут преодолены все последствия агрессии”.
Другим послевоенным мифом, насаждаемым российско-абхазской пропагандой, является “нейтральность” России в грузино-абхазском конфликте, хотя после поголовной раздачи российского гражданства российские военослужащие-миротворцы, согласно российской же Конституции, просто обязаны быть на стороне своих сограждан-абхазов (кстати, и осетин), находящихся в конфликте с иностранцами— грузинами. На руку политическим манипуляторам играют и устаревшие принципы ООН, в упор не замечающего, что так называемый мандат на поддержание мира с самого начала работал как мандат на реальное “закрепление результатов этнической чистки в пользу ее организаторов”. Кстати, в создавшейся абсурдной ситуации в любой момент могут быть сформированы миротворческие контингенты из одних только абхазов, имеющих российские паспорта, и ни одно из замшелых правил ООН при этом не будет нарушено. После раздачи российского гражданства все абхазские силовые структуры нельзя рассматривать иначе, как незаконные вооруженные формирования, состоящие из российских граждан, находящиеся на территории другого государства — Грузии. Это не только противоречит международному праву, но и наглядно демонстрирует двойные стандарты российской политики. Достаточно вспомнить, с какой категоричностью Россия всякий раз требует от Грузии выдачи или уничтожения вооруженных граждан России, незаконно находящихся в Панкисском ущелье. Видимо, для Кремля существуют какие-то неведомые остальному миру принципиальные различия между чеченскими и абхазскими сепаратистами. Зато Москва не скупится на эпитеты, когда вслед за абхазскими пропагандистами называет “бандитами”, “террористами” и “диверсантами” грузинских партизан из числа изгнанного населения, рвущихся в свои дома. Не менее несправедлива и полнейшая односторонность всего механизма международных инспекций, которые без конца проверяют зону грузинской ответственности, но ни разу не поставили вопрос об инспектировании остальной Абхазии, где при содействии России и вопреки соглашению от 27 июля 1993 года накапливаются и тяжелое вооружение, и военный флот, и военная авиация.
Несмотря на кажущуюся тупиковость ситуации, выход все-таки есть. За десять лет существования СНГ стало ясно, что проводимая Россией политика силового и экономического диктата ведет к дезинтеграции Содружества. Не в последнюю очередь это происходит из-за шлейфа лицемерия, который сопутствует нынешнему несбалансированному устройству СНГ. Спасти СНГ от исчезновения может только одно — реальный учет Москвой национальных интересов стран СНГ и отказ от ставки на поддержку промосковских маргинализированных национальных и политических группировок. Если политическая элита России осознает это, Грузия готова предложить себя в качестве “пилотного субъекта” для отработки вместе с Россией новой, европеизированной доктрины постсоветской интеграции.
После встречи российского и грузинского президентов в Москве такое развитие событий представляется не только желательным, но и вполне возможным. Думается что оно будет поддержано мировым сообществом как морально, так и практически.