Неполитические размышления политического маргинала
Иван Дзюба
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 1998
Иван Дзюба
“Есть жизнь, есть надежда…”
Неполитические размышления политического маргинала
Шесть лет независимому государству Украина. Возраст почти что младенческий. Но, кажется, ни у кого уже — кроме беспросветных ненавистников украинства в самой Украине и безнадежных, в соседстве, великодержавников то ли шовинистического, то ли либерально-“общеросского” толка — не осталось прежних иллюзий насчет мнимой иллюзорности нашей государственности: да, государство Украина состоялось. И пребудет во всем, как говорится, “обозримом историческом будущем”. Вопреки всем воссоединительствующим, евразийствующим, афрославянствующим или по любому иному фарисействующим зазывалам.
Призабылись восторги первых дней независимости. Поблекли, покрылись наслоениями обидных разочарований наивные надежды на быстрое обретение Украиной достойного облика и места в семье мировых избранников. И все-таки у многих, пожалуй, у большинства граждан Украины, во всяком случае и у меня тоже, праздник независимости вызывает чувство радости и щемящую растроганность. Это неправда, что независимость ничего не дала Украине и что нам нечем похвалиться и нечем гордиться. В любых превратностях жизни надо сохранять справедливость суждений.
А то, что мы теперь можем не бояться быть украинцами, не обречены скрывать свои мнения и чувства, вольны в своих взглядах, никто не навязывает нам обязательного образа мыслей и обязательных ритуалов гражданского поведения, то есть что мы — по крайней мере в этом отношении, не единственно важном, но очень важном, — стали, наконец, свободными людьми наравне с людьми свободного мира, — это разве малая вещь? (Другое дело, что людям свойственно неблагодарно забывать даже недавно обретенное благо, тем более если оно должно быть само собой разумеющимся. Да и то правда: всем ли нужна свобода?)
А то, что мы имеем вполне демократическую Конституцию, высоко оцененную во всем мире (и лишь у нас ее поносят возродители КПСС, вчерашние идеологи и практики тоталитаризма и даже величают “фашистской” — без зазрения совести, под ее же защитой!) и дающую возможность развивать структуры гражданского общества? Ну а чтобы она не осталась красивой декларацией — и от нас с вами зависит.
А то, что мы сумели избежать межнациональных и прочих столкновений и кровопролитий, потрясших и все еще потрясающих добрую половину мира, в том числе и многие общества сходной с нами “постсоветской” судьбины?
А то, что мир начинает знать нас и считаться с нами, и даже наши соседи со сложным характером после изматывающего выжидания самоукрощенно пошли на заключение с Украиной соглашений и договоров, в главном все-таки равноправных; то, что гимн нашей страны звучит и флаг поднимается в ранее немыслимых для нас ситуациях и в ранее невообразимом соседстве, — этого разве мало?
Увы, мало. До обидного мало.
Мало есть в нашей государственности такого, чем мы можем похвалиться и гордиться перед собой и миром. Празднуя независимость, как не вспомнить слова поэта: “З журбою радiсть обнялась”, — если бы слово “журба” не было слишком слабым, чтобы передать ту горечь и тот стыд, которые испытываешь, видя страдания и унижение
миллионов людей…Да, независимая Украина не стала (еще? пока? или…) государством украинского народа в полном смысле этих слов. Более того, сохранились многие стороны самоотчуждения народа и государства времен советских, и это самоотчуждение даже “совершенствуется”. Известное дело, в истории не было и никогда не будет примера действительной неотчужденности государства от народа, ибо природа государства и есть известная отчужденность от народа, — но чтобы в такой мере и в такой форме, да еще на фоне всеобщих высоких ожиданий, — это уж слишком!
Я не политолог, не экономист, не социолог и не берусь слишком определенно и уверенно обо всем этом судить. Я имею лишь некоторую причастность к сфере культуры и некоторый опыт в этой сфере — его слишком мало для категорических выводов. Могу только признаться, что многое из происходящего мне непонятно. И прежде всего непонятно, почему то, что “у других людей” вроде бы дало или дает хорошие результаты или же признано дающим таковые и нам предложено как не вызывающий сомнения рецепт, — будучи нами принято, в нашей практике, приводит к ох каким нехорошим последствиям.
Вот, мол, какая чудесная и чудотворящая вещь — “освобождение” цен, либерализация цен! — благосклонно предложенная нам западной экономической теорией и благодарственно принятая нашими поспешными ее последователями (как же — все прогрессивное… простите, все цивилизованное человечество шло этим путем!). А обернулось все тем, что директора государственных предприятий, триумфально протолкнувшие соответствующий законопроект в “первой” Верховной Раде, получили счастливую возможность многократно увеличить прибыль, прежде всего личную, не путем увеличения производительности, повышения рентабельности производства, а путем фантастического вздувания цен. То есть — путем ограбления народа.
Не менее чудная и чудотворная вещь — либерализация внешней торговли. Золотые горы обещали государству, глядишь, и народу что-нибудь капнуло бы. Ан нет — вывезли по дешевке все, что могли, валюту на обратной дороге раструсили. Снова грабеж Украины. Вдобавок (да еще и в какой “добавок”!) внутренний рынок отдали — любезно и целиком! — “зарубежному товаропроизводителю”, надолго угробив собственного.
А “приватизация”? Лично я не принадлежу к тем, кто считает частную собственность панацеей от всех зол и ключом ко всем добродетелям. Скорее наоборот. Ну, может быть, “меньшее из зол”… Я никак не могу освободиться от одного воспоминания детства: война, на оккупированной немцами территории люди начали осваивать пустующие земли, и при их разделе добрые старые соседи пошли друг на друга с вилами и косами. С тех пор я зримо вижу эту картину и в нынешние годы без особенного восторга слушаю импортные и туземные гимны частной собственности. Но готов согласиться, что это именно туманные детские воспоминания и что нет альтернативы “мировому опыту”. Согласен-то согласен, да ведь нашенская приватизация — опять же ограбление, в данном случае государства (а таким образом и народа) его слугами, жульничество определенной части компартийной и административно-хозяйственной номенклатуры. Народ к ней никакого отношения (кроме неизбежного страдательного) не имеет.
Я уж не говорю о перекачивании государственного добра в “малые предприятия”, “совместные предприятия”, о “трастах” и тому подобное, о разных изощренных способах победоносного надувательства под видом предпринимательской инициативы.
Так почему же то, что “у других” вроде бы хорошо, — у нас так уж нехорошо? Может быть, мы, верша свою историю, действуем подобно одному герою одной народной сказки — на свадьбе кричим: “Земля вам пухом”, а на похоронах: “Таскать вам не перетаскать”?
И впрямь ведь: “отпускать” цены, не имея товаров, не имея конкуренции (а соответственно и рынка), а имея лишь монстров-монополистов… Или: надеяться на благодетельные для народа результаты стихийной, бесконтрольной, закулисной приватизации в обществе, до глубочайшего дна деморализованном за десятилетия “социализма”, насмерть разложенном коррупцией, в обществе с мощно развитыми теневыми структурами, номенклатурно-мафиозные витязи которых уже изготовились к прыжку на все лакомые кусочки народного добра! И так далее и тому подобное.
Читатель может заподозрить автора в том, что он поздно прозрел: “по шкодi мазур мудрий”. Действительно, не принадлежу к числу дальнозорких и предусмотрительных, но от всего, сказанного выше, и многого другого подобного (и, к сожалению, сбывшегося) предостерегал в самом начале этих процессов — в выступлении, тогда же опубликованном, на Первом Всемирном конгрессе украинцев и сейчас мог бы вместо предыдущих абзацев просто процитировать тогдашние слова. Но — как сказал поэт — “голос единицы тоньше писка”. Впрочем, предостерегал не я один, предостерегали и люди поважнее, с голосами отнюдь не комариными, скорее басовитыми. Однако ежели целая когорта алчущих страстно увлечена мощными жевательными движениями, то и Божий гром не будет слышен…
И тут хочется обратить внимание на одно обстоятельство, которое, мне кажется, мы недооцениваем. Мы часто говорим о политическом, экономическом, экологическом наследии тоталитаризма. И упускаем из виду нечто более тяжкое и важное: его человеческое наследие, тот социум и тот тип человека — не единственный, конечно, тип и не самый распространенный, но злокачественно действенный, “гноительный” и сыгравший немалую роль в определении характера нашего нынешнего общества. Заложниками его стали и мы, и государство Украина.
Не буду касаться более обширного и более сложного вопроса о том, как отразились на характере, духовности, нравственности, интеллектуальном и продуктивном потенциале народа бедствия, беспрерывно обрушивавшиеся на него на протяжении всего XX столетия: две мировых войны; три голода, один из которых, организованный и проведенный железной государственной рукой, унес треть крестьянства; “раскулачивание”; уничтожение национальной интеллигенции; постоянный политический террор и т. д. Наверное, без этих колоссальных “вычетов” наше общество выглядело бы совершенно иначе и совершенно иначе решало бы свою судьбу. Но подумаем хотя бы о более обозримом, более доступном личному опыту каждого из нас: как вы считаете, вот та критическая масса коррупции, взяточничества, безответственности, пьянства, хамства (и чиновничьего, и бытового), которая “взорвалась” в нашем обществе, она что, продукт шести лет украинской независимости? Неужели мы уже успели забыть, как стонали от всего этого в “брежневские” времена, да и до них? А слово “беспредел” когда родилось? А анекдоты о “блате”, а знаменитая мораль: “Они делают вид, что мне платят, а я делаю вид, что им работаю”? Все это было и накапливалось десятилетиями, но всячески замалчивалось и камуфлировалось. А вот отпустили гайки, и “рвануло”. Все вышло на поверхность, все в открытую. Бояться некого и нечего: государственная власть слабенькая, “гражданского общества” и вовсе нет, хотя вроде бы и стремимся обзавестись им; общественное мнение в рассеянном состоянии; отдельные, если воспользоваться спасительной формулой времен соцреализма, граждане вместо того, чтобы помогать государству на предмет правопорядка, сами норовят напакостить: кто в электричке кожаное сиденье ножичком полоснет, кто в подъезде лампочку стибрит, с нужды, ясно, а то и иную нужду прямо в лифте справит — это уже ради чистого искусства. Кто же нравом посерьезнее, может по пьянке на соседях и родственниках топором поупражняться — на этот счет преуспело и богобоязненное украинское село…
Самым тяжелым последствием “социалистических” десятилетий явились не политическая и экономическая стагнация, даже не экологические ужасы, а невосполнимые демографические, интеллектуальные и нравственные потери, духовная деградация значительной части оставшегося населения.
И порой думается: может быть, нынешняя трагедия Украины не столько в том, что Карпатские горы Господь Бог воздвиг не с той стороны, сколько в том, что независимость она обрела в то позднее время, на той уже стадии своей истории, когда разложение и нравственная деградация общества достигли масштабов, чреватых необратимостью.
Дорого нам даются и еще, видимо, дадутся “родимые пятна” большевистского “социализма”. (Я лично далек от того, чтобы видеть все прошлое лишь в черном свете; я склонен рассматривать его как сложную и противоречивую картину, но в данном случае речь идет именно о том, что и для самого “социализма” оказалось губительным.) Тем более что мы не спешим от них отрешиться, а порой способствуем их разрастанию. Возьму для примера такой, на первый взгляд, не из самых значительных, но на самом деле очень важный для судьбы общества вопрос, как процедура доступа к высшему образованию. Право на его получение, как помните, одинаково категорически провозглашено что самыми демократичными в мире сталинской и брежневской конституциями, что нашей просто демократической. Но уже по крайней мере два, если не три, поколения наших людей выросли в условиях, когда понятие “вступительные экзамены”, “вступительный конкурс” является омерзительным фарсом, на всю жизнь ранящим молодые души и обрекающим их на разочарование и цинизм. Можно представить себе, сколько за этим несбывшихся надежд, изломанных судеб, несостоявшихся талантов. Казалось бы, одним из первых добрых дел новой Украины, знаменующих ее отрыв от традиций тоталитарного общества, должно было стать решительное преодоление практики взяточно-телефонного, закулисного набора в вузы и переход на честную и открытую конкурентность. И ведь “капитало-вложений” никаких не требовалось — а “капиталоотдача” огромная: нравственное очищение, профессиональное возвышение, возрождение веры молодежи (и родителей!) в справедливость государства. Вот был шанс подтвердить, что мы намерены жить по-новому! Увы, никто, оказывается, об этом и не подумал. По привычке продолжили удобную старую практику и даже усугубили. Добросовестные и знающие, бескорыстные и пытливые, ищущие истину и жаждущие послужить обществу остаются в большинстве своем за бортом. И получают шоковый удар на всю жизнь. Так какое же будущее мы готовим Украине?
Трудности, с которыми Украина сталкивается, потери, которые она несет, естественно порождают неизбежный традиционный вопрос, к которому и сводятся для многих все сложности проблемы: кто виноват? В глазах одних — виноваты коммунисты, в глазах других — “демократы”, а то еще — Международный валютный фонд или же, наоборот, происки “великого соседа”. И вроде бы каждый из называемых факторов действительно “имеет место”. А ежели надобно подыскать совершенно конкретного злоумышленника, так всегда есть фигура для битья: первое лицо, лидер, “вождь” (он не тот; он подвел; он не туда повел; он предал; он продал и т. д.). Такой испытанный ход патриотической мысли очень удобен тем, что приятно облегчает задачу раскрытия причин национальных катастроф: всегда можно предъявлять претензии не себе и своим согражданам, а Хмельницкому, Мазепе, Грушевскому, Винниченко, Скрыпнику, Кравчуку, Кучме… (кто следующий?)… и вообще не утруждать себя погружением в неприятные материи, касающиеся состояния украинского общества, уровня национального самосознания и политической культуры, позиции различных общественных групп. Перед лицом неурядиц возрастает спрос на “настоящего” вождя. В некоторых газетах прямо вопль стоит: “Моисея!” Дайте Моисея — и баста! Чтоб сорок лет выводил по пустыне библейской, пока повымрем и тем обновимся. И не возникает вопрос: а станет ли народ сорок лет волочиться за самозванцем. Да и то: на протяжении XX столетия Моисеи в разных концах света такого понатворили, что не одному человеческому поколению доводится расхлебывать.
Конечно же, и лидеры нужны, и личные качества лидеров имеют огромное значение. Но, как сказал когда-то поэт, воспевая самого моисеистого Моисея XX столетия: “Народ достоин своего вождя, а вождь достоин своего народа”. Так что и восторги, и претензии, и проклятия тут могут быть (и бывают) взаимными.
Однако, разумеется, всеобщую вину не распределишь поровну. Одно дело — пенсионер, ограбленный государством или очередным “трастом”, другое — государство или этот самый очередной “трастовик”, немного поразбойничавший на большой дороге и улизнувший для цивилизованной жизни в цивилизованные края.
Ох уж эти “новые украинцы”, крутяги, на ходу перескочившие из комсомольской боевой тачанки в мирные буржуазные “тойоты” (или что там еще, поблагороднее?). Не знаю, видела ли когда-нибудь наша земля племя столь… нехорошее. Обойду десятой дорогой такие праздные вопросы, как культура личности, пресловутая духовность и прочие химеры. Но куда денешься от того, что узкой, однако же могучей клике наших нуворишей незнакомо не только чувство социальной ответственности и социального стыда, но и элементарное понимание собственной безопасности: ведь своей глухотой к народу и нахальством они провоцируют тот социальный взрыв, который может дорого стоить им самим.
В информациях СМИ о митингах и прочих акциях “левых” преобладает злорадство: опять, мол, сотня пенсионеров собралась… Увы, злорадствовать, может быть, и недолго осталось. Ведь это глупейшая близорукость: надеяться, что “коммунистическое” (или “левое”) движение ограничится пенсионерами и вымрет вместе с ними. Начнем с того, что коммунистическая идея, как бы мы к ней ни относились, — одна из вечных общечеловеческих идей, то умирающих, то возрождающихся. Окончательно умереть она может разве что только в обществе всеобщего благоденствия, хотя бы потребительского. Нам до этого еще далековато. И в наших условиях наивно надеяться, что возрастной иммунитет оградит молодежь от демагогии левых. Тут возраст гарантии не дает, скорее, обезоруживает. Ведь она не знает иезуитской истории, кровавого прошлого этой демагогии, ужасов тоталитаризма не пережила и может воспринять их как миф, в то же время торгашеские идеалы личного обогащения лучшую часть молодежи ни в какие эпохи не увлекали, среди нее всегда находились альтруисты и идеалисты, готовые к жертвам во имя страждущих, во имя общего блага. Они-то как раз и могут на смену злобной “революционной” демагогии обиженных историей партократов-реваншистов привнести в движение революционный идеализм, столь свойственный юности. А живительная среда — классическая. Ведь не материальные лишения сами по себе, а всеобщее сознание их неоправданности, социальной несправедливости — вот что взрывает общества, приводит к “восстанию морального принципа”.
Если что и делает “левых” в Украине бесперспективными, так это их пещерный антиукраинизм (имею в виду не рядовых, а большинство комсостава), их самоотверженное раболепие перед московскими царями любых цветов и званий, мистика навечной москвозомбированности.
Московской имперской идее части наших земляков должна противостоять украинская национальная идея, осознанная всем обществом. Но, на мой взгляд, нынешнее развитие Украины идет вопреки тому, что именно и можно было бы назвать украинской национальной идеей. А это идея не просто независимой Украины, но независимой Украины “без холопа i без пана”. Именно эта идея вдохновляла многие поколения борцов за Украину — от кирилло-мефодиевцев до народников, до Украинской революционной партии, до украинских социалистов и укапистов, национал-коммунистов, до ОУН-УПА. Не случайно такие разные и даже конфронтирующие политические силы исповедовали этот принцип каждая в своих формах и своих программных конкретизациях — Украина “без холопа i без пана”. Видимо, он соответствовал и ментальности украинского народа, и основной перспективе мучительной социальной эволюции человечества.
Когда я прошу обратить внимание на эту традицию украинской политической мысли, обусловленную особенностями украинской истории, социальной структуры украинского народа, а также и чуткостью к общечеловеческому идеалу социальной справедливости, я вовсе не ищу аргументов в пользу очередного государственного эксперимента или насильственного осуществления социальной утопии. Речь идет о необходимости для общества осмысленного идеала социальной справедливости как компенсаты неравенства (а не унизительной “помощи социально необеспеченным”) — об идеале, пусть и реально неосуществимом, но социально и морально обязывающем, под углом зрения которого формировались бы общественные ценности, политические и экономические программы, моральные критерии и осуществлялось бы эволюционное совершенствование общества.
Среди части интеллектуалов, особенно русско-культурно ориентированных, распространено скептическое и нигилистическое отношение к идее государственности (вроде бы вообще государственности, а на самом деле именно украинской государственности). Дескать, приоритетом должен быть человек, а не государство. В самой общей форме это, конечно, разумно и гуманно, в конце концов и само государство провозглашает своим приоритетом человека. Но чтобы осуществлять требуемую обществом и декларируемую им самим заботу о человеке, государство должно, во-первых, эффективно контролироваться обществом, его гражданскими структурами, а во-вторых, само быть достаточно “дееспособным”, достаточно функционально развитым.
Попытаемся подойти к вопросу с другой точки зрения. Не потому ли Украина была ареной стольких опустошительных войн между чужими государствами, что не имела собственной государственности и не могла отстаивать собственные интересы? Могло бы собственное государство организовать уничтожение голодом чуть ли не четверти населения и так ли бездумно допустило бы оно чернобыльский этноцид? И занималось ли бы систематическим уничтожением своей интеллигенции как буржуазно-националистической? И не по той самой ли причине Украина была изолирована от мирового интеллектуального и духовного потенциала, а подключалась к нему только через московские фильтры? И т. д. и т. п.
С любой точки зрения, человеческая личность в Украине была обделена и потому, что украинский народ не имел государственной защиты и репрезентации. И сегодняшние беды во многом происходят оттого, что нормально функционирующего государства мы не имеем. Так что усилия, мне кажется, надо сосредоточить на эмансипации государства, на преодолении его отчужденности от народа, а не на компрометации самой идеи Украинского государства, не на противопоставлении ему человека, личности.
Что-то подозрительное есть в позиции принципиальных антигосударственников, и не кстати ли будет спросить их доверительно: а почему вам так хочется, чтобы именно украинский народ отказался от идеи государственности или проникся презрением к ней, обшучивал ее и ерничал вместе с вами? Почему бы вам не обратиться с такой проповедью к русским, китайцам, немцам, англичанам и другим народам, которым уже впору и пресытиться государственностью?
Трудности и проблемы украинской государственности имеют различную природу и различные причины. Это и те, что являются общими для всех посткоммунистических стран (кризисность перехода от одного социально-экономического уклада к другому; нецивилизованность “рынка”; рассогласованность управленческих и общественных структур; инерция старых мотиваций и психологическая рутина и т. д.). Это и специфические для Украины (колониальный характер экономики — почти полное отсутствие замкнутых производственных циклов как следствие продуманной имперской политики вопреки экономической целесообразности; глубокие последствия колониализма в культурной и языковой сферах; незавершенность национальной консолидации и ущербность национального самосознания в результате столетий русификации и др.). Это, наконец, и уникальные обстоятельства и проблемы, связанные с драматической исторической запоздалостью нашей государственности.
Действительно: классические европейские государства создавались в средние века, без присмотра ООН, ЮНЕСКО и даже Европарламента, создавались железом и кровью; страшные злодеяния, сопровождавшие этот длительный процесс, а точнее, бывшие его сутью, уже надежно забыты, во всяком случае, вытеснены из обыденного сознания, эти государства могут уже похваляться своим благородным обликом. Украинское же государство созидается в иную историческую эпоху, в иной системе понятий и критериев, что неимоверно усложняет процесс созидания, сводит к международно приемлемому (ныне!) минимуму силовые методы, но зато делает его сравнительно более человечным и в будущем может обеспечить более надежные механизмы саморегулирования. Классические государства формировались в эпоху, когда не существовало международных норм, касающихся прав человека и прав национальных меньшинств, — эти меньшинства, собственно, целые этносы безжалостно интегрировали или, если это не удавалось, уничтожали, что привело к необратимому обеднению этнической и духовной картины человечества. Украинское же государство стоит перед совершенно другой перспективой и задачей (и небезуспешно пытается ее выполнить): учет интересов своих граждан всех национальностей, поддержка инонациональных групп, гармонизация их отношений, введение различных культурных традиций и тенденций в общую картину духовной жизни Украины. Классические национальные государства создавались на основе жесткого протекционизма, посрамляя то, что впоследствии развилось в понятие “открытого общества”. Украинское же государство стоит перед фактом принципиальной открытости мира и глобального характера политических, экономических, технологических, милитаристских, религиозных, культурных, духовных и даже языковых процессов и взаимовлияний. Это неимоверно усложняет и утяжеляет решение до сих пор окончательно не решенной проблемы украинской идентичности, усложняет пути национально-политического, экономического, культурного, языкового самоутверждения (хотя и может дать уникальное гуманистическое “приращение”). Особенно неблагоприятны наши исходные позиции в сфере культуры и языка, где украинской культуре, в течение столетий с железной (“каленое железо”!) последовательностью обезглавливаемой и обескровливаемой, приходится конкурировать — притом без реальной поддержки со стороны государства — с могучими государственно выпестованными и исполненными экспансионистской энергии культурами, к тому же бросающими “на передовую”, на прорыв полчища десантников масскульта.
А между тем уровень и характер культуры общества довольно ощутимо соотносятся с его политическими и экономическими характеристиками. Тем более общества современного, с его высокими стандартами профессиональных знаний и производственной этики. И та нравственная деградация, о которой говорилось выше, — это же составная общекультурной деградации или ее параллель… А разве несомненная неэффективность нашей бюрократии и сомнительное качество значительной части правящей элиты не связаны с их низким культурным уровнем? В частности — а может быть, и в первую очередь — с отсутствием национально-культурной мотивации своей жизнедеятельности? Ведь на пользу своей страны с полной отдачей будет работать только тот, чей профессионализм одухотворен глубокой интимной привязанностью к родной земле и ее судьбе, а не тот, кто равнодушно служит под понуканием, с лукавой отстраненностью, а то и со злорадством.
Нашей культуре нужна сознательная, продуманная и действенная поддержка государства и всего общества. Ведь нынешний стихийный, дикий “рынок” — по крайней мере, в сфере культуры — имеет агрессивную антиукраинскую направленность (чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на книжные прилавки или на рекламу эстрадных зрелищ), обусловленную как критическим уровнем русифицированности общества, так и слабостью украинского предпринимательства, его преимущественно компрадорским характером и экспансией иностранного производителя.
Поэтому противоукраинское, русификаторское действие рынка в сфере культуры следовало бы компенсировать протекционистской политикой государства, продуманной программой актов, направленных на действенную поддержку украинской культуры и языка. Важной составной такой политики могло бы стать соответствующее налоговое законодательство.
Пока что Украина остается культурной и языковой колонией недавней метрополии. А последствия языково-культурного колониализма преодолеть будет еще труднее, чем политического и экономического, и времени на это потребуется больше. Но без такого преодоления независимость и государственное будущее Украины не будут обеспечены. Не говоря уже о том, что не будет восстановлена историческая справедливость. Ведь нынешняя “реальность”, на которую ссылаются и в которой черпают аргументы, которую кое-кто предлагает увековечить, является плодом жесточайшего и изощреннейшего насилия над украинским народом, у которого столетиями отбирали его национальные и человеческие права. Так нравственно ли забывать об этом, цинично игнорировать это?
В XXI столетие Украина имеет шанс войти с новыми стимулами к подъему национальной культуры, науки, образования. Для этого у нее есть все возможности, состоящие в глубоких традициях прошлого, когда она доказала жизнеспособность своего гения вопреки всем смертоносным силам, в весомых современных обретениях, в творческом потенциале и талантах народа. Будет ли наше государство достаточно мудрым, чтобы использовать этот исторический шанс?
…На нынешнем, Втором Всемирном конгрессе украинцев среди множества тем шла речь и об издании “Енциклопедii сучасної України”. Я причастен к ее подготовке (а готовится она на “общественных принципах”, на безгонорарной основе, силами десятков ученых-энтузиастов). Собран огромный материал, и могу сказать: испытываешь чувство гордости, видя, какая мы великая страна, сколько в этой стране интересного и важного, сколько талантов во всех сферах жизни, в науке и искусстве, какое разнообразие природных условий и своеобычие населения, как богата земля и ее недра, сколько у нас научных учреждений, дававших и дающих идеи и открытия мирового уровня, сколько сельскохозяйственных и промышленных предприятий. Что-то функционирует, что-то нет, что-то теряется, что-то набирает силу; родилось огромное количество новых экономических, хозяйственных, политических структур… Может быть, все-таки в муках родится действительно обновленная, справедливая Украина?
И как ни тяжело, ни больно видеть многое из того, что творится вокруг, но есть жизнь, есть надежда. И стоит трудиться для Украины, для ее будущего. Опять для будущего? Ну а что — опустить руки?