(январь — декабрь 2009 г.)
Опубликовано в журнале Континент, номер 142, 2009
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ
— родился в 1958 г. в Москве. Окончил Институт культуры и аспирантуру Щукинского театрального училища по специальности “педагог по сценическому движению”. Работал на ТВ (программы “Куклы”, “Итого”, “Бесплатный сыр”). Автор и ведущий передачи “Все свободны” на радио “Свобода”. Автор книг “Семечки”, “Московский пейзаж”, “Антология сатиры и юмора”, ““Здесь было НТВ” и другие истории”, “Шендевры” и др. Постоянный автор “Континента”. Живет в Москве.
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ
Комментарий к событиям
российской жизни
(январь — декабрь 2009 г.)
От редакции
Уже два предыдущих “Комментария к событиям российской жизни” Виктора Шендеровича*, традиционные для нашего журнала, были предложены читателю в заметно ином формате, чем тот, к которому он привык, начиная с 2002 года. До 2009 года эта рубрика появлялась ежеквартально и включала в себя достаточно обстоятельный осмотр всех случившихся за соответствующий период сколько-нибудь важных событий российской жизни, составленный из тех еженедельных обзоров, которые делал Виктор Шендерович в рамках своих передач сначала на ТВ-6 (“Бесплатный сыр”), а затем в эфире “Эха Москвы” (“Плавленый сырок”).
Но в 2008 году “Плавленый сырок” прекратил свое существование — прекратил не случайно и не по каким-либо внешним причинам, а по воле самого автора. Как объяснил нам он сам в своем “Комментарии”, напечатанном в 138-м номере, это произошло из-за случившегося “кризиса жанра”:
“Помните Авессалома Изнуренкова из “Двенадцати стульев”? Того, который выпускал не меньше шестидесяти острот в месяц… Вот и я в какой-то момент почувствовал себя таким Изнуренковым. Причем мне было еще тяжелее: мои персонажи все время повторяются, причем самым прискорбным образом: они воруют, убивают, лгут и говорят патриотические пошлости — и ничего пятого, в общем, не делают. А я всякий раз должен был описывать их действия каким-то новым ходом, новой метафорой. У меня кончились метафоры… Все стало, как бы это поточнее выразиться, — предсказуемым. История, как предупреждал Салтыков-Щедрин, закончила течение свое”…
И как нам было не согласиться с этим неотразимым доводом, когда признаки упомянутого Виктором Шендеровичем “кризиса жанра” мы и сами начинали уже с печалью отмечать на страницах его “Комментария”? Вот тогда-то мы и решили — вместе с самим автором — поменять формат этой рубрики. Сделать “Комментарий”, во-первых, более редким, полугодовым или даже годовым, то есть нацеленным на подведение каких-то обобщающих итогов за достаточно длительный период нашей жизни. А во-вторых, — в соответствии с тем, что при таком угле зрения неизбежно будет меняться и сама интонация, куда менее уже, естественно, предрасположенная к юмору и шуткам, и перевести “Комментарий” в форму живого диалога редакции с автором.
Предлагаемый ниже текст “Комментария” к событиям 2009 года появился тоже в результате беседы в редакции, состоявшейся в декабре 2009 года. Отличие его от двух предыдущих только в том, что на этот раз он представлен не в виде диалога, а в виде целостного монолога автора — и представлен так просто потому, что какие-то наши попутные вопросы и реплики во время беседы оказались совершенно, в сущности, лишними, поскольку Виктор Шендерович очень точно уловил самую суть этого нового жанра своего “Комментария” и построил свой рассказ в полном соответствии с тем, что мы и хотели от него получить.
Итак, перед читателем “Континента” снова живой голос нашего комментатора, к сожалению вот уже в третий раз записанный не в студии какого-либо канала ТВ или “Эха Москвы”, а только в нашей редакции. Но зато к этому, — в рамках ставшего тоже уже традиционным обмена материалами между “Континентом” и журналом “The New Times”, — мы предлагаем вниманию читателя три заметки Виктора Шендеровича, опубликованные в “The New Times” в 2009 году. Они представляются нам тоже принципиально важными в плане осознания тех самых главных выводов, которые обязывает нас сделать прошедший год.
Увы, говоря об итогах 2009 года, я все время вынужден повторяться.
Опять все то же: заказные убийства — адвокаты, правозащитники, журналисты; опять встреча Путина с народом; очередная пятиминутка ненависти на “Русском марше”, — всё, как было. Можно взять прошлогодние события и найти аналоги практически всему, что случилось в 2009-м…
Меняются только знаковые имена. У каждого страшного дня оно свое: Эстемирова, Маркелов, Алексанян, Магнитский… И это самое страшное и есть. Для меня главный результат 2009 года — это то, что ничего не изменилось.
И то, что мы находимся в заднице (не могу подобрать более изящного выражения), стало сегодня, как мне кажется, понятно, — может быть, и не всем, но для более или менее читающей, думающей, знакомой с интернетом публики это уже, простите за каламбур, общее место. Очевидно, что система распадается.
И для миллионов вменяемых россиян предметом дискуссии, как мне кажется, является только глубина этой задницы.
Нормальная европейская система обратной связи, эта вот шестереночная передача: свободная пресса — свободный суд — выборы… — гибкое и ежедневное давление общественного мнения на власть, вплоть до ее смены — у нас отсутствует. У нас все важные решения (судебные, политические, в области СМИ) принимаются небольшой группой людей в Кремле. Но когда механизм обратной связи не работает правильно, то энергия, вместо того, чтобы двигать колеса в нужном направлении, начинает разрывать конструкцию изнутри. Вот и сейчас — то тут вспухает, то там, и гной начинает прорываться и лезть из самых неожиданных мест. В том числе из мест, близких к головному мозгу. А это опасно для жизни.
Напряжение будет выходить. Уже появился знаковый симптом — майор Дымовский (тот, что обратился к Путину с заявлением о коррупции и злоупотреблениях в органах): в отсутствие нормальной обратной связи появляется вот такая. Жутковатый мент “с гайкой на пальце”, как сказала Юлия Латынина (во всяком случае такое впечатление производящий), становится символом борьбы с коррупцией… Символом борьбы с чеченскими боевиками становится Рамзан Кадыров… Министр Нургалиев призывает граждан сопротивляться милиционерам… Это, заметим, не Каспров призывает, а министр внутренних дел Российской Федерации!
Система идет вразнос. Вопрос только в том, непременно ли нужно дожидаться полного политического коллапса. Чаушеску был “гением Карпат” и носителем стопроцентного рейтинга за неделю до того, как его расстреляли без суда — вместе с рейтингом и женой. Неужели не хватает опыта Чаушеску и тех, кто были до Чаушеску, а непременно нужно снова проверять на себе? Однако — проверяем. Хотя совершенно очевидно, что вменяемая часть власти все понимает. Но что они могут сделать? Включить демократические механизмы по-настоящему они не могут, потому что демократические механизмы их же и сметут довольно быстро — кого просто из власти, а кого и на скамью подсудимых. Но они понимают, что если совсем ничего не делать, будет взрыв. И они начинают создавать симулякры — пытаются, так сказать, пройти между струйками… И вот президент Медведев время от времени беседует с Ириной Ясиной, со Светланой Сорокиной, с Орешкиным, с Муратовым… Все это замечательные люди и мои друзья, — я говорю об этом безо всякой иронии. И они радуются приглашению (раньше-то их за кремлевской стеной никто ни о чем не спрашивал), они ловят сигналы: смотрите, ведь он вменяемый человек… вот он опять что-то разумное сказал! И вот появляется ощущение, что происходит какой-то процесс, и в блогах радостно сообщается: он нормальный человек! у него не пятак на лице, он не хрюкает, он хорошо пахнет, он читал книжки, он понимает шутки… Он не людоед! Так давайте сотрудничать!
Замечательно, давайте сотрудничать. Но только в чем должно заключаться это сотрудничество? В том, что Сорокина и Муратов пять или шесть раз встретятся с Медведевым и поговорят о правах человека? Давайте посмотрим, какова польза от всех этих встреч…
Он сказал, что свобода лучше, чем несвобода, — отлично! Расскажите про это замученному в СИЗО Магнитскому. Или тем людям из Новороссийска, которые осуждены за лозунг “Свободу не дают, ее берут”: государственная экспертиза признала этот лозунг экстремистским и подрывающим нравственные устои общества. Причем там, на плакатах, ничего не было ни про гексоген, ни про государственный переворот; простая констатация факта, что свободу — берут, признана экстремисткой.
Свобода лучше, чем несвобода?.. Давайте смотреть на факты.
Продолжается война на Кавказе — будем называть вещи своими именами: это идет война, идет даже там, где ее не было десять лет назад… Ингушетию, например, втянул в эту войну лично Владимир Владимирович Путин, ныне премьер РФ, — заменив популярного в республике, но независимого от Кремля Руслана Аушева на генерала КГБ Зязикова, он фактически открыл ящик Пандоры. Идет народная война. Не знаю, до какой степени она священная (я про Коран мало что понимаю), но то, что она народная, — это безусловно. Война с отмороженной властью, с ментами… Я уже писал о том, что слово “менты” из уголовного лексикона окончательно перешло в нормативную русскую речь. “Милиционер” — это уже из “Дяди Степы”. Язык ведь фиксирует изменение смысла, и если люди ведут себя не как милиционеры, а как менты, они и называются менты. Милиционер не насилует, милиционер не стреляет спьяну в людей, не пытает… — все это делает мент. И единственное, в чем преуспела “ментовская” милиция, — это в охране власти. Тут все схвачено, начиная с Лимонова.
Давайте смотреть на факты, раз уж практика — критерий истины. Кстати, номенклатура это прекрасно знает и — в отличие от моих товарищей-демократов — очень хорошо ориентируется, где риторика, а где практика. И когда за башкирский Благовещенск, буквально избитый ОМОНом, идут под суд два-три человека и получают условные сроки (я с трудом представляю себе, как эти трое смогли изнасиловать и избить тысячу человек), а закрывший на все это глаза министр юстиции Башкирии г-н Коновалов идет на повышение и становится министром юстиции Российской Федерации, — все понимают, что это означает в переводе с номенклатурного на русский. Это означает: так можно. Более того: только так и нужно!
И поступают соответственно.
Когда в Грозном среди бела дня похищают Наталью Эстемирову и никто не звонит в милицию, это означает: все понимают, что как раз чеченская милиция — в курсе дела. Настоящий ментальный ужас заключается в том, что это похищение видели десятки людей — это было среди бела дня, летним утром. Видели, как ее запихивали в машину — и в какую именно, слышали, как она звала на помощь… И ни один человек не позвонил в милицию…
Какие тут могут быть еще вопросы про этот режим?
Или история с Сергеем Магнитским — когда сначала крупные чины в погонах и без “раздербанивают” частную фирму, потом крадут у государства 5,4 миллиардов рублей, а потом, когда юрист этой фирмы обнаруживает хищение, для решения вопроса “заносят” в ФСБ 6 миллионов долларов, и этого юриста “закрывают” — так это все называется на их сленге. Человека фактически пытали, не оказывая медицинской помощи, устраивая уголовную “карусель” в СИЗО, требуя показаний на Браудера и не давая выйти на свободу. По сути это было убийство, причем — на всех этапах дела — убивало его государство. Все фигуранты дела Магнитского — “государевы люди”: воровство в МВД, коррупция в ФСБ, африканские условия содержания в СИЗО…
Все, что происходит, куда ни ткни, — это все по сути одно и то же… Та же генетическая программа, та же формула ДНК. Разве что в случае с журналистом Подрабинеком что-то чуть-чуть всколыхнулось: там удалось по крайней мере снять осаду “нашистов” и прекратить физическую травлю человека — о том, чтобы наказать мерзавцев (финансируемых, заметим, из бюджета), и речи не идет. Мы даже не спрашиваем, с какой, собственно, стати содержим хунвейбинов на собственные деньги? Мне как-то не очень уютно сознавать, что частично и я содержу этих негодяев.
Но общественное мнение абсолютно подавлено. Никто ничего не знает и знать не хочет. А если о событии не знают, — значит, этого события просто нет. Нет никакой Политковской, нет никакой Эстемировой, нет никакого Магнитского… для миллионов россиян — нет! А раз нет, значит, это будет продолжаться каждый день. Случай с Магнитским довольно выдающийся, но вообще-то в СИЗО мрет ежегодно такое количество людей — четырехзначные цифры приводились в журнале “The New times”. Четырехзначные! И это не является предметом рефлексии в обществе: мрут и мрут…
Чем еще славен этот год?
Продолжается суд над Ходорковским. И, судя по тому, что сказал Путин, третьим делом будет дело об убийстве: раз премьер-министром лично сказано, что за Ходорковским пять доказанных убийств, — значит, будет пять убийств. Не может же такого быть, чтобы Владимир Владимирович Путин — солгал! В приговоре Пичугину имели место “неустановленные лица” — так сейчас установят! С нашей системой правосудия, когда суд не видит ежедневных прямых подлогов прокуратуры, — установят очень быстро…
Не могу в очередной раз не отметить, хотя бы в скобках, — уж больно запоминающаяся, эмоциональная вещь: как же все-таки Путин боится Ходорковского! Это просто бросается в глаза. Каждый раз на “Прямой линии” возникает эта тема, и каждый раз его прорывает. До этого все час за часом течет гладко, мило, — встреча дедушки Мороза со слабоумным детсадом, — и вдруг на слове “Ходорковский” начинает переть эмоция. И я, как Станиславский, говорю: верю! Каждый раз — новый поток обвинений: то Ходорковский продал Кондолизе Райс наш ядерный щит, то обворовал российских пенсионеров, теперь вот уже и убийства за ним… И видно: что-то тут у Владимира Владимировича личное. Это уже не по работе, это от души… До чего же он боится встречи с Ходорковским на свободе!..
Наверное, начиналось все вполне рационально, но в свете поразительного поведения Ходорковского, его человеческого и общественного роста, превратилось для Путина в настоящий кошмар. И в самом деле, то, что случилось с Ходорковским и с биографической, и с человеческой точки зрения за это десятилетие, сделало его абсолютно уникальным человеком. Поразительно, что самые содержательные диалоги, самые мощные попытки осмыслить происходящее и нащупать для России какие-то пути рационального выхода из ситуации исходят из Краснокаменской колонии и из СИЗО, — я имею в виду диалоги с Чхартишвили, с Улицкой и, прежде всего, со Стругацким. И чего стоят рядом с этим уровнем анализа все президентские гладкие речи и премьерские пиар-путешествия с раздачей подарков?! Это по масштабу и близко не сопоставимо.
Да, Ходорковский — это, конечно, настоящий личностный путинский кошмар: self-made-man, богатый, красивый, талантливый, очевидно свободный… И видно, как тяжело со всем этим Владимиру Владимировичу. Как ему горько от мысли, что на свете живет такой человек…
Но вернемся к 2009-му.
Еще раз повторю: давайте смотреть на факты. Ничего не меняется: Ходорковский сидит, правозащитников и журналистов убивают, премьер-министр беседует с народом… Есть несколько имен собственных, которые описывают текущую ситуацию: Ходорковский, Кадыров, Чуров. Есть несколько имен собственных, статус которых фиксирует точку, в которой находится страна. И пока Кадыров — герой России, глава субъекта федерации и член правящей партии, Чуров — глава ЦИК, а Ходорковский — заключенный, до тех пор мне совершенно не интересно, какое выражение глаз в очередной раз увидели мои демократические коллеги у нашего демократического президента и какое слово им этот президент сказал.
И в этом смысле, возвращаясь к походам моих друзей в Кремль, я хочу сказать: если бы все эти люди, которые приходят к демократическому президенту Медведеву послушать про то, что свобода лучше, чем несвобода, — и сотни тысяч других людей, которые так считают на самом деле, — если бы все они просто встали у Хамовнического суда и стояли там каждый день, — это был бы серьезный шанс изменить ситуацию! Я серьезно верю, это — в смысле эффекта. Татаро-монгольское иго кончилось, как известно, стоянием на реке Угре. Выясняется, что иногда можно обойтись без битвы, хватает одной демонстрации силы: вот мы тут стоим и не уходим. Охота соваться — суйтесь.
И если бы, когда посадили Лимонова, при всей нашей общей симпатии к этому политическому персонажу… — ведь его посадили не за то, что он бомбу метнул, а за то, что собирался принять участие в митинге в защиту 31-й статьи Конституции (защищающей право на митинги и демонстрации), то есть, строго говоря, за то, что он осуществлял свое конституционное право, не так ли? Так вот, если бы у Петровки, или у Верховного суда в тот же вечер встали бы двести-триста человек, известных, заметных, — “чистой публики”, — с требованием освободить Лимонова — и стояли бы, и не уходили, Лимонов, я совершенно уверен, был бы освобожден на вторые сутки. И это означало бы серьезную победу и продвижение в сторону правового государства — и, парадоксальным образом, в сторону от лимоновской идеологии! Продвижение десятикратное по сравнению с бесконечными встречами общественности с президентом, которые знаменуют собой как раз движение совершенно в противоположную сторону, ибо создают иллюзию прогресса при фактическом топтании на месте.
Взаимодействовать с властью нужно. Тут я с коллегами согласен. Вопрос только в том, как взаимодействовать. Валенса и Михник тоже взаимодействовали с властью, только власть понимала, что в этом взаимодействии она — не восточный владыка, принимающий подданных, а объект давления. Сергей Гандлевский замечательно заметил, что власть, как газ и тараканы, занимает весь предоставленный объем: как только общественное давление отступает, это пространство немедленно заполняется властью. Это как с пьяным хамом в метро: невозможно оказаться от него на безопасном расстоянии. Ты отодвинешься, он подвинется к тебе, и ты ничего не выиграешь, а только потеряешь инициативу и пространство: тебя понемногу загонят в угол. А из вагона не уйдешь — в нашем случае, по крайней мере. Разве что в эмиграцию, так это — уже вовсю: полмиллиона русских в Лондоне — это как раз и есть ушедшие из вагона с хамом.
Я, честно говоря, пока не вижу никаких объективных предпосылок для того, чтобы все кончилось хоть мало-мальски хорошо. Изменения сверху были бы возможны, если бы новая элита не была так намертво завязана со старой. Что бывает с людьми, которые нарушают “шашлычное соглашение” (заключенное Путиным с олигархами по приходе во власть и гласящее: “в политику — с моего согласия”), все видели на примере Ходорковского. И никому неохота. Внизу же нет — демонтированы начисто! — никаких мягких европейских механизмов давления, обеспечивающих эволюционный путь. Нет общественных движений, партий, прессы, суда, выборов… Значит, снизу может прийти только бунт. Значит, человек, который категорически чем-то недоволен, будет либо спиваться, либо, если он настроен бороться, — взрывать. Потому что ничего другого ему система не предоставляет.
Говорят, один из убийц Маркелова и Бабуровой дает сейчас признательные показания: он не собирается скрывать, что убил врага русского народа Маркелова. Он уверен, что выйдет на свободу народным героем. Он уверен, что народ в большом ажиотаже и в очень скором времени поднимется. Тут он ошибается, но одна из серьезных “мин”, которые могут взорваться завтра, действительно заключается в том, что происходящее сегодня формально происходит — “при демократах”. Риторика-то демократическая! Значит, когда все накроется ржавым тазом, критика автоматически обрушится на демократию как систему: вот до чего опять демократы довели Россию! вот вам ваши либеральные ценности! Демократы… Нургалиев, Грызлов, Патрушев, Чуров, Рамзан Кадыров и Олег Добродеев…
Когда вся эта мерзость подается к столу под соусом демократии, то изменения могут произойти, увы, в сторону, довольно противоположную нашим планам. Шанс у либерализма есть только в эволюционной среде, в диалоге. В мордобое — ни одного шанса. Самый умный может победить — в неторопливом диалоге. В ситуации, когда все несется под откос, шансов нет ни у Гавела, ни у Ганди. В октябре 1917 власть взяли не демократы, а большевики с их простыми и лживыми лозунгами. И у нас протестное движение возглавит в лучшем случае майор Дымовский. И это еще в лучшем случае! В худшем… — ну, запасы там большие.
В ситуации бурления наверху непременно появятся негодяи. Причем в это раз России может не повезти: негодяй может попасться искренний. Это в девяносто шестом нам повезло: негодяй попался номенклатурный и трусливый. Но история знает достаточно много примеров прихода во власть вполне искренних негодяев, способных кинуть хорошую искру в сухую солому.
И мы можем дождаться именно такого.
В поисках жанра
Он начинал как полноценный герой-злодей, вызывая ненависть и уважение (иногда у одних и тех же людей). Странные, подозрительно своевременные взрывы домов, вторая чеченская, закатанные под асфальт СМИ, безжалостная аннигиляция политических конкурентов, стремительное единовластие… Демонстративная брутальность — ужас одних и захлеб восторга других… “Она утонула”. “Мочить в сортире”. “Отрежем, чтобы не выросло”. “Замучаетесь пыль глотать”. Курск, Норд-Ост, Беслан… Нет человека — нет проблемы. Нет заложников — нет террористов — нет суда — нет вопросов… Круто. А что беззаконно на каждом шагу — так напугали бабу высокими каблуками! Чай, не Бельгия. Великая страна, потерпит еще. Но абсолютная власть развращает абсолютно, и, в полном соответствии с исторической наукой, на втором президентском сроке “наше всё” вошло в фазу стагнации. Крошка Цахес превзошел гофмановские фантазии — он поверил в реальность своего же пиара. “Потеря критики” перешла из социальной области в медицинскую. Он спутал себя с ценой на нефть; ему показалось, что растет — он. Пятиминутная овация на съезде “Единой России”, при ста сорока долларах за баррель и совсем незадолго до появления на горизонте ржавого таза, которым все наконец накрылось, была кульминацией того, первого путинского жанра… Походив кошечкой вокруг горячего антиконституционного молочка, на третий срок наш герой все ж таки не пошел, хотя толпы специально отобранного народа во главе с адвокатом Астаховым на всякий случай положены были ниц у Спасских ворот и только ждали отмашки на решительное размазывание слюней по щекам… Не решился Владимир Владимирович. Больно горячее было молочко. Пришлось уходить. Трудно рулить, сидя на пассажирском месте, но надо. Это Рома — соскочил и сидит себе на стадионе “Стэмфорд Бридж”, улыбаясь застенчивой улыбкой непойманного негодяя. А тут хрен соскочишь! Только отпусти рычаги, тут же из машинки высадят, сачок снизу подведут — и за жабры. Тот же генпрокурор Чайка первым законность на лице и изобразит. А в статьях УК РФ, между нами говоря, изгваздалось “наше всё” за восемь лет президентства по самое не могу. Пока вертикаль набухала, ни в чем себе не отказывал. Один “Байкалфинансгруп” — уже выходит в особо крупных размерах (кто за язык-то тянул? расслабился, видать)… И Беслан, прокуратурой не початый, в пепелище лежит, не велит молиться на царя-ирода. Теперь он нервничает. И изо всех сил пытается рулить, просовывая ноги с пассажирского места к отваливающимся педалям. И при каждом удобном и неудобном случае старается закрепить в подданных былые условные рефлексы, — чтоб помнили, кто в доме хозяин! Хамит министрам под телекамеры Первого канала. Устраивает телевизионный “чес” по просторам загибающейся Родины, прихватив с собой чудесный мешочек бюджетного финансирования; сверкая глазами, играет с Дерипаской сцену из художественной самодеятельности, учреждает, посередь кризиса, заповедники в Арктике, корректирует образ Чацкого, поправляет полотна Глазунова, делает замечания святым… И в каждом сюжете только одно желание — громче крикнуть на всю страну: “Я главный!” Это уже не шекспировская хроника, а водевиль какой-то, — вот только цена за представление начинает, кажется, раздражать даже самую смирную публику.
(“The New Times”, № 24, 24 июня)
Тишина
Они опять сделали это! Первый канал снова попался на подлоге — в документальном фильме, посвященном первой годовщине войны с Грузией. Что характерно, ложь была посвящена разоблачению лжи в западных СМИ… Истошный крик “держи вора” — испытанный метод: еще свежо в памяти благородное негодование годовалой давности, когда российский эфир был заполнен инвективами в адрес ведущего канала Fox. Негодовали, заметим, те же люди, которые только что показывали сожженные грузинские села под видом осетинских. Пленку Fox в российском эфире тоже невзначай переозвучили… Так Шура Балаганов лез в чужую сумочку, не имея в этом практической необходимости. Рефлекс! Но речь не об очередной порции государственной лжи. Речь о том, как это отозвалось в нашей общественной акустике. А не отозвалось — почти никак. Кроме нескольких недобитков-журналистов, никто и головы в ту сторону не повернул: соврали и соврали, тоже мне новость! По фигу, по фигу… Приятная вялость давно уже объяла общественные члены. Ничего удивительного. Когда, вслед за НТВ, власти затоптали еще две независимые телекомпании, я обнаружил интересную психологическую разницу в собственной реакции на произошедшее. Ибо первое изнасилование — это трагедия, а сто восьмое подряд — это, согласитесь, уже обстоятельства жизни. Солнце взошло, пришли, изнасиловали… Но это же не повод, чтобы не позавтракать! Спасительное психологическое отупение последнего десятилетия впрямую связано с уничтожением нервной системы общества — свободных СМИ. Достаточно проследить последовательное угасание общественной реакции на гибель “Курска”, гибель заложников в “Норд-Осте” и Беслане, притом что число погибших неизменно росло. Гибель “Курска” крепко накренила юный путинский режим — так сдетонировала трусливая начальственная ложь в стране, где еще было независимое НТВ и десятилетняя привычка к живому обсуждению проблем. Через четыре года расстрел детей-заложников из федеральных танков и огнеметов (чтобы, не дай бог, не вернулся в политическую жизнь Масхадов) только привел к росту путинского рейтинга. Общественный нерв был вырезан с мясом; сигнал до мозга не дошел до сих пор… А уж сегодня начальство и холуи из информационной обслуги могут смело “гулять по буфету”: никто их оттуда вон не выведет. Классика психиатрии: преодоление когнитивного диссонанса. Если перекособочило систему координат, надо встать под тупым углом самому, чтобы не кружилась голова. И на сообщение о лжи Первого канала интернет-форумы сдетонировали привычным хором: ну и что? да ладно вам, а то они там, на Западе, не врут! Неврастеничная реакция закомплексованного человека… Сам дурак. На себя посмотри. От такого слышу. Кто обзывается, тот сам так называется. Нам про Катынь — мы про зверства белополяков. Кучерена защищает права американских избирателей, Первый канал разоблачает ложь агентства Рейтер… Все сволочи, а мы — лучшие, лучшие, лучшие! Повтори, как мантру, еще сто раз — авось поверишь. Зажать себе нос и не отвлекаться на показания чужих рецепторов. Плохо пахнем? Себя понюхай, папаша! Они, конечно, тоже пахнут не розами. Только с общественным обонянием дело там обстоит довольно неплохо, и слово “Гуантанамо” было быстро выучено миром благодаря американским журналистам, и из английской палаты лордов сами же англичане пинками погнали коррупционеров, и пока мы тут до полного остолбенения укрепляли вертикаль, на проклятом Западе сменялись администрации, порой довольно кардинально… И если бы CNN поймали на такой лжи, на какой поймали Первый канал, CNN пришлось бы ползать в ногах у аудитории. Но невозможно ползать в ногах у того, кто лежит ничком.
(“The New Times”, № 29, 24 августа)
Тьма египетская
Плакат в метро. Большими буквами: ЕГИПЕТ. Я ЭТО ЗАСЛУЖИЛА. Задумывалось, поди, как реклама турагентства, но в день выборов смотрелся плакат довольно нравоучительно. Я прочитал, прикинул: ну да, Хосни Мубарак у власти почти тридцать лет… Верным путем идете, товарищи! Закон сохранения — рабства, в данном случае: если один народ из Египта выходил, почему бы другому не рвануть туда добровольно? …Интересно, они хоть сами отдают себе отчет в том, что это полный суэц? Или длительное пользование Первым каналом довело до галлюцинаций и самих хозяев волшебного ящичка? Не знаю. Комментировать так называемые выборы в терминах традиционной политологии невозможно. Удивленно всплескивать руками на десятый год непрерывного жульничества — значит признаваться в собственной неадекватности. Юношу, подошедшего к наперсточникам, можно считать наивным первые два-три дня. Человек, ходящий к наперсточникам до старости, — идиот. Либо он в доле. Десятилетие — круглая дата; можно подводить итоги, не так ли? Уважаемый Чубайс А. Б.! Отдаете ли Вы себе, наконец, отчет, что десять лет назад чекисты “развели” Вас и Ваших коллег по СПС, как лохов, въехав в Кремль в значительной степени на вашей поддержке? Что после этого они “разводили” вас еще много-много раз, в несколько приемов измельчив одну из двух демократических партий России в мусорную пыль типа масона Богданова?.. Уважаемый Явлинский Г. А.! Отдаете ли Вы себе отчет, что “Яблоко” уже давно является декорацией в путинском театре и что персонально Вас с Вашим многолетним дуализмом в отношении довольно цельной фигуры Путина В. В. тоже “развели” и использовали? Отдаете ли Вы себе отчет, что незатейливый г-н Митрохин (заступник еще более незатейливого г-на Лужкова) во главе “Яблока” — это потеха, доставляющая радость всем, кроме вашего электората, которым когда-то был я, мои родители, большинство моих друзей… Дорогая элита — артисты, писатели, ученые! Отдаете ли вы себе отчет, что в России начала нового века обошлось бы как минимум без Беслана и политзаключенных, если бы серые лубянские физиономии новейших пришельцев во власть не светились многие годы отраженным светом десятков ваших блестящих репутаций? Уважаемые члены партии “Единая Россия” — не из номенклатурной пыли и голимой попсы, а из тех, кто вступил туда по партийно-советским лекалам, для расширения поля профессиональной реализации… Отдаете ли вы себе отчет, что укрепили собой тьму египетскую, что за грамм принесенной пользы уже заплачено и будет еще заплачено пудами бесправия, позора и насилия по всей стране? Я спокоен за Федора Бондарчука и Алсу с Бабкиной, но не тревожит ли перед сном, скажем, гг. Калягина, Меньшова и Райкина, что их однопартийцем является Рамзан Кадыров? Вам рассказать его биографию, господа, или сами пошарите по интернету? Или вам кажется, что особенности этой биографии не будут иметь отношения к вам лично? Ну это как повезет, господа. Но что еще должно произойти, чтобы это кровавое средневековье отразилось на ваших творческих планах? “Под собою не чуя страны…” — диагностировал Мандельштам в начале тридцатых. Не чующие страны — население, а не граждане… Такая страна — не жилец. Максимилиан Волошин сформулировал это на десять лет раньше: “С Россией кончено…” В начале девяностых показалось, что Волошин все-таки ошибся. Но увы, снова “прогалдели, проболтали…” Надежда еще будет мелькать солнечным лучом — она умирает последней. А пока… ЕГИПЕТ. Я ЭТО ЗАСЛУЖИЛА.
(“The New Times”, № 37, 19 октября)
* № 138 (4 за 2008) и № 139 (1 за 2009).