Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2017
Дождь в незнакомом городе
«…А в Осинниках дождь…»
Ольга Рябинина
(сборник стихов
кемеровских поэтов)
Ночь длинна, словно век,
Тяжело и привычно не спится,
Бесполезен «глицин»,
Не помогут тепло и уют,
И тревожные мысли
Налетают, как хищные птицы,
И клюют, и терзают,
И спать до утра не дают.
Нетерпение сердца.
Воздушные замки. Утраты.
Вдохновенье. Сомненье.
Полёт —
с высоты под откос…
Безысходность. Надежды.
Успехи. Печальные даты.
Жизнь. Любовь. Суета.
Пораженье. Отчаянье.
SOS!
Обязательств цейтнот
И обиды, и подлость чужая,
И нет правды на свете,
Ищи не ищи — не найдёшь.
И планета Нибиру
Несётся, Земле угрожая,
И уходят друзья — навсегда.
…А в Осинниках дождь.
Я не знаю про них ничего,
Про Осинники эти.
Просто чья-то строка,
Что в каких-то Осинниках — дождь,
Ни с того ни с сего,
В подсознанье всплывёт на рассвете,
И… проблем миллион
Превращается в ломаный грош.
И забудется всё:
ЖКХ, бюрократы, тарифы,
Рокировки в Кремле,
И ТВ, излучающий яд,
Недовольство собой,
Отношений «подводные рифы»,
И два вечных вопроса —
«Что делать?» и «Кто виноват?».
…А в Осинниках дождь
До утра барабанит по крыше,
Или чуть моросит,
Осторожно по листьям шурша…
И сердечная боль
Незаметно становится тише,
И готова опять
Возродиться из пепла душа.
Лимит
Смеюсь всё реже и нечасто плачу,
Не потому, что больше не штормит,
Не потому, что чувства ловко прячу,
Или, смеясь, боюсь, спугнуть удачу,
А потому, что выбран весь лимит
И горьких слёз, отпущенных мне Богом,
И сладких снов, пустых, как миражи,
Накала чувств, сравнимого с ожогом,
Весёлых дней (их было так немного!) —
Всего того, что подарила жизнь.
Да, я слезами щедро поливала
Своей судьбы заросший огород!
Но иногда и к облакам взлетала,
И мне в полёте неба было мало,
Хоть и недолог был всегда полёт…
Теперь, когда давно утихли страсти,
И в сердце вместо жара только шлак,
Так хочется в предзимнее ненастье
Заплакать — не от горя, а от счастья,
И рассмеяться громко — просто так.
Остановка в пути
С. Кузнечихину
Дождик, робкий с утра, разошёлся не слабо,
Словно бочка с водой опрокинулась вниз,
По дороге ползёт, объезжая ухабы,
На букашку похожий вишнёвый «Мatiz».
Пролетают названия рек и посёлков —
Обломихино, Нерехта, Пикша, Унжа,
Голубеют льняные поля у околков
И дубы вековые покой сторожат.
Облака убегают под натиском ветра —
Наконец-то уйдут проливные дожди…
Вдруг мелькнуло: «Космынино 5 Километров» —
Сразу сердце как будто споткнулось в груди.
Тормозим, за колдобины днищем цепляясь,
По раскисшему съезду сползаем в кювет…
Мир поистине тесен! Смотрю, удивляясь —
Здесь родился один красноярский поэт.
Кострома и Сибирь — далеки друг от друга,
Я — случайный в краю берендеевом гость,
Но сейчас, словно в центре какого-то круга,
Всё как будто задумано было — сошлось…
…Полевая дорога, ромашки, берёзки,
Я на всё это с лёгким волненьем смотрю,
Собираю букет из цветочков неброских —
Засушу и при встрече ему подарю.
Мой попутчик слегка удивлён, несомненно:
«Неужели у вас нет такого добра,
Чтобы через Россию везти это сено?»
Наш водитель давно уж сигналит: пора!
…Снова вьётся, как серая лента, дорога —
Перелески, поля, бирюзовый простор…
На душе хорошо, хоть и грустно немного,
Я с попутчиком в мыслях веду разговор:
«Уважаемый, тут вы, пожалуй, не правы,
Критикуя мой маленький, скромный букет.
Есть, наверно, в Сибири похожие травы,
Но таких, я уверена, точно там нет.
Потому что они — из далёкого детства,
Пусть невзрачны на вид — это всё не беда!
И не сено они, а волшебное средство,
Чтоб могли хоть на миг мы вернуться туда,
Где всегда тёплый дождик и синее небо,
Где цветут васильки на заросшей меже,
Где подсолнух и запах горячего хлеба,
Голос мамы, почти позабытый уже…
Где трава-мурава у родного порога,
Где учились ходить и любить, и мечтать,
И откуда нас всех поманила дорога,
Обещая весь мир во владенье отдать…»
Седые мальчики
В библиотеке, в уютном зальчике,
В углу под пальмою грустит рояль,
Сидят поэты — седые мальчики,
В руках блокнотики, в глазах печаль.
У них в гостях поэт — весьма «раскрученный»,
Какой-то премии лауреат,
И, ранней славою уже измученный,
На всех скучающий бросает взгляд.
Читает юноша про секс уверенно,
Про «тёлок» — девушек в «стихах» тех нет,
И зал, притихший вдруг, молчит растерянно,
Понять пытается весь этот бред:
А где ж романтика, где чувства светлые?
Где дали синие — мечты полёт?
Где о любви большой слова заветные,
Когда от радости душа поёт?!
А гость бубнит про драйв да про наркотики,
Про сцены грязные постыдных снов…
И прячут «мальчики» свои блокнотики,
С наивной рифмою «любовь и кровь».
…На сердце муторно. Я в одиночестве
Иду по городу… Ночь хороша.
Но тороплюсь домой — скорее хочется
Взять томик Пушкина…
Болит душа…
Чай вдвоём
Л. Г.
За окошком тополь что-то шепчет,
На телеэкране — «Чай вдвоём».
Заварю и я чайку покрепче,
Посидим с подружкою, попьём.
У меня в гостях «Принцесса Нури» —
Фея из заморских дальних стран,
Где не воют ночью злые бури,
Где целует берег океан.
Плачут свечи, медленно сгорая…
Где, принцесса, принц чудесный твой?
В тишину и безмятежность рая
Мы б за ним отправились с тобой…
Дышит ночь волшебным ароматом.
Стынет чай… налью бокал вина…
Нури, ты ни в чём не виновата…
Осень… одиночество… луна…