Опубликовано в журнале День и ночь, номер 3, 2015
* * *
Инне Ломакиной
Поддавшись первому порыву,
Преодолев привычный сплин,
Вы — равнодушны и ленивы —
Случайно чью-то жизнь спасли.
Нет! Это вовсе не случайно:
Отвага и геройства пыл
Дремали в вашем сердце тайно.
Дорогу случай им открыл.
А слава — нет её капризней.
Но, может быть, придёт она?
Один порыв! И радость жизни
Ворвётся в душу, как волна.
Сельская жизнь
Солнце светит, да не греет.
Иней искрами горит.
И, как яблоки, краснеют
В ветках сада снегири.
Облака пристыли к небу.
Ветра нет. Хороший день.
Петуха роскошный гребень,
Как пилотка, набекрень!
Поджимают лапки гуси,
Пар у сивки из ноздрей.
Вышел кот. Он явно трусит —
Трётся около дверей.
Девки с вёдрами. Колонку
Облепили… Смех да крик!
Ну а в доме вверх воронкой
На печи лежит старик.
Как медведя, не тревожит
Деда лютость холодов.
Может, мне на печку тоже?
Столько прожито годов!
Не вострю налево лыжи,
Мирно балуюсь чайком,
Подвигаюсь к свету ближе —
И читаю без очков.
Смерть поэта
Жестокостью и дикостью убитый,
Поэт умолкнуть может навсегда.
Не будет в нём «ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда».
Такое время: льётся кровь повсюду,
Не утихают войны ни на час.
Но не нужны они простому люду —
За власть бороться надо палачам.
Поэт, конечно, мог бы гневным словом
Их заклеймить! Но что для них слова?
Грохочут взрывы, рушатся основы,
Безумие вошло в свои права!
Умолкли музы. Кто сердца разбудит?
Кто принесёт им избавленья свет?
Когда друг друга уничтожат люди —
Погибнет вместе с ними и поэт.
Взаимосвязь
Вновь ветер стаю облаков унёс,
Очистив купол неба золочёный.
Взлетел орёл могучий на утёс,
Где стал похож на горца в бурке чёрной.
Хоть не Кавказ здесь, а Сибирь, тайга,
Неукрощённый Енисея норов.
Ещё не скоро упадут снега,
Когда зверьё упрячется по норам.
Но хищникам и в зиму не до сна:
На час не прерывается охота!
Зима иль лето, осень иль весна,
День или ночь, но жертвой станет кто-то.
Таков закон природы! Свой удел
У каждого живущего на свете,
Никак нельзя остаться не у дел,
А человек за всё как есть в ответе:
За всех зверей, а также и за птиц,
За всех живых сородичей и павших…
Везде взаимосвязь, но нет границ
У счастья, у любви, у скорби нашей.
Думы
Как легко друзья становятся
врагами!
Всё, что было,— рухнет навсегда.
Неужели всё же сердце — камень?
Чтó ему прошедшие
года?
В человеке зверь живёт веками.
Совесть, может, вправду из химер?
Если брата убивает Каин —
Это нам из Библии пример.
Хоть и говорят, что люди — братья,
То откуда войны и вражда?
Гибли, уходили рать за ратью,
А была ли в смерти их нужда?
Мир подлунный до конца не познан.
Кто ответить может: почему
Для одних лежит дорога к звёздам,
Для других — с рождения в тюрьму?
Скажут: мол, у них судьба такая…
Не у всех стремленья высоки.
А нельзя ль, судьбе не потакая,
Жить её веленьям вопреки?
Ждать смешно разумного ответа.
Столько впереди лежит дорог!
Лишь одна из них твоя — и только эта,
И другой не будет, видит Бог.
Районная гостиница
Наш гостиничный номер. И в нём
Предстоит ночевать нам обоим.
Неуютно. Темно — даже днём.
Словно пятна — цветы на обоях.
Кто такие мы? Муж и жена?
Здесь не требуют штампа о браке.
Из картона, наверно, стена:
Слышно всё, и шумят, как в бараке.
А сортир — «украшенье двора»
(Дверь закрыта на согнутый гвоздик).
В нём, уже начиная с утра,
Через щели знакомятся гости.
Мы в районном глухом городке
Оказались с тобой не случайно:
Здесь от всяких проблем вдалеке —
Даже есть в нашем номере чайник!
О причуды дорожных страстей!
Все с дорожной любовью знакомы.
Будто едем с тобой из гостей —
И доехать не можем до дому.
Что нам ждать? Неизвестно пока.
Но не будем грустить. Будем живы!
Перед тем как вонзиться в бока,
Притаились матраса пружины.
Ресторан «Енисей»
В Сибири праздник — ресторан!
После войны, до «перестройки»
Здесь было место для попойки,
Где был как Бог официант.
Официантки — это племя
Затмить могло бы стюардесс:
Мечта героев и повес,
Они в цене и в наше время.
Но кто же душу знал её,
Официантки ресторана?
Дым коромыслом, воздух пьяный,
И всё мерещится жульё…
Колхозник, как дикарь, космат,
На колбасу корову сдавший,
В кальсонах выручку державший,
Припёрся поглядеть разврат.
Горняк норильский был тут к месту,
Застрявший по пути на юг,
Среди панбархатных подруг,
За «Журавлей» «башлял» оркестру.
И, свой имея интерес,
Могли куражиться без меры,
Подсевши к дамам, офицеры —
Дам ослеплял погон их блеск.
Здесь были бедные студенты.
На «выход» скинувшись сюда,
Пришли, экзамен трудный сдав;
Влюблялись, пользуясь моментом.
В законе вор, среди своих,
Был окружён большим почётом —
Все тюрьмы знал наперечёт он,
На всех озлобившийся псих.
Сей «Енисей» я посещал.
Официантке юной Клаве
В залог часы свои оставив,
В одно мгновенье я нищал!
Нет «Енисея» — сгинул он…
Теперь везде ночные клубы,
Где бюсты пышные и губы…
Туда ходить мне не резон!
Меня не тешат тут забавы,
Непринуждённость их чужда.
Мне здесь не встретить никогда
Официантки юной Клавы.