Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2004
* * * Вот и зима. Переменили мы обувь, Собрат закадычный, мой одногодок-земляк, Живущий на расстоянье семи сугробов, Так что ходить друг к другу — сущий пустяк. Как хочется вспомнить детство и разноцветье, И камешки солнца, бегущие по волнам, Но мы с тобой такого времени дети, Что лучше не помнить, лучше не видеть нам Ни серого моря, ни жёлтенького песочка, Ни черного винограда, ни рыжей хурмы, Поскольку тут же сместится зрения точка На черепашьи окна психушки или тюрьмы. Зрения точка — это не точка зренья На жизнь, а всего лишь зрачок глазной, Фиксирующий предмет, а что до прозренья, — Оно обитает в темнице клетки грудной. Оно в темноте редко кому даётся. Но мы с тобой не провидцы, а зрители дней, Где почему-то не измельчённое солнце Дерево освещает глубже его корней. 3 декабря 2003 * * * Бахыту Кенжееву У всякой мысли жало есть двойное. Поэтому и в бедности не бедствую. Для тела — притяжение земное, А для души, естественно, — небесное. Поправь очки, собрат высоколобый, Блаженством нищеты весьма ужаленный, Поправь очки, смотри на время в оба, Покудова петух не клюнул жареный, А клюнет, — ничего мы не заметим. Подхваченные облачным брожением, Мы станем, коли два луча засветим, Для правнуков небесным притяжением. 11 февраля 2004 * * * Вольно ж с природы делать кальку. На месте смыслового слома Волна обтачивает гальку, Слюна обтачивает слово. Так жизнь идёт. И незаметно Орешек времени расколешь. У моря — камешков несметно, А слово-то одно всего лишь. И вижу сквозь него историй Разломы, щели тараканьи. И солоно-то не от моря, А от царапины в гортани. 27 февраля 2004 * * * Временем прежним тебе докучать я не буду. Шагом неспешным приближусь к поросшему пруду Охристой ряской, окурками, листиком палым, Лунною маской и лаком звезды пятипалой. Так фантастично живое сливается с мёртвым, Что неприлично мне об измеренье четвёртом Думать что-либо и думой делиться с тобою. Время есть липа, придуманная судьбою, Что словно пруд поросла жизнемёртвою ряской — Взмахом и прахом крыла и квакушечьей сказкой. 1 марта 2004 * * * Я по своей охоте В снежной живу глуши. Вымерло время плоти, Настало время души. Она — разверстое ухо И всеохватный глаз. Снег чуть темнее пуха Светится, как топаз. 2 марта 2004 * * * Сосны да лещина. Что ни день — морщина. Скоро — годовщина. Скоро, как ни больно, Встречу хлебосольно Я твоих гостей. Выпьем и помянем. Жизнь одну мы тянем В обществе смертей. 11 марта 2004 * * * Когда не только над тобой — И под тобою облака, Иерихонскою трубой Гром слышится издалека, Овечьей топчутся гурьбой Среброкурчавые века. Но где костёр и где пастух И отпущения козёл, Где шлем земли и где подол? Где корень знаний и разрух? А ливень вспыхнул и прошёл Как одуванчиковый пух. 12 марта 2004 * * * Время отечества зыбко и утло. В ум не возьму, Как мне настроить будильник на доброе утро В дряхлом дому. Надо ль что-либо настраивать в жизни — Тоже вопрос. Если ты знаешь, сестричка-синичка, то свистни С голых берёз. В жизни дошедшей до ручки, до точки Много ль щедрот? Новым потомством на ветках молочные почки Брызнут вот-вот. 30 марта 2004 * * * Что буду я делать в жизни другой? Неужто золу ворошить кочергой, Как делала это частенько. Когда под золой дотлевала судьба, Из пепла, как феникс, вставала изба И даже к крылечку ступенька. Что делать мне там, где не будет пера? Уже не сожжешь посредине двора Тетрадки свои в полоумье. Судьба — это голос, — на вспыльчивость скор. Его и сегодня влечет на костер Оранжевое полнолунье. 3 апреля 2004 * * * Чем дальше в явь иду, тем больше снов. В недавнем дне толку себя, как в ступке. Мне вещи здесь понятней, больше слов, Но меньше, чем поступки. Зачем меня, о Господи, снабдил Не каменной душой, а стекловидной. Толкусь между отеческих могил. Был белым синий Крым и красным был, Теперь — желто-блакитный, — Всего одним-то росчерком пера, Всего одною беловежской пьянкой. Чем дальше в лес, тем большая дыра В недавнем пне с коричневой изнанкой. 6 апреля 2004 * * * Кто ты такая? — Слепой наблюдатель Жизни, что мимо летит. И не о ней ли старательный дятел Затарахтел и внушил тебе дактиль. Что тебе до аонид? Что аониды? Не надо им пищи В поте лица добывать, Дом обустраивать на пепелище И защищать с агрессивностью нищей Дерева каждую пядь. 9 апреля 2004 * * * Смешение понятий и кровей... Но в звездные часы тоски моей, Не связанной с небесной пуповиной, Мне что-нибудь да и споет Орфей Под струны интернетской паутины. И я приму в чащобе дней моих Людей далеких за людей родных, И в ноженьки я брошусь первым встречным, И назову свой равномерный стих Для хаоса подспорьем безупречным. Еще приму сосульки с русских крыш За замшевый, растущий вниз камыш, И не замечу на излете смысла, Что жизнь, будто компьютерная мышь На плоскости светящейся зависла. 10 апреля 2004 * * * Как отдельное растенье, Что сейчас под ветром корчится, Я, любя уединенье, Ненавижу одиночество. Надо знать мне, что за стенкой Кто-нибудь да и соседствует, С жидкой жизни снятой пенкой Похваляется и бедствует, Хлопает входной дверью, Провозясь с замочной скважиной, И с похмелья рвется дрелью В слух мой кое-как налаженный. Дрели или свирели пенье, Щедрость дня иль крохоборчество, — Только бы в уединенье Не сплошное одиночество. 13 апреля 2004 Эпитафия Не выдуманные слагала строфы. И все-таки Я не избегла полной катастрофы Моей строки, В которой только я существовала Да мой любимый, и еще — пейзаж, Где не Россия за окном стояла, А убиенный рифмою мираж. Так всуе Страшный суд опережая И ребра вороша, Всем чуждая, да и себе чужая Горит душа. 14 апреля 2004 * * * Не жалься, не плачься, на помощь ничью не рассчитывай, На пониманье — тем паче. Со среднего пальца в окно перстень слетел малахитовый И затерялся в траве и укатился с дачи. Сей знак тебе подан, чтоб вылезла из одинокости, Освоила хоть бы задворки, Чего же ты ждешь? Так вода в колодезной емкости Ждет, чтоб на свет её вытащили в ведёрке. Но воду-то вытащат нищие единоличники, Еще не сметённые особняками. Уже не сирень, а крапива достала наличники, И ты за огонь уцепилась двумя руками. 14 июня 2004 * * * Не июнь — сплошная мокрень. Фиолетовая сирень Вся промокла и простудилась. Не открыть лепестковых глаз. Это я с тобой в энный раз Встретилась и простилась. Умоляю тебя, прощай, Умоляю, не навещай В виде снов и галлюцинаций. А не можешь, так подсоби Ради загробной любви С веткой сирени расстаться. 15 июня 2004 * * * Мы не меряемся славой Да и плакать не хотим. Я была твоей забавой, Ты был вымыслом моим. Всё прошло — и то и это. Жизнь прошла и смерть прошла. У насупленного лета Нет для памяти узла. Гром гремит своей посудой, Свежий прах толчёт дождём. Я была твоей причудой, Ты моим был божеством. 7 августа 2004 * * * Срок догадок о жизни не только истёк, но и вытек, Словно лиственный глаз из-под сумрака хвойной ресницы. Где твой друг? Где собрат? Наконец, где твой недруг и критик? Мимоходные кошки и мимо летящие птицы. Мимоходным нальешь молочка в поржавелое блюдце, Мимолётным насыплешь в картонку остаток печенья... Рвутся крепкие связи, а слабые связи не рвутся, Ибо не придавала ты им никакого значенья. Не лукавь! У тебя еще есть неразрывные связи С теми, кто до тебя рифмовал роковые догадки И тебе оставлял то на точке, то на полуфразе Для медлительной мысли твоей и поля и закладки. 14 сентября 2004 * * * Не известно мне, нужен ли мост Высыхающим речкам. Лопухи в человеческий рост Перед дачным крылечком. И от них, что предельно тихи, Время требует крови. До свиданья, мои лопухи! Я еще лопуховей. О разлуке я не заикнусь. Я сегодня не в русле, И не знаю, когда я вернусь, И не знаю — вернусь ли... 26 сентября 2004