Полемические заметки
Л. Лазарев
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 1999
Л. Лазарев Свежо предание… Полемические заметки
Иосиф Бродский как-то заметил: “По безнадежности все попытки воскресить прошлое похожи на старания постичь смысл жизни. Чувствуешь себя, как младенец, пытающийся схватить баскетбольный мяч: он выскальзывает из рук”. Действительно, воссоздать историю — идет ли речь о судьбе одного человека или целого народа — задача если не совсем уж безнадежная, то действительно очень трудная, требующая серьезных целенаправленных исследовательских усилий, тщательного сбора фактов, критического анализа и осмысления их.
Нет тут, однако, никаких проблем и трудностей для тех, кто вместо истории предлагает суррогаты, наскоро сочиненные мифы, предания, которые когда-то в фельетоне “Клад в замке Хельфенбурк” высмеял Карел Чапек: “Об этом недавно писали в газетах. Будто в замке Хельфенбурк крестьянин корчевал пень и вдруг провалился в сводчатое подземелье и нашел там горшок с талерами и дукатами. Сообщалось даже, сколько они весили, — правда, я позабыл сколько.
С неделю назад газеты опубликовали опровержение. Не было, мол, сводчатого подземелья, не было горшка с дукатами. Этим дело кончилось, — если и не утешительно, то, по крайней мере, совершенно определенно”.
Но не тут-то было — ничего не кончилось. “Можете дать голову на отсечение, — пишет Чапек, — что с этих пор на вечные времена в окрестностях Хельфенбурка будут рассказывать об этом кладе… Никогда и ничто уже этого не опровергнет, потому что предание имеет свою особую жизнь, более стойкую и долгую, нежели действительность… у предания корни глубже, его не ограничивает то, что было или есть, его питает то, что могло быть”.
Похоже, что и для Великой Отечественной войны пришла пора таких мифов и преданий — они заполняют газетные и журнальные страницы, охотно преподносятся телевидением. Многие редакции уверовали, что публике не нужны реальные факты, они кажутся ей пресными, подлинная история — уныло обыденной — публика жаждет увлекательных интриг, ее притягивают вдруг всплывшие ошеломительные тайны, она готова поверить самым невероятным небылицам, лишь бы горячо было. Вот и стараются — и редакции, и поощряемые ими скорые на руку сочинители.
И чего только уже не насочиняли. И то, что Советский Союз в июле сорок первого собирался напасть на Германию — немцы лишь упредили запланированный и подготовленный удар Красной Армии. И то, что некоторые наши генералы, задумав в случае войны в союзе с нацистами сбросить советскую власть, саботировали сооружение оборонительных укреплений на новой границе. И то, что выкосившие командный состав Красной Армии репрессии тридцать седьмого года были на самом деле оздоравливающей ротацией кадров.
Нынче раскручивается еще одна легенда — о тайном свидании Сталина и Гитлера. Вокруг этого лакомого сюжета уже кружились те журналисты, которые кормятся сенсациями, не прошел мимо него в своих безразмерно свободных телебеседах и книге “Сталин” Эдуард Радзинский, его пылкое художественное воображение сработало безотказно, представляя любителям такого рода литературы впечатляющую зримую картину “тайной встречи века”: “Они сидели друг против друга — Вожди, земные боги, столь похожие и столь различные. Клялись в вечной дружбе, делили мир, и каждый думал, как он обманет другого…”
Более обстоятельно занялся этим сюжетом Владимир Сашонко в большой статье “Кто кого перехитрит, или «Секрет короля»”. Статья опубликована в майской книжке журнала “Нева” за этот год под рубрикой, которая называется — нетрудно догадаться — “Тайны ХХ века”. На этой статье я хочу остановиться, чтобы обнажить технологию создания того, что Чапек в своем фельетоне назвал “преданием”. Тем более что нехитрая технология эта носит уже “типовой” характер.
Фундаментом статьи В. Сашонко стал документ, лет десять тому назад обнаруженный в одном из американских архивов и опубликованный в “Комсомольской правде”. Вот что докладывал
19 июля 1940 г. тогдашний шеф ФБР Эдгар Гувер помощнику государственного секретаря США Адольфу А. Берлу-младшему: “По только что поступившей из конфиденциального источника информации, после немецкого и русского вторжения в Польшу и ее раздела Гитлер и Сталин встретились во Львове 17 октября 1939 года. Полагают, что правительства других стран все еще находятся в неведении относительно этой встречи. На этих тайных переговорах Гитлер и Сталин, как сообщают, подписали военное соглашение после исчерпавшего себя пакта о ненападении. Сообщают также, что 28 октября 1939 года Сталин сделал доклад членам Политического бюро Коммунистической партии Советского Союза, информировав семерых членов упомянутого бюро о подробностях своих переговоров с Гитлером”.Ясно, что речь в докладе Гувера идет о слухе — не более того. Сбор такого рода слухов — одна из задач любой разведки. Но на веру они никогда не принимаются, тщательно всеми доступными способами перепроверяются, подвергаются критическому анализу, выясняется, что за ними стоит. Все, кому случалось знакомиться с подобными документами (а их в последнее время опубликовано уже немалое количество — укажу хотя бы на недавно вышедший двухтомный сборник “1941 год”), знают, что очень много сообщенных в Центр слухов потом не подтвердились (надо думать, не только у нас). Историк, обращающийся сегодня к таким документам, должен прежде всего выяснить — это азбучная истина, — достоверен ли был распространившийся когда-то слух.
В. Сашонко же на основе донесения о возникшем слухе, который он для пущей важности и имитации правдоподобности выдает за “утечку информации”, посчитал факт личного свидания Сталина и Гитлера установленным. Из этого исходит. Никаких сомнений на сей счет у него не возникает. “А потому, — продолжает В. Сашонко, — обратимся к главным вопросам, интересующим нас: Что? Где? Когда?”
Излагая с видом первооткрывателя нынче общеизвестные факты предвоенных советско-германских отношений, В. Сашонко сопровождает все это одной и той же присказкой: “нужна личная встреча — только она сможет разрешить самые актуальные и самые стратегически важные вопросы, причем не только военные, но и политические”, “ни тот, ни другой просто не могли обойтись без личной встречи”, “весь ход тогдашних событий, вся их логика неизбежно вели к встрече двух «великих диктаторов»” и т.д. и т.п. Только личная договоренность с Гитлером, достигнутая на тайном свидании (видимо, фюрер, считает сочинитель легенды, обладал столь всепокоряющим обаянием, что при встрече заворожил советского вождя как наивную гимназистку), может объяснить поведение и политику Сталина — к такому выводу приходит В. Сашонко. “Вот где собака была зарыта! — восклицает он. — Вот где, возможно, надо искать объяснение нелогичного, непостижимого поведения Сталина в преддверии гитлеровской агрессии и в первые дни после начала войны”.
Я не собираюсь и в малой степени преуменьшать ответственность Гитлера и Сталина за неслыханные кровавые злодеяния, но должен заметить, что получившее довольно широкое распространение представление о войне против фашизма как о дворцовой шахматной партии между Сталиным и Гитлером, в которой народы и государства — пешки, к подлинной истории (прибегаю к самому деликатному выражению) имеет весьма отдаленное отношение. И если бы тайное свидание Сталина с Гитлером, которому В. Сашонко придает значение важнейшего, судьбоносного события, даже состоялось, могло ли оно принципиально изменить ход истории, ход войны? Очень сомневаюсь.
В. Сашонко не случайно в заголовок своей статьи вынес слова “секрет короля” — формулу, рожденную дипломатией тайных дворцовых интриг Людовика XV. Он полагает, что это образец, которому могли следовать Сталин и Гитлер. Не уверен, что бывшему ефрейтору и будущему генералиссимусу вообще нужен был какой-либо образец, а вот для В.Сашонко “секрет короля” оказался при сочинении легенды вдохновляющим ориентиром.
Выстраивая конкретный сюжет своей легенды, В. Сашонко оказывается в трудном положении — нет у него достоверных фактов. Устанавливая дату тайного свидания Сталина и Гитлера, он даже вынужден вступить в спор с “основополагающим”, главной опорой его легенды, документом — донесением Э. Гувера (таким образом невольно поставив под сомнение его непререкаемость): “Вряд ли у Сталина и Гитлера была необходимость в личной встрече через три недели после подписания в Москве Договора о дружбе и границе с Германией”. В. Сашонко предлагает свою дату — вычислил же он ее очень просто, обнаружив, что в книге воспоминаний Николауса фон Белова “Я был адъютантом Гитлера” зафиксированы все мероприятия и публичные выступления Гитлера с 1-го по 10-е мая 1940 года, но ничего не говорится о том, что делал фюрер 5—8 мая. Значит, считает В.Сашонко, именно в эти дни фюрер встречался со Сталиным. Правда, у читателя тут сразу же возникают элементарные, я бы даже сказал, просто житейские вопросы, которые почему-то не приходят в голову В. Сашонко: откуда известно, что Гитлер в эти “пустые” дни ездил на свидание со Сталиным, а не работал с документами, как теперь говорят, или не принимал каких-то нужных ему людей в приватном порядке, или не отдыхал, мало чем еще он мог заниматься.
Однако В. Сашонко уверен, что таким образом неопровержимо доказал вы-сказанную им ранее догадку, что в эти дни, не позднее 8 мая, Сталин отправился на свидание с Гитлером: “1 мая Сталин, как обычно, стоял на трибуне Мавзолея, принимая праздничный военный парад и приветствуя демонстрантов. В последующие дни его имя ни в каких информационных материалах не упоминалось”. Как говорится, не густо… Если оставаться на почве бескрылой реальности, надо знать, что информационные материалы, в которых сообщалось о мероприятиях с участием Сталина, были для печати в ту пору достаточно редким событием. Так что В. Сашонко мог думать, что руки у него совершенно развязаны, простор тут полный.
Если бы не одно обстоятельство, которое В. Сашонко не учел или игнорировал. Не так давно журнал “Исторический архив” опубликовал “Журнал записи лиц, принятых И. В. Сталиным”, документ этот позволяет выяснить, каков был рабочий распорядок Сталина (обычно день он проводил в Кремле, о чем велась запись, за ним следовал день, скорее всего проведенный на даче, во всяком случае не фиксировавшийся в “Журнале записей…”) и чем занимался он именно в эти, указанные В. Сашонко, дни. Итак, 5 мая у Сталина побывало больше десяти человек (среди них Молотов, Берия, Микоян, Вознесенский, Первухин и другие), заседания продолжались до позднего вечера. 6 мая Сталин, видимо, в Кремле не работал — записей нет. 7 мая у Сталина в Кремле опять свыше десяти человек, заседания заканчиваются поздним вечером. 8 мая Сталин, видимо, в Кремле не работал — записей нет. 9 мая заседание в Кремле заканчивается ночью. Вот такая неутешительная для В. Сашонко картина.
Конечно, сочинитель легенды — что ему факты — может уверять, что 6 или 8 мая Сталин за одни сутки смотался на свидание к Гитлеру на каком-нибудь ковре-самолете. Но так как Сталин не на сказочном, а на обычном самолете летал всего один раз — часть пути на конференцию в Тегеран, в это поверить невозможно. Трудно поверить и в какой-нибудь сверхкурьерский поезд — и времени маловато и свидетели бы были: поездка Сталина в Ялту и Берлин, организация охраны зафиксированы во многих мемуарах. Можно себе представить, какое количество людей было бы задействовано, чтобы обеспечить безопасную поездку вождя в недавно присоединенные западные области, которые, как считали спецслужбы, были наполнены антисоветскими элементами. Короче говоря, все это наспех сшито В. Сашонко не только белыми, но и гнилыми нитками. Они расползаются при первом же прикосновении…
Конечно, свидание Сталина с Гитлером проходило в обстановке столь необходимой для сочинителя легенды абсолютной, совершенно непроницаемой ни тогда, ни нынче секретности. “Тайна эта, — пишет В. Сашонко, — упрятана глубоко, еще глубже, чем были укрыты секретные протоколы к советско-германским договорам от августа и сентября 1939 года”. Вообще ключевое слово в его статье — “тайна”, оно повторяется множество раз, оно необходимое условие для создания сногсшибательной легенды. Ее можно было сочинить, только если это была “встреча, о которой никогда и никто не должен был знать”, если она “проводилась в глубочайшей тайне”, “официально никак не документировалась”, не оставила ни свидетелей, ни следов. В общем словно бы намеренно дожидалась сверхпроницательного взгляда автора статьи “Кто кого перехитрит…”. Здесь В. Сашонко опять ставит под сомнение гуверовское донесение, которое было главной отправной точкой его фантазий, — ведь там говорится, что Сталин проинформировал о встрече с Гитлером членов политбюро. Но какая тут может быть логика? Снова возникают и повисают в воздухе самые элементарные вопросы. Кто переводил во время встречи, ведь Сталин не знал немецкого, а Гитлер русского (что неизвестных — известных мы знаем — переводчиков, которым доверились участники встречи, чтобы уберечься от утечки информации, сразу же превратили в лагерную пыль — во всяком случае у немцев это не практиковалось)? Почему встреча была скрыта от самых ближайших соратников, которым доверялись другие важнейшие государственные секреты (Гитлером план “Барбаросса”, Сталиным — секретные протоколы к советско-германским договорам 1939 года)?
Управившись с датой, В. Сашонко занялся поиском подходяшего места для свидания. Ну, конечно, где-нибудь в западных областях Советского Союза — и Сталину удобно, и Гитлеру близко. Не во Львове, как сообщалось в донесении Гувера, так в каком-то другом месте недавно присоединенных Западной Украины или Западной Белоруссии. В. Сашонко отыскал замечательное, как он пишет, “поистине идеальное во всех отношениях место, где могло состояться рандеву «великих диктаторов»”. Это — Беловежская пуща. Там, в западной ее части, недалеко от города Беловежа, находился охотничий замок российского императора Александра III. Приезжал туда со свитой и Николай II. Охота в Беловежской пуще была одним из любимых его развлечений, о поездках туда царя писали газеты, популярные журналы печатали на своих страницах фотоснимки с охоты. Добираться до замка было удобно: от станции Хайнувка, связанной через Бельск-Подляский с Белостоком и Гродно, к Беловеже была проложена железнодорожная ветка, так что царский поезд доставлял участников охоты и отдыха чуть ли не к самому замку, окруженному дремучими лесами”. Свою роль сыграла здесь, считает В. Сашонко, и историческая традиция — “не раз в бывшей царской резиденции проходили конфиденциальные переговоры, оказывавшие свое влияние на ход европейских дел”. Что говорить, более подходящего места для тайного свидания Сталина с Гитлером, кажется, отыскать нельзя было, разве что тоже родивший миф замечательный чапековский замок Хельфенбурк, — тут В. Сашонко проявил себя как отличный квартирмейстер, прекрасно понимающий, что место действия должно соответствовать его характеру и значению.
Кончает свою работу В. Сашонко очень эффектно — неотразимой, как ему кажется, психологической деталью, свидетельствующей, что Беловежская пуща надолго засела в памяти вождя. А раз так — значит, какие еще требуются доказательства, что историческая встреча Сталина с Гитлером состоялась. Вот эта концовка:
“А в заключение — небольшой отрывок из автобиографической повести Виктора Некрасова “Саперлипопет”, написанной уже в эмиграции, в Париже, незадолго до его кончины. Он относится к 1947 году, когда после присуждения Некрасову, по личному указанию Сталина, Сталинской премии первой степени за повесть “В окопах Сталин-града” автор был приглашен к вождю на “ближнюю дачу”.
“…В середине разговора Сталин вдруг крикнул:
— Э-э! Кто там есть?
В дверях безмолвно вытянулся немолодой полковник.
— Скажи там кому надо, что завтра у товарища Сталина выходной! — Полковник лихо козырнул и исчез.
— На охоту завтра полетим. В Беловежскую пущу. Не бывал? Там еще зубры есть. Или, как их теперь, зубробизоны называют…”
Охота, правда, не состоялась, но обмолвка Сталина дает нам основания предполагать, что Беловежская пуща не была для Иосифа Виссарионовича отвлеченным понятием. Видно, память о ней он носил в своем сердце.
И неспроста!”
Два необходимых уточнения. Некрасову была присуждена Сталинская премия не первой, а второй степени — трудно понять, зачем В. Сашонко повысил ее ранг, может быть, чтобы подчеркнуть, как высоко Сталин ценил Некрасова, и нет ничего удивительного в том, что пригласил к себе на дачу и даже собирался поехать с ним на охоту в Беловежскую пущу. Повесть Некрасова, которую цитирует В. Сашонко, называется не “Саперлипопет”, а “Саперлипопет, или Если б да кабы, да во рту выросли грибы…” — писатель заранее, названием предупреждает читателей, что в ней реальность переплетена со свободным вымыслом.
И я вынужден разочаровать автора статьи “Кто кого перехитрит, или «Секрет короля»”. Припасенная им для ее концовки эффектная деталь не срабатывает. Дело в том, что Виктор Некрасов никогда не встречался со Сталиным, в глаза его не видел. Просто ему очень нравились записанные Е. С. Булгаковой и пересказанные К. Паустовским пародийные рассказы Михаила Булгакова о его встречах со Сталиным. И он решил позабавить читателей такой же веселой мистификацией о своем собственном многодневном “загуле” с вождем.
До какой же степени надо было увлечься сочинением легенды, чтобы принять (или, скорее, выдать) бурлеск за мемуарную прозу, за документальное свидетельство!
Заканчивая эти заметки, хочу предостеречь читателей, которых завораживает уже само слово “тайна” и которым В. Сашонко совершенно беззастенчиво вешает на уши макаронные изделия: тайного свидания Сталина с Гитлером не было. Предание хотя и свежо, но верить ему нельзя.
В. Сашонко. “Кто кого перехитрит, или «Секрет короля»”. // “Нева”, N№ 5, 1999.