Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2014
Ночное пробуждение
Разбуженный немой тревогой,
заботой, болью-недотрогой,
далёким голосом, неясной маетой,
гляжу на город убелённый:
дрожа в молчанье заоконном,
сияет снег, фонарь мерцает золотой.
Нет одиночества на свете,
есть в окнах свет. Немного света
в неразрешимом поединке с темнотой.
Закрой глаза. В любой квартире —
прислушайся — дыханье мира,
сердцебиение неровное его.
Глубóко в тáинственной
ткани
по капиллярам мирозданья
поёт связующее нити вещество.
Судьбу по образу связую —
ни имени, ни вдоха всуе —
пока звучит во мне вселенское родство.
А в городе всё, как и было:
зима пылает шестикрыло,
ночь, улица, фонарь — живи ещё хоть век,
но нёбо обжигает слово,
и всё для ока в мире ново.
Идёт, идёт неповторимый человек
сквозь тёмно-синюю ночную
густую мглу глухонемую,
и белый-белый на следы ложится снег…
* * *
Застигнутый врасплох ли, врасхорош
весной за здóрово живёшь,
осколком воздуха ночного
задетый наповал,
раскинув руки, в сумерки упал.
Под звёздами ничто не ново.
Пьян перекрёстным чёрным граем,
сыт оголтелым белым бегом,
плыву. Над головой кружат.
Жизнь кончилась, нагрянула другая.
Всё так же талым пахнет снегом,
как двадцать лет назад.
* * *
Я песни оставляю, будто вехи,
к обетованной Родине кочуя.
Сказаньями тропу свою ищу я,
дурак-Иван. И, верно, ради смеха
она лукаво путает названья:
то Беловодье, то Гиперборея,
но я иду, перечить ей не смея,
пространства кочевые раздвигая.
А путь прямее лезвия меча,
короче третьей избранной дороги.
Ступай по ней, коль воля горяча,
чтоб на последнем онеметь пороге,
где обернётся Садом, Горним градом
пред изумлённым взором песнопевца
земля родная, что повсюду рядом,
на самом дне кочующего сердца.
* * *
Над мира
глубиною чёрной,
Среди печали ледяной,
Иди, кораблик обречённый,
Крылатый мой.
Светилу следуй виновато,
Не подымая парусов,
Вальсируя витиевато
Меж полюсов.
Объятия живые строги,
Обетованны и страшны.
Иди. Орбиты и дороги
Завершены.
…И долго слышал окаянный
Сердцебиенье тишины.
И тлела снасть меридиана,
Слетали сны.
Сияло небо, отворяя
Семижды семьдесят высот.
И молоко текло по краю,
И капал мёд.
Над мира глубиною чёрной,
Среди печали ледяной,
Иди, кораблик обречённый,
Господь с тобой.