Опубликовано в журнале День и ночь, номер 3, 2015
Ива
Над речным подвижным серебром,
Где невзгоды жёстки и нередки,
Кто-то равнодушным топором
Искалечил ивовые ветки.
Глядя в переливчатую тишь
Звёздами пробитого залива,
Ты о чём тихонько шелестишь,
Над водой склонившаяся ива?
И, не извёденная бедой,
Не обезображенная местью,
Ты стоишь бесстрашно над водой,
Где мерцают вечность и созвездья.
Я хотел бы так же миг любой
Этой жизни — в будничность иль битву —
Жить, не убиваясь над судьбой,
А воспринимая как молитву.
Счастье, не подвластное уму,
Не пытаясь воротить натужно,
Просто жить и верить потому,
Что молитве большего не нужно.
* * *
Предзимний сезон. Зарядили дожди без конца.
И город ответил огнями, зонтами, шагами.
А с ними хандра проточила тропинки в сердца,
Наполнила мокрый асфальт дождевыми кругами.
Тут даже и баловень жизни нахмурится вдруг:
«Не стоит о счастье придумывать глупую сказку
Иль новую повесть с обилием бед и потуг.
На что нам чужие, когда и своих под завязку?»
Но кто-то спешит, пробираясь к жилью и теплу,
И кто-то твердит заклинанием ставшее имя.
А я наблюдаю, как смутно текут по стеклу
Штрихи и черты одиночества или предзимья.
И я оставляю хандрою захваченный дом,
Который штрихами скорее размыт, чем очерчен,
Чтоб снова спасаться стихами и тяжким трудом.
Трудом и стихами. А больше спасаться и нечем.