Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2011
Евгений Минин
От жажды умирая…
О книге Игоря Панина «Мёртвая вода»
Заканчивая предисловие к этой книге стихов, Дмитрий Быков пишет: «Панин — настоящий поэт, мне кажется». Единственное место, где могу поспорить с Быковым: что там, где ему кажется, я — уверен. Поэт своими стихотворными рассуждениями может ввести в заблуждение несведущего читателя, но в данном случае я слишком хорошо знаю, где лирический герой и автор — разные люди, а где полностью совпадают. Игорь пишет от первого лица, пишет честно и искренне, не оглядываясь и не тормозя, не думая о последствиях произнесённого слова, как оно отзовётся-аукнется. И если, прикрываясь лирическим героем, Панин может написать:
…и чувствую, как скребутся в душе
сотни раз не написанные строки,—
то сам автор, зная реалии жизни, в которой надо выживать, порою прикусить губу и промолчать, иногда — просто отвернуться, потому что за спиной, возможно, нет никакой опоры, говорит честно и горько:
Заплутав в трёх бараках, загибаясь от ханки,
на безлюдье и раком станешь за две буханки.
Книга стихов Игоря мне кажется подобием некоего дневника, тетрадки с записью неожиданно пришедших мыслей, куда он в конце дня, будто этот день — последний, выплёскивает из себя всё, что клокотало в нём. Обратите внимание: идиллических стихов в книге нет — всё на грани срыва голоса, всё на грани разрыва сердца. Быть Вильгельмом Теллем в современной поэзии — задача непростая, поэтическая среда кишит пираньями — порой и скелета может не остаться. Но Панин видит цели и бьёт без промаха:
Я — не вокруг да около —
в самое яблочко.
Я ещё помню статью Игоря по поводу творчества пресловутой «Верочки» — какой поднялся крик и ажиотаж в защиту обиженной, которую уже, верно, многие подзабыли. А Игорь прошёл спокойно, словно слон мимо мосек, причём никого не давя, не огрызаясь, молчанием доказывая вескость своего мнения. Так он и пишет о слиянии реального мира с виртуальным:
Метким оком промчать по разрухе —
всюду предков ненужные духи;
и не чаю за грани прорваться я…
Шум, возня. Интернет-резервация.
К сожалению, в нынешней системе координат жизни точки существования для поэта нет — он зависим от обстоятельств, он должен зарабатывать на хлеб: величиной гонораров никого смешить не буду, а во многих случаях их вообще нет. Также — растить детей, нравиться жене и другим женщинам,— а процесс сочинительства у поэта непрерывен, и когда одно накладывается на другое, то стихи становятся похожими на боль. Добиваться признания — сложный процесс, у каждого толстого журнала — свой контингент печатаемых, государственный институт вообще не имеет статьи для поддержки литераторов (о, где эти творческие отпуска — бывшие в советское время?), у каждого жюри — свои кандидатуры. И один выход:
чтобы стать хорошим поэтом —
нужно умереть,—
да и классик актуально поддержал, что «в этой жизни умереть не сложно…». Но не фокус — умереть и стать знаменитым. И Панин не был бы Паниным, если б не верил в себя, в свою звезду; всё на свете непостоянно, всё со временем меняется, у каждого есть миг удачи, который надо просто суметь поймать:
Победит когда-то «Спартак»,
но пока — «Зенит» чемпион.
Ещё одно ценное качества Панина-поэта — ирония. Практически присутствуя во всех стихах, она создаёт атмосферу реальной жизни реального человека с его реальными проблемами.
Нет пафоса в стихах Панина — всё всерьёз, и каждый пусть понимает его в силу своей воспитанности и начитанности.
Пора б закончить все эти игры,
и я кончаю…
Завершает книгу признанная «неполиткорректной» поэма «Австралия», доставляющая автору немало неприятных минут. И могу добавить — будет доставлять. Так вот — эта поэма адресуется апологетам широко разрекламированной в Европе и позорно провалившейся идеи мультикультурности. Хватит, подобно страусам, прятать голову в песок, не замечая того, что финал может оказаться трагическим. И очень страшно за наше будущее, если пророчество автора этой поэмы станет явью.