Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2001
* * * 0.Г. Август. Ночь. Леоновская дача. Прошептали ветки слово «соть». Я подумал: «Вот ведь незадача, Здесь забыли грядки прополоть». И хозяин щуриться не будет, Вглядываясь в старую тетрадь, И тебя, как раньше, не разбудит, Чтобы «Пирамиду» диктовать. Если б дверцей скрипнула сторожка, Побежал бы пёс тебе вослед, Знал бы я, что хлынет из окошка В темень сада тот же самый свет. Я б сказал: «Царевна Несмеяна! Даже пёс ко мне уже привык. Это ли не рукопись романа — И не черновик, а чистовик!» Август. Ночь. Леоновская дача. Тучи на луну летят вразброд. И совсем как нищенская сдача — Медь листвы у запертых ворот. Издано Царицыным Нет в Орехове орешника. Нищим здесь не подают. Но зато здесь и для грешника, И для скворушки приют. Званье гения опального Отвергаем мы вдвоём. Мы, певцы района спального, — Всё о нашем, о своём. Все о нашем, о своем — Не вослед за соловьем Подпевают всюду птицы нам — Не сыскать таких верхов... Сколько издано Царицыным Ненаписанных стихов! Семен Дежнев 1 Не повезло, казак, не повезло. Морской разбой и льдины — не для кочей. Сломалась воля — хрупкое весло Ты и теперь до новых рек охочий? Ярасим — чуть поодаль. Лиходей. Иль государево всевидящее око? Клянёт меня: «Зазря сгубил людей!» Ему б назад — да больно уж далёко. Он перед смертью бредил, говорят: Царю казну наполнить обещался И крыл меня, потом и всех подряд За то, что в океане обнищался. Я пнул ногой у берега каяк. И вспомнил, окружённый дикарями, На Каменном Большом Носу маяк Между двумя великими морями. Маяк тот башней звали до сих пор, Вся из кости моржовой башня эта. Ярасим смотрит на меня в упор Уже оттуда, где не ждут ответа. 2 С коряками я шёл к реке три дня. Да и к какой реке — к своей Погыче! И глад и хлад не трогали меня. Я думал о царе и о добыче. И вот — она... Неужто же она? Коряки подтвердили. Только, Боже! Погыча-то, казак, скудным-скудна И не одарит серебром, похоже. Всё тундра, тундра. Камни. Березняк. Осинник. Тальник. Лесу — еле-еле. Беспромыслица. Соболей — пустяк. Других пушных зверей не усмотрели. Семейка, головою ты поник? Не так молился Господу, пожалуй. Суши рубаху. Ты кругом должник. Ты кто теперь? Товарец залежалый. Будь проклят о Погыче этой слух. И что нам спать мешали чьи-то враки? Ведь соболей пока не больше двух Поймали отощавшие казаки. * * * В Боровое собирайся, в ту страну, Где ты в Щучьем первый раз пошёл ко дну, Да и вынырнул: «А я не утону!» Кто-то каркал, что зачахнешь, — не зачах. Золотишко, будто скиф, искал в ручьях И в казачьих незатупленных речах. Не загнись, дурак, прошу тебя добром, Побывай ещё разок в сорок втором: Там Синюха, там кумыс, там «Маслопром». Отыщи строку в «Танцующем лесу», Как нашла Козетта ночью двадцать су. На валун присядь — и я тебя спасу. * * * Щедра весна, как тридцать лет назад. И до того она уже большая, Что снова птицы севера кричат, Все остальные звуки заглушая. У берега лиловая вода Под валунами и над валунами. И чей-то шёпот: «Не умрёшь ты? Да?» Конечно — да. Но это — между нами. Тридцатые годы Ранний поезд. Корзины. Картонки. Пар морозный. Вагоны тесны. Ну а там... ну а там — три сосёнки, А не три золотые сосны. Слава Богу, порыв аргамака Мы в лице его снова найдём... Не люблю я музей Пастернака. Я люблю пастернаковский дом. * * * Вон как оголилось корневище! Вон как взволновался краснотал! Там, где прежде было городище, Радонеж удельный воссиял. Терема, палаты и лачуги. Переулок травами пропах. После боя сброшены кольчуги. Синий ветер. Паруса рубах. Вижу я, как загляделся Сергий, А над ним, желтея добела, Словно бриллиантовые серьги, Вдеты прямо в солнце купола. * * * Ненужные, лежат в углу игрушки. Он плотничает. Он вошёл во вкус. И стряхивает розовые стружки С волос и платья мальчик Иисус. Луч солнечный. Опилки. Их слиянье. В окошке — трепет блещущей листвы. Июль. И жаркий полдень. И сиянье Вокруг Его ребячьей головы. Скрипит верстак. Но мира отголоски Доносятся в распахнутую дверь. Иосиф с полу поднимает доски И говорит ему: «Семь раз отмерь». Торопятся: ведь завтра день базарный. А у Марии грустное лицо. Освоила верстак Она столярный. И всё молчит. И крутит колесо.