Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2017
* * *
Я так боюсь поссориться с тобой —
чтоб это не было последним разговором.
Идёт весна, она идёт, как бой,
по городам, по красным светофорам.
И мы с тобой — мы происходим в ней,
но происходим как бы вопреки
огромной, обступающей войне,
невероятным приступам тоски.
Я так боюсь поссориться теперь —
со всеми, с кем когда-то говорила.
Наш Рагнарёк, и нам его терпеть,
собрав в кулак оставшиеся силы.
Но только нежность побеждает страх.
На небе — красно-синем, цвета мяса,
отчётливо виднеется корабль,
но мы вцепились в землю — в эти трассы,
хрущёвки и цветочные ларьки,
и станции метро, и магазины,
и это всё живое — вопреки.
И мы с тобой живые — вопреки.
И даже слышен стрёкот стрекозиный.
Пускай она уходит, эта дрянь,
огромная космическая хтонь.
Уйди, от городов моих отстань,
моих любимых никогда не тронь.
А что ещё, вот мой зелёный двор,
в нём жёлтые цветы и много света.
Я завершаю каждый разговор —
«люблю»,
поскольку важно только это.
* * *
когда вот так: горбатые домята
и сморщенная мокрая рябина,
и на полях разобранных и смятых
лежит трава,— мы помним о любимых.
и так ещё: от чёрно-снежных ёлок
вечерний горизонт — слегка мохнатый,
и на берёзах, тоненьких и голых,
туман и снег — как сахарная вата —
то мы тут ходим со своей любовью,
больные ходим со своей любовью,
и носимся со внутренней любовью,
и производим мир своей любовью.
а мир и сам — гляди же — происходит:
горчит во рту вода, листва опала,
и птицы с ней взлетели в небо, хоть и
укрыты мы от неба одеялом —
из серого и тёплого, как в детстве,
из сахарного снега и из облака.
а мы тут носим — никуда не деться —
вот это, что стозевное и обло.
храни тебя от чёрного пространства,
от космоса голодного ночного —
горячее дыханье лиса-братца,
и снег, и человеческое слово.