Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2017
Скажу сразу, я не большой знаток географии. Именно это обстоятельство заставляет меня каждый раз, когда я отправляюсь в новые места, внимательно изучить географический атлас и обязательно почитать что-то о территории в справочниках, а ныне и в интернете.
Поэтому мне сложно понять коллег, особенно из федеральных средств массовой информации, когда они путают Красноярский край с Краснодарским или край называют областью.
К слову, вот филологическая непонятка — Красноярский край, как утверждают, находится в центре России, а называется краем. Как «край» может быть в «центре»?
Но это так, лирика.
Впервые с географическим кретинизмом москвичей я столкнулся в середине 90-х годов, когда из изданий начали уходить действительно большие профессионалы, а стали приходить чьи-то родственники, знакомые или «понаехавшие тут», для которых главным было не дело, а работа в столице и само нахождение в этом мегаполисе.
Иногда звонили и говорили, что нужны материалы из глубинки. Я начинал собираться к золотодобытчикам, староверам или нефтяникам. А меня поправляли, что можно и из Красноярска. Оказывается, это уже глубинка. А мы всё «центр» да «центр»…
Попробую вспомнить несколько самых забавных случаев.
Два курьёза приходятся на тот период, когда я работал фотокорреспондентом Агентства Фото ИТАР-ТАСС по Восточной Сибири.
Однажды, в конце апреля, я был отправлен в командировку в арктический посёлок Диксон, что стоит на берегу Карского моря. Поехал снимать полярников, моряков, авиаторов.
В Диксоне я пробыл что-то около двух недель и в середине мая прилетел в Красноярск. За сутки проявил все отснятые плёнки, выбрал лучшие кадры, написал тексты, вложил в письмо авансовый отчёт за командировку и отправил всё оперативной связью в Москву (интернета в то время у нас ещё не было).
Проходит пара дней, и мне звонит рассерженный редактор:
— Виталий, мы получили ваш пакет. Как это понимать?
— Что? — робко спрашиваю я.
— Почему вы так долго держали интересные материалы? Придётся писать объяснительную.
— Простите, о чём идёт речь…
— Ну вот, я держу в руках материалы с Диксона. Кому они сегодня нужны? На улице май. Уже практически лето, а вы прислали снег… Кто купит эти кадры?
— Вы серьёзно это спрашиваете? — интересуюсь я.
— Вполне. Я пишу докладную, а вы потрудитесь прислать объяснительную.
Какое-то время я не мог поверить в услышанное. Потом сел писать объяснительную, в которой указал, что есть Арктика, где снег сходит в конце июня. Что там есть места, где он не тает вовсе. Что Диксон расположен несколько севернее, нежели Москва, а потому там нет деревьев. Словом, переписывал учебник по физической географии.
Пока я это писал, мне по факсу прислали приказ об объявлении выговора «за задержку интересных материалов и непрофессионализм в работе».
Ещё через пару дней его, естественно, отменили. В ИТАР-ТАСС ещё были люди, которые страну изучали не по карте. Они и вмешались в дело сразу после получения моей объяснительной.
Во второй раз события развивались уже так.
Что-то около 20 часов мне позвонили с работы, и взволнованный редактор сообщил, что завтра некий пловец-морж будет переплывать Байкал в самом узком месте. Надо снять.
Изначально задачу поставили верно — Иркутская область была закреплена за мной. Но от Красноярска до Иркутска около 1000 километров. Поезд идёт почти 20 часов. Самолёты между этими городами тогда уже не летали.
Что делать в такой ситуации?
Пытаюсь всё это объяснить редактору. Понимания нет.
Предлагаю командировать коллегу из Москвы. Напомню, что в момент разговора в столице было около 17 часов. Если он вылетит в Иркутск вечерним рейсом, то вполне может успеть к началу события, которое намечалось на полдень. Опять понимания нет. Это потом я узнал, что столичные коллеги не любят такие быстрые и короткие выезды.
Словом, в Москве мои доводы просто не слышали. Редактор — сотрудник центрального аппарата. Она закончила МГУ. А кто я? Так, провинциальный фотограф.
И тут собеседница произнесла фразу, которая меня повергла в полное изумление:
— Нет поездов и самолётов — берите такси — и вперёд.
Тогда уже я потребовал официальную бумагу, которая позволила бы мне потратить кучу казённых денег на такси для переезда из Красноярска в Иркутск и обратно.
Не поверите, такая бумага пришла. Около 23 часов по красноярскому времени. Естественно, я никуда уже не успевал.
Звоню своему директору и объясняю, что разрешение пришло поздно. Я могу не успеть.
— Виталий, простите, видимо, день был трудным. Я вас не пойму.
Объясняю…
Естественно, задание отменили. Да и важность события была не так велика.
А в ближайший приезд в Москву я подарил этому редактору географическую карту страны и линейку.
Девушка не обиделась…
Следующая история, уже не связанная со СМИ, случилась несколько лет назад, когда я был в командировке в Туруханском районе. Мотался я там долго, что-то около месяца. И вот в один из дней я прибыл в посёлок Верхнеимбатский, что стоит на правом берегу Енисея.
К слову сказать, это старейшее из сохранившихся поселений в Красноярском крае. Тогда там отмечалось 400-летие со дня его основания.
Главу посёлка я застал в его рабочем кабинете. Но он не работал, а откровенно хохотал… А надо сказать, что мы с ним знакомы много лет, и он рассказал мне о том, что вызвало его смех.
Не секрет, что в рамках борьбы с коррупцией в нашей стране сейчас все закупки на бюджетные средства проводятся через конкурсы. Такой конкурс был объявлен районными властями на поставку мебели для Верхнеимбатской школы.
Принцип этих конкурсов простой — кто сделает дешевле. Его выиграла московская фирма. С ней заключили договор, в котором прописали, что мебель должна быть в школе к 20 августа. Подписали и перечислили некоторую часть средств.
Числа 10 августа глава начал волноваться. И вполне справедливо. В Туруханске узнал телефон этой фирмы и позвонил туда.
— Не волнуйтесь,— ответили столичные предприниматели,— всё доставим в срок. Две фуры уже грузятся. Завтра они выезжают к вам.
С тем и положили трубку.
17 августа они позвонили уже сами:
— Тут нам звонят водители. Они доехали до Енисейска, и дорога закончилась. Как дальше?
— А дальше назад, в Красноярск, в речной порт и грузить всё на судно. Но у вас осталось три дня.
Этого столичные поставщики никак не ожидали. Никто из них, подписывая контракт, даже на карту не посмотрел.
Мебель они привезли. Говорят, что даже остались в небольшой прибыли. Но вот сроки сорвали все. За что и были оштрафованы.
Боюсь утомить читателя, но позволю себе ещё один пример.
Ежегодно Министерство культуры России проводит огромное количество мероприятий как в стране, так и за её пределами. В том числе и для художников.
В 2017 году предполагалось организовать на Таймыре пленэр народных мастеров «Современное искусство Севера — без границ». Участие в нём должны были принять 10 художников из России, Финляндии и Исландии.
Именно поэтому министерство озаботилось бумажной частью программы, прислав дудинским организаторам в качестве образца программу аналогичного пленэра под названием «Палитра Кавказа».
А, чувствуете подвох!
В программе было прописано всё. Вплоть до условий размещения, питания и транспорта. Это на Кавказе, где есть автомобильные дороги, гостиницы и рестораны.
Взяв за основу присланную бумагу, северяне написали свою, где указали, что в тундре участники будут жить в чумах, а готовить им будет повар. Передвигаться предстоит на оленьих упряжках.
Представляете реакцию работников Министерства культуры Российской Федерации, когда они получили из Дудинки такое «Техническое задание»? В котором написано, что пленэр будет проходить не рядом с современными автострадами, а в тундре, «где живут оленеводы и рыбачат рыбаки».
Но работники Минкульта не знают, что такое тундра. От того и разгневались они, потребовав более чётко прописанной программы.
И получили. Про транспорт.
«Обеспечить гужевой олений транспорт для доставки участников пленэра (11 человек, вместимость одной упряжки 2 человека, 6 оленьих упряжек) от устья р. Малая Хета до стойбища семьи оленеводов Силкиных в районе Тухардской тундры. Упряжка должна быть запряжена северными оленями в количестве не менее 4-х животных, самцами-кастратами, старше 3-х лет».
Ну как? Просили чёткости — получите. Особенно про «кастратов».
Москвичи были в шоке — решили, что северяне над ними издеваются. Естественно, не разбираясь, начали орать и воспитывать таймырцев. Зачем им понимать, что в упряжки запрягают именно кастрированных самцов, чтобы те везли нарты, а не носились по тундре за самками.
Теперь про ночлеги.
В Москве понимания того, что в тундре отсутствуют отели, судя по всему, нет. В столице же они есть. Значит, и на Таймыре должны быть.
Представьте лицо высококультурного чиновника Министерства культуры, который читает следующее:
«Обеспечить проживание участников (11 чел., 4 суток) в оленеводческой бригаде в Тухардской тундре в чуме (традиционном жилище коренных народов Таймыра с соответствующими условиями и удобствами). Чум должен иметь следующие параметры: диаметр 6 метров, высота 4,5 метра; покрыт нюками из шкур оленя (нюки не продуваются и не намокают при дожде); иметь в наличии 10 спальных мест участников пленэра по всему диаметру. Спальное место должно состоять из веток кустарника, шкур оленя, покрывающих ветки, спальных мешков. Спальное место должно быть оборудовано пологом (специально сшитым для чума), выполняющим функцию отдельной спальни (огородиться от посторонних). В центре чума должна быть установлена металлическая печь с трубой, выходящей наружу. Топку печи и заготовку дров обеспечивает проводник».
Как вам этот Hilton?
Тут ещё ничего не сказано про умывание и удобства за чумом, где в изобилии обитают комары и мошка.
Причём художники-то понимают, куда и зачем едут. Верх некомпетентности демонстрируют именно столичные чиновники от культуры.
Ладно, Бог им судья. Без них было бы скучно.
Ну и ещё одна история, которая случилась в конце декабря 2016 года, когда я работал на Таймыре. В Дудинке.
Позвонила сотрудница одного из федеральных каналов:
— Мы придумали сделать перед новым годом четыре материала о том, как встречают праздник в крайних точках России. Мыс Челюскина — самая северная оконечность Евразии, находится на Таймыре. Так?
— Точно так,— отвечаю я.
— Я хочу просить вас съездить туда и снять материал. Да, бензин мы можем оплатить.
— Куда съездить? — уточню я.
— На мыс Челюскина. Он далеко от вас?
— По прямой около 800 километров.
— Как до Питера. За пару дней обернётесь?
— Девушка, туда нет автомобильной дороги…
— Как нет? А что есть?
— Есть полярная ночь. Мороз около 50-ти градусов.
— Замечательно! Надо как-то туда сгонять…
— Легко. На вертолёте. Стоимость лётного часа около 200 тысяч рублей. Потребуется часов 10. Готовы оплатить?
— Мы — нет. Но это обязательно надо сделать.
Я понимаю, что девушке-исполнителю дал задание начальник-недоучка. Начинаю с ней разговаривать:
— Зачем туда ехать? Давайте всё снимем ближе. В полярную ночь ничего не будет видно, кроме снега под ногами и пара изо рта.
Убедил. Хорошо ещё выручили спасатели Арктического поисково-спасательного отряда МЧС России, что базируется в Дудинке.
Мы отъехали на специальной технике километров на пять от города и поздравили страну с наступающим Новым годом.
Температура воздуха в тот день была минус 54 градуса. На экране это было хорошо видно.
И
в завершение позволю себе пожелать коллегам, как, впрочем, и всем остальным: начиная
любой разговор с людьми, живущими «где-то там», подготовьтесь к нему. Сегодня это
не сложно. А вы не будете выглядеть глупо.