Опубликовано в журнале День и ночь, номер 3, 2017
* * *
…Реки посередине замёрзшей в
поздний час
Надглазные пустыни, не морщась, ловят нас
В глубины глаз безлюдных, синей подводных льдин,
Алмазней копей рудных, пока бредёшь один.
Так трудновыносима душевным нагишом
Бездонная Цусима над ветхим шалашом,
Цвела индиго — стала кристалла звёздный ток…
И топчет снег усталый озябший бормоток:
«Труба горит над лесом под ручкою Ковша.
Смеялась и воскресла заблудшая душа.
Вихляет бок собака, а ей вихляет хвост.
Пуд шерстяного мрака от зоны и до звёзд.
Колючи наши кресла, но имя легион,
И жалит наши чресла нависший Скорпион,
Реки посередине — река умеет речь,
Пока плывёшь на льдине, но думаешь убечь».
Хрустят слова пустые, спит логово Врага.
Кругом стоят густые литые берега:
Так окна оригами, а там — собачий лай…
И снег хрустит ногами хрусталики стекла.
И снег хрустит глазами, ловящими дымок,
Что в отдаленье замер и выдумать не мог
Извечность мостовую, где мост — железный склеп —
Под спячку столбовую оледенелых ЛЭП
Несёт свои вериги и скрылся в темноту…
Так нас читают книги, завидев за версту.
Что рассветёт, приказчик рассветного свинца,
Пока следишь за спящим, как смерть, лицом отца?
Бездонная Цусима, кристалла звёздный ток…
Настанет мост, вестимо, а за мостом — восток.
Но есть ещё монета дыханья и покой,
Планида и планета… Иди своей рекой.
…Реки посередине, пока бредёшь один,
Бормочешь: «господине…» — и чуешь: невредим,
Несёшь парок дыханья через порог курить,
За чудо мирозданья учась благодарить.
Вихляет бок собака, хрустит зима онлайн.
На знаках Зодиака висит колоколай…
Всей сигнатуры помесь, ожгись, как принцип прост:
Ты сам свой скорый поезд, стучащий сердцем мост.
Искрящею трубою под ручкою Ковша
Пылаешь сам собою — спешит сказать душа:
«Покуда жизнь в утробе жива, как сонный бред,
Покуда лжи и злобе есть что сказать в ответ,
Пока доступен воздух и милой быстрый взгляд,
Пока сияют звёзды, как тыщу лет назад,
Созвездье над сосною, как жилка на виске —
Ты, мой Господь, со мною на всей моей реке».
* * *
…Зимою быстро темнеет.
И Ты, не доехав до
нелюбимого города,
где я без Тебя с трудом
раскладываю поровну
время на динь и дон, —
Ты снова меня умнее…
Окно затянуло льдом.
Ты где-то вошла в рассказы,
свернула в ночную мглу.
Выполнив все наказы,
молчу в темноте в углу.
…Бродил посреди метели,
дома расставляя в ряд.
Весь день мне в уши гудели,
не зная, что говорят.
Когда под окном автобус
сворачивает, мигнув,
меня надувает глобус —
кружится, щёки надув.
Смеётся мышиной мордой
твой тапок из-под газет.
И мне остаётся гордо
состроить рожу в ответ.
Люди, дороги, ветер
со снегом, огни, душа,
машины — никто из этих
не знает, зачем дышать.
О стул споткнувшись, колено
ушибленное тереть.
На пламя горелки газовой
много часов смотреть…
Нос о стекло расплющив,
останусь навек с Тобой —
тьмою, в окне растущей,
снежной сухой гурьбою.
Снова глазами встречу —
там, где привык встречать.
Буду — придёшь под вечер —
дверь всю ночь открывать.