Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2018
Когда у Николая Яковлевича Шагурина вышла в Красноярске очередная книга («Рубиновая звезда» — под редакцией Виктора Ермакова, с рисунками Виктора Бахтина), приуроченная к его 70-летнему юбилею, он подписал её мне: «На добрую память от старого фантаста». Это было в 1978 году, а через пять лет его не стало.
Прошло 25 лет. Мы пережили горбачёвскую перестройку, распад СССР и так называемый путч руководителей правительства, «рвавшихся к власти»; были мы и свидетелями расстрела «Белого дома» с засевшей там оппозицией — Верховным Советом СССР; молча согласились на запрет КПСС и последующее опошление советской истории; на наших глазах методически разрушались промышленность и сельское хозяйство, а мы безмолвствовали; мы позволили власти взрастить кучку самых богатых людей — олигархов; пережили и кризис, и дефолт, и Ельцина… Но всего этого не суждено было даже предположить Николаю Яковлевичу; он ушёл от нас гражданином Советского Союза, членом Союза писателей СССР, членом КПСС с почти сорокалетним стажем.
Николай Яковлевич Шагурин родился 16 сентября 1908 года в Харькове, в семье врача. Детство провёл на родине, окончил среднюю школу и стал жить самостоятельно с восемнадцати лет, помогая престарелым родителям. Он уехал в Москву, устроился чернорабочим на стройку и поступил на вечернее отделение электротехнического техникума, по окончании которого работал электромонтёром, инструктором по обучению киномехаников — для этого пришлось поучиться на специальных курсах. Тогда, в 30-е годы, молодая Страна Советов нуждалась в механиках сельских кинопередвижек. Николай предложил Центральному совету Союза воинствующих безбожников организовать антирелигиозную кинопередвижку, с которой объездил несколько областей Центральной России.
Опыт антирелигиозной пропаганды через кино пригодился будущему писателю-фантасту в его творчестве. В московском издательстве «Теакинопечать» в 1930 году вышла его первая книжка под интригующим названием «Безбожное кино». И с того времени московские журналы наперебой печатают рассказы Шагурина. После того как журнал «Вокруг света» опубликовал серию приключенческих рассказов, Николай Шагурин полностью перешёл на литературный труд. Он сотрудничал с редакциями журналов «Красноармеец и краснофлотец», «30 дней», «Кино и жизнь» и других.
Способному очеркисту и литератору предложили постоянную работу разъездным корреспондентом газеты «Социалистический Казахстан», и Николай Шагурин без колебаний поехал в Алма-Ату. Он объездил почти всю Среднюю Азию, и накопленные здесь впечатления легли в основу новой книги — «Повесть о Тау-Сагызе». В 1932 году становится членом Союза пролетарско-крестьянских писателей Казахстана, работает в различных газетах на юге республики. В многотиражке на строительстве Камыш-Бурунского железнорудного комбината под Керчью потребовался очеркист, и Николай Шагурин отправился в Крым.
В 1937 году Николая Шагурина попросили приехать в Москву, и там Политуправление Северного морского пути предложило ему поработать на Обском севере. Став редактором многотиражной газеты «Северный рейс», выпускаемой на борту полярного судна «Анастас Микоян», Николай две навигации ходил на этом судне в Заполярье с северным караваном и в 1936 году вернулся на юг, в редакцию областной газеты «Красный Крым».
Великая Отечественная война захватила Николая Шагурина в Симферополе. Он отправил свою семью в Саратовскую область (жену Ирину Александровну с сыном Борисом), а сам с редакцией «Красного Крыма» эвакуировался в город Грозный. Здесь был призван в армию, но по слабости зрения определён в полевой госпиталь на Орловском фронте начальником клуба, а через год был снят с военного учёта и уехал в Саратовскую область, поближе к семье, с направлением в Екатериновку на должность заведующего производством типографии местной газеты «Колхозная стройка». Когда Крым был освобождён от немецких захватчиков, Николай Шагурин был отозван в Симферополь, в редакцию газеты «Красный Крым», где его ценили за талант и оперативность в работе. «Здесь я последовательно занимал должности — зав. отделом культуры, спецкорреспондента-очеркиста, секретаря редакции,— вспоминал Николай Яковлевич.— Годы работы в Крыму были для меня очень плодотворны: я продолжал осваивать различные газетные жанры, стал работать над сатирическими материалами, был участником Всесоюзного совещания писателей-сатириков и фельетонистов, которое созывала в Москве редакция „Крокодила“ в 1949 году. На этом совещании, на секции, обсуждались и мои басни, ранее получившие положительную оценку в „Правде“».
Большую роль в профессиональном росте писателя Николая Шагурина сыграло его общение с такими мастерами советской литературы, как С. Н. Сергеев-Ценский, П. А. Павленко и И. А. Козлов, товарищеская помощь и поддержка которых позволили ему создать несколько сборников сказок, басен, очерков. И не оставлял работы в «своём любимом жанре» — приключенческом и научно-фантастическом: морские пираты, разбойники, шпионы, схватки с предателями и врагами Советской власти… В «Морских сказках» писатель ставил свой целью «пробудить у детей интерес к морю, к романтической и вместе с тем суровой и трудной профессии моряка». Герои сказок — «благородные, отважные моряки, беззаветно преданные своей Отчизне, готовые к борьбе за правое дело». И юный читатель зачитывался ими. Надо было обладать особым талантом, чтобы, не будучи моряком, создавать такие сказки, как «Серебряный моряк», или «Двенадцать адмиралов и отважный матрос», или «Морской подкидыш» — повесть об удивительной жизни и необычайных приключениях капитана Вука Безродного, по прозвищу Смолёная Куртка, так похожие на действительность.
В 1950 году редакция центральной газеты «Речной транспорт» предложила опытному журналисту и молодому коммунисту Николаю Шагурину должность собственного корреспондента по бассейнам Оби, Иртыша, Лены, Амура и рек Севера с его местопребыванием в Новосибирске. Через два года газета объединила моряков и речников и стала называться «Водный транспорт», а её собственный корреспондент по Сибири был переведён в Красноярск. К тому времени он уже автор повести «Рубиновая звезда», справочника «По Оби и Иртышу», сработанного по заказу министерства и ставшего библиографической редкостью, и новой повести «Остров больших молний». В Красноярске Николай Яковлевич получает заказ написать «что-нибудь о речниках». Так был издан отдельной брошюрой очерк «Зодчие Сибирского флота».
Николай Яковлевич много ездит по краю, много пишет о речниках, работает над приключенческими повестями; он живо откликается на текущие события, подмечая недостатки и пороки, смеётся над ошибками в обществе, разоблачает человеческую глупость. В «Послании другу-сатирику» он советует:
Сатирик! Точи боевое перо,
Чтоб было, как бритва, отменно остро!
Красноярск стал второй родиной для семьи Шагуриных. Ирина Александровна возглавляла отдел пропаганды в краевой газете «Красноярский рабочий», дети учились в школе. Николай Яковлевич подготовил к печати новую книгу, в которую вошли приключенческая повесть «Тайна декабриста» и несколько рассказов, и начал работу над научно-фантастическим романом «Знак Чёрного Льва».
В 1958 году красноярские писатели единогласно проголосовали за приём Н. Я. Шагурина в члены Союза писателей СССР. Ответственный секретарь Красноярского отделения СП СССР Николай Устинович отметил, что произведения Шагурина «пользуются большой популярностью среди юношества», а рекомендующий писатель Борис Беляев подчеркнул: «Повестям Шагурина чужды идеи голого техницизма, в них всегда во главу угла ставятся социальные проблемы… Шагурин искусен в построении сюжета, в композиции; язык его книг точен, выразителен, в меру ярок». Позднее в своей книге «Отображая жизнь» он писал, что произведения Шагурина пронизаны «идеями гуманизма, прославлением человеческого разума и плодотворного труда, убедительным раскрытием превосходства социалистического общества над гниющим миром капитализма».
В 54 года Николай Яковлевич полностью перешёл на «вольные хлеба» и через шесть лет вышел на пенсию. Но не ослабло его творческое перо. Совместно с молодым тогда писателем-фантастом Сергеем Павловым он пишет повесть «Аргус против Марса» и собирает материал для романа «Эта свирепая Ева», работа над которым всё время затягивалась по болезни автора. Товарищи по «литературному цеху» подтрунивали над его «долгостроем». Кто-то из остряков сочинил пародию, которая и по сей день вспоминается, когда заходит разговор об этом романе и его авторе:
Он спознался с девою,
Со свирепой Евою,
А теперь вот мается:
Перо не поднимается…
Для фантастико-приключенческого романа Николай Яковлевич взял самую земную проблему — борьба человечества с ураганами, приносящими огромный вред: «катастрофические разрушения, колоссальные материальные убытки и тысячи человеческих жертв. Человек должен научиться повелевать стихиями, управлять климатом, и наука может дать ему в руки средства для этого — такова идея романа».
Николай Яковлевич был смертельно больным человеком, уже не вставал с постели, когда роман вышел в свет — к 70-летию со дня рождения автора. Для него это было великим счастьем — при жизни увидеть своё детище, над которым долго трудился…
Шагурины жили тихо, не жаловались, не просили милости у властей. Пока мог ходить, Николай Яковлевич не пропускал партсобраний, а когда слёг, о нём стали забывать. И только увлекательные произведения, жившие отдельно от автора, ещё напоминали о «старом фантасте».
За несколько дней до его кончины я навестил Шагуриных. Обстановка была удручающей. Справа от входа в зал на кровати, вытянувшись, лежал парализованный младший сын Шагуриных — Юрий, молодой парень, бывший спортсмен, мастер спорта, с повреждённым позвоночником. Он улыбнулся мне и радостно сообщил:
— А у меня уже пальцы на ноге шевелятся…
Ирина Александровна засуетилась, не зная, чем и как приветить гостя, затем повела в комнату, где лежал умирающий писатель, попросила меня помочь ей поднять Николая Яковлевича — ей необходимо поменять постельное бельё. Окна в комнате запечатаны наглухо, воздух был спёртый, тяжёлый… Николай Яковлевич был худ, костист и тяжёл, мы едва оторвали его от кровати. Пока он стоял, опершись на мои плечи, Ирина Александровна сменила бельё, и мы опять уложили больного в постель. Отдышавшись, он попросил жену подать ему книгу. Она взяла с полки «Эту свирепую Еву». Слабеющей рукой Николай Яковлевич смог только лишь расписаться и устало откинулся на подушках.
Вскоре он умер, потом скончался парализованный сын, а через год ушла из жизни и вдова Ирина Александровна. Сын Борис, живший отдельно, своей семьёй, как говорили соседи, опустевшую родительскую квартиру по улице Красной Армии и свою поменял на большую жилплощадь на правом берегу Енисея, и ничто теперь не напоминало о том, что когда-то здесь жил и творил старый писатель-фантаст, книги которого ныне едва ли отыщутся в библиотеках.